Австралийские этюды Полет бумеранга - Гржимек Бернгард

Однако этим цифрам, производящим поистине удручающее впечатление, нужно противопоставить число ныне живущих кенгуру. Хотя с одного только острова Тасмания с 1923 по 1955 год было вывезено свыше двух миллионов шкур валлаби Бенетта, и наверняка еще вдвое больше зверей было там уничтожено, тем не менее эти животные и по сей день встречаются на острове в огромном количестве.

Для спасения плантации Талга-Талга в Западной Австралии, где на 84 тысячах гектаров скудных пастбищ могло прокормиться не более 2300 овец, решились на отчаянный шаг: поочередно отравляли водопои — сначала в течение одной недели, потом трех, а потом десяти недель подряд. За это время погибло 12 834 кенгуру.

Чтобы судить обо всех этих делах совершенно объективно, нужно вспомнить, что в маленькой Федеративной Республике Германии охотники ежегодно отстреливают свыше миллиона зайцев и 550 тысяч косуль; к тому же больше 200 тысяч зайцев попадает под автомашины. И тем не менее запасы такой дичи у нас в стране не уменьшаются.

Что же касается пищевой ценности кенгурового мяса, то она на достаточно высоком уровне, и его прекрасно можно было бы использовать не только для корма собакам, если бы его не ленились перерабатывать, соблюдая те же гигиенические нормы, что и в отношении говядины и баранины. Разумеется, в мясе диких животных, как правило, встречается больше паразитов, чем в мясе домашнего скота, но, во-первых, эти паразиты для человека безвредны, а во-вторых, это ведь относится также и к нашим зайцам, кабанам и оленям, однако же мы их с удовольствием едим.

Так что в засушливых странах кенгуру в качестве поставщиков животного белка во многом превосходят овец и тем более рогатый скот. Об этом стоит призадуматься. Почему бы не разводить кенгуру просто на воле — пусть бегают, нагуливают мясо, а потом можно регулярно и планомерно часть из них отстреливать и использовать в пищевой промышленности. Почему бы нет? Я думаю, что тут загвоздка только в одном: на кенгуру нет овечьей шерсти…

Глава шестая

В гостях у райских птиц

и людей каменного века

Когда я, как уже говорилось, попал прямо в австралийскую зиму, то решил, вместо того чтобы зябнуть в сиднейском отеле, поскорей сесть в самолет и удрать на Новую Гвинею, заранее предвкушая, как славно будет погреться в лучах тропического солнца…

Лететь от Сиднея до Новой Гвинеи ни много ни мало — три тысячи километров — это примерно столько же, сколько от Франкфурта-на-Майне до Каира.

Новая Гвинея — второй по величине остров на Земле. Он в три с лишним раза больше Англии. Северо-восточная часть его вместе с архипелагом Бисмарка тридцать лет подряд (с 1884 по 1914 год) была немецкой колонией. В 1914 году австралийцы заняли остров без боя. Во время второй мировой войны на северном побережье острова обосновались японцы. Западная часть его, находившаяся ранее под управлением Голландии, воссоединилась с Индонезией, а восточная часть (бывшая английская колония Папуа) находится ныне под австралийской опекой, но в ближайшие годы должна стать самостоятельной.

Остров очень горист. Его высокие горные массивы покрыты густыми лесами. Самые высокие горы достигают 45 тысяч метров над уровнем моря. Здесь выпадает много осадков; временами по целым дням, даже неделям, не увидишь и кусочка синего неба. На острове проживает более 2,5 миллиона коренных жителей. Все они темнокожие, почти черные, курчавые и явно сродни африканцам.

Когда пролетаешь над Новой Гвинеей, становится ясно, почему она так долго не была исследована и почему еще сегодня во многих ее местах не побывал ни один европеец: всего лишь две или три дороги ведут здесь от прибрежных городов в глубь острова. Горы труднодоступны, а удобных, плоских равнин, пригодных для использования в качестве посадочных площадок, почти нигде нет. Поэтому-то здесь так часто не находят самолетов, потерпевших аварию. И все же осваивать эту землю совершенно невозможно без воздушного транспорта.

