Игра - Скотт Кершоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Линда трет глаза, глядя в экран.
У данного сообщения нет виртуального номера, на который можно было бы ответить. Это будет не так просто. Это полностью односторонний разговор. Всем командует Игра.
Линда знает, что команда уже давно могла бы отследить это сообщение, если бы о нем доложили, но куда в итоге это приведет? В лабиринт даркнета? Через пятьдесят тысяч порталов, через Китай и Россию, через столько невероятно сложных международных протоколов, а все это время в песочных часах песок убывает. Дверь закрывается.
Чемодан; русло реки; морозильная камера; печь. Исчез; потерялся; умер; навсегда.
К горлу поднимается тошнота из желудка, в котором полно неразбавленного джина – того, что они называли «выворотное зелье».
Выворотное зелье. Как смешно. Только она не улыбается.
Все, что у нее сейчас есть – это фотография Алиссы. Она снова и снова смотрит на нее, лодыжки и запястья не связаны, и вновь накатившая боль прогоняет оцепенение, вырывая из горла Линды громкий стон. Это ее девочка! Ее красивая, талантливая, невероятная девочка, но на фотографии нет ни юмора, ни искры, ничего из того, что есть у Алиссы. Это кадр ужаса, запечатленный в широко распахнутых изумленных глазах. Паника застыла на лице ее дочери, как мошки в кубиках льда.
Линда плотнее натягивает одеяло, закручивает его вокруг своей шеи, пока не начинает задыхаться, а затем зарывается лицом в потрепанное тельце дракончика, которого так любила ее девочка. Она никогда не чувствовала себя настолько испуганной, настолько одинокой, но поняла, что должна сделать. Она уверена, что любой, оказавшийся в ее ситуации, любой, кто столкнулся с такой невероятной потерей, поступил бы так же.
Есть только один способ покончить с этим.
Игра должна быть сыграна.
Игра должна быть выиграна.
16
Первый игрок
Мэгги движется по Селби на запад, в сторону заправки, до которой остается еще не менее полумили.
Она бредет по слякоти сточной канавы, забрызгивая себя грязью, потому что асфальт слишком скользкий, передвигаться по нему можно только осторожно шаркая ногами. По мере пробуждения города улицы становятся все оживленнее, и прохожие провожают ее недоуменными взглядами. Ее голые ноги мокрые, красные, обмороженные почти до волдырей. Изрезанные стеклом ступни потеряли чувствительность.
Мэгги ощущает себя марионеткой, которую кто-то откуда-то дергает за ниточки.
Она ищет телефон, но думает только о пушке. Не то чтобы оружие могло помочь ей как-то прямо сейчас. Просто его приятная тяжесть придала бы ей уверенности. Холодная сталь и огневая мощь принесли бы успокоение. Контроль – вот чего ей сейчас отчаянно не хватает.
Она понимает, что самый простой и дешевый способ – это позаимствовать оружие у кого-нибудь. Это охотничий штат, где более трети взрослого населения владеют огнестрельным оружием. В сельской местности посещаемость школ во время сезона охоты по-прежнему падает, и тысячи миннесотцев упражняются в стендовой стрельбе, еще учась в старшей школе. Команда Мэгги участвовала в чемпионате штата по стрельбе по глиняным мишеням, где она поразила восемьдесят шесть мишеней из ста. Как же жаль, что она не продолжила заниматься стрельбой. Уже несколько лет она не общалась ни с кем из команды. Или, вернее, они не общались с ней. Ее мысли блуждают, отчаянно пытаясь обходить такие темы, как изнеможение, похмелье, поражение.
На свой четырнадцатый день рождения она выбрала самозарядный полуавтоматический Winchester Super X4 Compact с двадцатишестидюймовым стволом. Мэгги продала это ружье девять лет назад, когда началось то, что она называет «плохими временами», но она все еще должна быть внесена в систему, и сегодня утром ей, вероятнее всего, одобрят другое оружие.
Ведь так?
Есть три обстоятельства, что могут повлиять на быструю проверку, которую они проводят в магазине: они проверят наличие правонарушений или судимостей; они поищут сообщения о домашнем насилии, и она почти уверена, что они поинтересуются записями о психическом здоровье. С последним могут возникнуть проблемы. Есть еще вариант купить нелегально, заплатить наличными, чтобы удалили серийный номер, но бывает ли такое в реальной жизни – она не знает.
Левой ногой она почти проваливается в отверстие ливневой канализации, скрытое под снегом, и инстинктивно отскакивает на проезжую часть. За спиной раздается автомобильный сигнал. Она оборачивается, машинально махнув рукой, извиняясь, а затем еще раз оборачивается. Это такси.
Внутреннее чутье подсказывает ей что-то странное: впервые за все утро какое-то невероятное озарение, бесконечно мизерный проблеск надежды.
Она бросается к водителю, размахивая телефоном, и наклоняется, когда он, остановившись, опускает стекло.
– Вы принимаете Apple Pay? – хрипит она. – Кредитные карты?
Он кивает, опуская взгляд в вырез ее халата, она запахивает полы и забирается на заднее сиденье.
– Заправка сразу за… – начинает она и останавливается. – Нет, подождите. «Таргет» открыт в день МЛК, верно?
Водитель пожимает плечами, глядя в зеркало заднего вида:
– Думаю, да.
– Тогда к «Таргет» в Мидуэе, – твердо произносит она, почти приказывает ему давить на газ, и из ее горла вырывается еще один ужасный безумный смешок.
Водитель трогается с места. Она проверяет телефон. Больше ничего с того момента, как пришло последнее сообщение. Каким-то образом прошло уже семнадцать минут. Что произойдет еще через тринадцать? Ей не хочется это выяснять.
«Таргет» находится в трех минутах езды. Это громадный гипермаркет, в котором есть абсолютно все – от бакалеи и мебельного до аптеки и клиники. Мэгги была там пару раз с тех пор, как закрылись ближайшие «Сирс», «Уолмарт» и «Кеймарт». Она знает, что в нем есть отдел электроники. Еще там продают одежду, что очень кстати, потому что она не собирается возвращаться домой и переодеваться, пока не найдет Джексона. Водитель везет ее мимо заправки, которая была первоначальным пунктом назначения, и она всячески сопротивляется желанию
