Газета Завтра 1 (1050 2014) - Газета Завтра Газета

"Колония" - фильм странный и глупый. Какой-то нереально диковинный зверь доисторического периода. Подобные ленты массово штамповались в 90-е годы, но и тогда в них присутствовали и своеобразное обаяние, и мало-мальски вменяемый сюжет. И если вспоминать о кино канадском, то лучшим образцом жанра по сей день остаётся фантастический боевик Кристиана Дюгея "Крикуны" (1995), провалившийся в прокате, но со временем ставший культовым. На что рассчитывают наши прокатчики, закупая для российского экрана подобное зриво, сложно объяснить. Закон успеха малобюджетного кино всегда заключался в удачном сценарии. В истории, способной увлечь зрителя, заинтриговать, заставить позабыть визуальную бедность картинки. "Колония" настолько заштампована, нелепа и безобразно неряшлива, что рассчитывать на мало-мальски коммерческий успех просто немыслимо. Страшно и то, что на картину потрачено 16 млн. долларов, во что поверить ещё сложнее, чем в сам сюжет этой маловразумительной эскапады. Ходульные герои, которых изображают далеко не самые последние люди на земле, не вызывают ни малейшего сочувствия, их участь зрителю неинтересна, над ней не всплакнёшь. К тому же персонажи вооружены огнестрельным оружием, а каннибалы - нет. Визуально они прибыли из совсем другого фильма - "Безумного Макса-2. Воина дороги". Но каким образом пожирателям человеческой плоти удалось смести на своём пути практически две колонии, где проживало порядка ста человек, остаётся за кадром. Не знаем мы и почему часть людей стала такими - новая эпидемия, нашествие инопланетян или что-либо еще?.. Также не ясно, зачем у главного каннибала растут вампирские клыки. Откуда вылез он? Как его зовут? Каким образом в поселениях и днём, и ночью работает электричество, если его источник - один несчастный ветряной генератор? Но всё это мелочи. В данном контексте куда интереснее узнать, почему в колонии не размножаются кролики - одна из проблем, куда более насущных, нежели поедание себе подобных. Но ответов на вопросы нет.

Что же касается каннибальского кино, то на эту тему снято уже столько в той или иной степени удачных лент, что сама тема требует куда более бережного подхода. Особой изобретательности. Как, например, используется этот момент в недавнем мюзикле "Алые паруса" в мимолётной шутливой песенке: "Вот какая штука! Вот какой момент! Капитана Кука с нами больше нет. Кровоточит рана! Мир несправедлив! Съели капитана даже не запив! Я его посланец, я его матрос! Барышне гостинец от него привез. Но у этой драмы есть своя мораль: Далеко от мамы (папы) ты не уплывай!".

В финале же хочется процитировать фрагмент из статьи кинокритика Алексея Васильева, дающий ещё один взгляд на происходящее: "Когда в 1978 году бывалый актер Джеймс Мейсон снимался у не менее бывалого режиссера Дж. Ли Томпсона в приключенческом фильме из времен Второй мировой "Переход", он пожаловался молоденькой актрисе Кей Ленц, игравшей его дочь: "Фильм провалится, попомни мои слова. Таков удел всех фильмов, снятых по колено в снегу. Зрителям на них неуютно, они покидают зал продрогшими и вымокшими до нитки". "Колония" - из их числа.

Русь приходящая

Алексей Касмынин

2 января 2014 3

Общество

Выставка эскизов к картине Павла Корина «Русь уходящая»

В ЗДАНИИ Третьяковской галереи на Крымском Валу идёт выставка работ Павла Корина, озаглавленная "Реквием". Центральная тема этой экспозиции - картина "Русь уходящая", которую художник пытался написать в течение всей жизни. В одном просторном зале висят все масштабные эскизы, которые были выполнены при работе над полотном. Удивительно, что на выставке так же представлен и сам холст - многометровый и нетронуто белый. Павел Корин так и не приступил к непосредственному написанию картины. Показ продлится до 30 марта 2014 года.

Здание ЦДХ, а именно внутри него находится отделение Третьяковской галереи, где выставлены работы художников ХХ века, огромно, по-своему архаично и нерационально. В нём есть колоссальные бессмысленные объёмы, запечатанные навеки ленточные окна и порою нелогичные сочленения лестниц и коридоров. Другой бич ЦДХ - отсутствие внятной системы вентиляции, что делает многие проходящие в его стенах конференции испытанием на прочность. С другой стороны, оно по-своему красиво и, так как его никогда капитально не ремонтировали, до сих пор хранит дух эпохи, живущий в отделочных материалах и элементах внутреннего декора.