Так что нечего удивляться, что обширные области этого громадного острова до сих пор еще остаются неисследованными.

Время больших экспедиций с самыми невероятными приключениями, которое в Африке охватило вторую половину прошлого века, на Новой Гвинее, по сути дела, началось только 20–30 лет назад.

Коренное население острова испытывает острую белковую недостаточность. Эти люди в изобилии обеспечены фруктами и овощами, которые они прекрасно научились выращивать, а вот надежного источника животного белка в стране нет. И хотя птичья фауна острова весьма разнообразна и обильна, в ней больше красоты, чем мяса (кстати сказать, на Новой Гвинее обитает столько же различных видов птиц, сколько на всем огромном материке Австралия). А крупных животных на острове вообще нет, если не считать кускусов размером с кошку или древесных кенгуру (тоже немногим больше), а также змей или казуаров.

В качестве домашнего скота аборигены держат здесь только низкорослых свиней, которых закалывают лишь по большим праздникам, правда тогда уж в огромном количестве.

К соплеменникам эти люди испытывают искреннюю привязанность и любовь. Когда умирает кто-либо из близких родственников, принято в знак траура и скорби отрубать себе фалангу какого-либо пальца на руке. Есть пожилые женщины, у которых почти не осталось пальцев. Тела особо знатных или любимых родственников неделями окуривают над костром в специально приспособленной для этой цели хижине (во время такой процедуры ни одна капля жира не должна упасть в огонь!). Затем труп относят высоко в горы и пристраивают где-нибудь под навесом скалы в сидячей позе. Считается, что при таких условиях мертвые вечно смогут «обозревать» свою прежнюю родину.

Многие прибрежные и наиболее доступные внутренние районы острова уже подверглись некоторой цивилизации: коренные жители ходят в европейских платьях, от них есть депутаты в национальном парламенте, дети этих аборигенов посещают школу.

Долина реки Ваги, которая нас больше всего интересовала во время нашей поездки, была впервые обнаружена лишь в 1930 году одним европейским золотоискателем.

Первая же экспедиция проникла в эти места только в 1933 году и была дружелюбно встречена аборигенами. Они не проявили ни малейшей боязни и не убежали, завидя белых людей, как это часто случалось с другими племенами в подобных ситуациях. На вопрос, не употребляют ли они в пищу человеческого мяса, они обиженно и возмущенно ответили: «Никогда в жизни». Участников экспедиции поразило также и то, что эти люди никогда не воровали.

Правда, появление белых людей их несказанно удивило. Самолеты они видели и прежде, но только высоко в небе. Поэтому они стали показывать наверх и спрашивать знаками и через носильщиков, знающих несколько слов на языке ваги, имеют ли прибывшие белые люди какое-либо отношение к самолетам. Когда Майкл Лехи, руководитель экспедиции, ответил утвердительно, аборигены бросились обнимать его, а женщины принялись причитать и плакать: они почему-то решили, что к ним спустились с неба души их покойных родственников. Некоторые женщины «опознали» среди молодых носильщиков своих умерших сыновей. Топоры, стальные ножи, отрезы материи, которые раздаривал им Лехи, воспринимались ими не только как предметы невиданной роскоши, но и как священные послания из загробного мира. От полноты чувств мужчины предлагали носильщикам своих дочерей и жен, а белых людей с неизменным любопытством сопровождали повсюду, даже когда те удалялись в лес по своей надобности. Отогнать их было невозможно. Даже позднее, когда аборигены уже привыкли к белым пришельцам, они все еще продолжали считать полубожеством одного из членов экспедиции, который умел вынимать и вставлять обратно свой стеклянный глаз.