Ведьмак. Назад в СССР - Игорь Подус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем снаружи снова раздался скрип несмазанного колёсика медицинской кушетки, проехавшей мимо палаты. После этого любезная медсестричка закончила все процедуры и ушла. А я остался в одиночестве и принялся следить как медленно уменьшается количество раствора глюкозы в пузырьке ёмкостью в 400 миллилитров.
И всё это время я ожидал что сейчас двери в палату распахнутся и внутрь ворвётся кто-то знакомый, узнавший, что я очнулся, однако, мои ожидания так и не оправдались ни через час, ни через два. За последующие пять-шесть часов, кроме симпатичной и очень любезной медсестры, в палату не зашёл никто.
Зато, внимательно следя за действиями девушки, я узнал, что в другом конце довольно таки большого помещения лежит ещё один пациент, которого практически не слышно. Это удивило, но не особо. Возможно так надо, чтобы не привлекать лишнего внимания к моей персоне.
Постепенно за огромным окном начало смеркаться, и меня начало рубить. В результате я продремал до тех пор, пока в палате не включили свет, вслед за этим внутри появился новый персонаж.
К кровати подошёл врач лет 45 на вид, в допотопно выглядящих роговых очках, на худощавом лице. Откинув лёгкое одеяльце с простынкой, он принялся меня молча осматривать.
Из-за обхватывающего шею и часть спины корсета, фиксирующего тело в одном положении, сфера видимости была минимальной, так что конкретно за его действиями я наблюдать не мог. Однако я услышал, как он расстегнул какие-то застёжки под моим подбородком. Затем размотал повязку и начал придирчиво прощупывать подбородок и шею. При этом доктор водил по коже неким прибором от которого исходило тепло и шёл приятный, мягкий свет.
Процедура продлилась минут пятнадцать и в её конце я заметил капельки пота, почему-то появившиеся на лбу и висках врача, несмотря на то что в палате было свежо.
Закончив осмотр, он застегнул шейный корсет, и наконец обратил внимание на мои зрачки, всё это время мотающиеся по глазницам с целью привлечь внимание.
— Да что вы молодой человек так волнуетесь? — Совершенно без издёвки поинтересовался он. — В таком состоянии как ваше это ни только противопоказано, но ещё и вредно. А говорить и вертеть головой даже и не пытайтесь, иначе все процедуры будут напрасными и швы не приживутся. А на ваш немой вопрос, что со мной? Я отвечу сразу. Организм сильный. Процесс интоксикации почти позади. А раны скоро затянутся, и вы сможете разговаривать. Хотя предупреждаю сразу, из-за сильного повреждения голосовых связок, вы свой голос скорее всего не узнаете. А теперь лежите спокойно, я должен провести последнюю часть лечебной процедуры.
Коротко обрисовав непонятную ситуацию, врач снов достал невидимый мною, засветившийся прибор, и принялся им водить вдоль шейного корсета. На этот раз в области позвоночника появилось сильное жжение и это возродило некие тревожные подозрения. Однако уже через пару минут врач выключил прибор и волны неприятной вибрации прекратили терзать позвонки.
После этого врач снял очки, тяжко выдохнул и зачем-то закатил зрачки кверху. Казалось, что он устал с момента появления в палате так, словно всё это время грузил мешки с цементом.
Странно всё это. И всё-таки я скорее всего ошибался, и это какой-то известный в узких кругах доктор из частной клиники, практикующий особые методы лечения. А ещё удивило упоминание о ранах. Неужели в процессе освобождения меня подранили?
Новые вопросы заклубились в голове, а затем я расслышал голоса за закрытой дверью палаты. Это врач разговаривал с медсестрой.
— Наташа, значится так. На ночь пациенту поставишь натрия хлорид с нашей сывороткой. Пускай отоспится, а то организм хорошенько потрепало, боюсь, как бы новый кризис из-за утомления не нарисовался, а утром можешь аккуратно дать попить отвар. Думаю, уже можно. Второму пациенту поставь двойную дозу обезболивающего. Там я уже сделать ничего не смогу.
— Артём Абрамович — заговорила медсестра. — К пациенту вот уже как четыре дня люди пытаются прорваться. Старшую сестру в приёмной, совсем одолели. Что будем делать?
— Наташенька, ну раз сильно рвутся, если с утра всё будет нормально, то впусти после обеда, я думаю это не помешает. И ещё одно, утром можешь перевести пациента в сидячее положение, пусть хоть в окно посмотрит. Вечером проведу последнюю процедуру регенерации, и если всё срастётся, то он сможет попытаться встать на ноги и возможно попробовать заговорить.
Короткий разговор обнадёжил и породил новую порцию вопросов. И самый главный — какого хера здесь происходит? В то что моих оборотней в погонах может удержать старшая медсестра я точно не верил.
В итоге после постановки ещё одной капельницы глаза начали слипаться, и я начал отрубаться даже несмотря на то, что всё это время рьяно пытался просчитать все возможные варианты событий произошедших в реальности.
А перед тем как глаза окончательно закрылись, в свете дежурного освещения мне причудилось, что тени в тёмных углах потолка едва заметно шевелятся. Однако тут же списав иллюзию на действие медицинских препаратов, я спокойно сомкнул веки и мгновенно провалился в очень глубокий сон.
В нём я в очередной раз оказался в Афганистане. Сорок лет назад в составе сводного отряда МВД СССР я обучал местных правоохранителей в Кабуле. Однако из-за специфики своей специализации, мне и самому часто приходилось лично сопровождать подготовленные группы афганской милиции, проводящих рейды в наиболее криминальных районах города, на рынках и пригородах Кабула.
Вот и в этом сновидении, молодой старлей Гена Строев, нёсся по узенькой, извилистой улочке с автоматом наперевес, пытаясь угнаться за убежавшим далеко вперёд отделением афганских милиционеров. Место действия и что именно происходит я определил сразу. Это были задворки центрального рынка, где как выяснилось из наводки местного информатора, базировалась перевалочная точка наркоторговцев, связанных напрямую с душманами, обменивающих опий сырец и готовый героин на оружие у кабульских торгашей.
Первое несоответствие событиям я приметил сразу. Такого массивного кожаного наруча на руке, с приклёпанными медными пластинками, гравированными рунами непонятного происхождения, лишь отдалённо напоминающими нашу кириллицу, я никогда в жизни не носил.
А начав присматриваться к другим деталям, я сразу обратил внимание что вместо штатного АКС-74, сжимаю укороченный АКС-74У с явно нештатным коллиматорным прицелом и длинным советским глушителем ПБС-4, наверченным на короткий ствол. Но самым непонятным, едва не повергнувшим меня в культурный шок, была рукоять с гардой, прикреплённая под левой рукой, словно гладиус римского легионера, прямо на лифчик с магазинами. Присмотревшись повнимательнее я увидел не то короткий палаш в кожаных ножнах, не то настоящий абордажный кортик.
И