Чтобы найти выставку Корина, посвящённую не написанной картине "Русь уходящая", придётся преодолеть множество залов с другими экспозициями. Причём, все они - собрания некоего "современного искусства". Одна - более либеральная, другая - менее. Ненароком наевшись этого околохудожественного шлака, попадаешь в зал с Кориным. И грань здесь столь велика, что создаётся ощущение, будто бы в абсолютно тёмной комнате вдруг длинными швами стали сваривать листовое железо.

Как-то на страницах газеты в рубрике "Задело" упоминалось, что все площадки заполонили "актуальными" выставками. Где же, например, Корин? В каком-то роде "Реквием" кажется ответом на ту публикацию. Хотели Корина? Вот он!

Когда идёшь в Третьяковку внутри ЦДХ, всегда создаётся ощущение, что она пустая - её объёмы и пространства будто бы готовы рассеять любые количества людей. Никого нет у кассы, никто не толпится у рамки металлодетектора и не ждёт своей очереди в гардеробе. Выставочных залов - множество. И внутри всех есть какое-то количество посетителей. Если бы их загнали в крошечные комнаты того же Гаража в Парке Горького, вероятно, там совсем не осталось бы свободного места.

Люди идут, в том числе, и на Корина.

Когда я оказался в зале с портретами церковных служителей, прихожан и высшего духовенства, в центре, рядом с эскизом к картине "Русь уходящая", стояла группа людей. Все они живо обсуждали вопрос о том, что из Третьяковки хотят потихоньку выпихнуть советский период, оставив лишь авангард первой и второй волны. Собравшиеся были против такого решения, в чём единодушно согласились. В зале Корина играло вступление ко Второй симфонии Рахманинова.

В 1925 году скончался патриарх Тихон, это произошло весной. К Москве двинулись паломники со всей России, огромные человеческие потоки устремились к стенам Донского монастыря. Среди этого медленного траурного шествия, сочетающего в себе великое народное стояние, встречались такие образы, лики и типажи, которые, казалось, были выметены революцией в одночасье. Конечно, действо подобного рода не могло не привлекать представителей интеллигенции. Среди тех, кто наблюдал за творящимся процессом, был и ещё сравнительно молодой Павел Корин. Видимо, именно тогда к нему и пришла идея картины "Русь уходящая".

Идея написать на одном неимоверном холсте картину-реквием родилась именно тогда. Казалось, что такая Россия, действительно, пришла в движение, вот она, в лице тысячи тысяч прихожан, течёт по улицам Москвы, вот она - в рясах духовенства, в белых тайных символах на чёрных одеяниях схимников. Казалось, что она уходит навсегда. Так и произошло для всех свидетелей тогдашних дней, им не суждено было увидеть того, как Русь вновь возвращается, как восстанавливают позолоту куполов и даже заново отстраивают то, что было разрушено до основания.

На выставке есть дневники Корина, есть его совместная фотография с Максимом Горьким, есть карандашные эскизы и даже второй набросок "Руси уходящей", сделанный на развороте альбома. Кстати, именно Горький заставил Корина задуматься над названием готовящегося полотна. Первоначально планировалось озаглавить его "Реквием".

Над всем возвышается огромный холст, распятый на толстых деревянных балках. Указано, что это оригинал, его заготовил сам Корин, который, казалось, всё готовился начать писать главную работу всей своей жизни, но не нанёс ни единой линии.

Пред холстом на мольберте установлен известный цветной эскиз картины, тот самый, на котором архидиакон вскидывает непропорционально длинную руку с зажатым в ней кадилом. Если мысленно спроецировать этот эскиз на огромное полотно, а потом подойти к холсту вплотную, может показаться, что эта рука вытягивается и закрывает собой церковные колонны и своды, будто она простирается и над зрителем. На стене висит огромный масляный эскиз, изображающий того же архидиакона в той же позе - с кадилом, но на этот раз с пропорциями всё в порядке.

В образах Корина чувствуется пробивающийся из-под академизма гротеск. Он прекрасен тем, что похож на цветы, которые прогрызают бетон и асфальт. Причём, асфальт в данном случае - это строгие художественные рамки и самодисциплина. Легко можно было увлечься, например, изыманием суставов, дикостью цветов или торжеством геометрического минимализма.