Охотник - Travnik

  - Мама, я поеду! - загорелся Сергар - Собери мне с собой в дорогу, ладно?

  - Ладно - легко согласилась Мария Федоровна, не веря в чудо, но все-таки загораясь огнем надежды. Кто знает, может тут, в глуши, и вправду есть чудо-лекари, о которых не знают в большом мире? Показывают же по телевизору экстрасенсов, так они такие чудеса творят - ум за разум заходит! Аж с мертвыми разговаривают!

   ***

  Трудно сидеть на сиденье жуткого аппарата, несущегося с огромной скоростью по отвратительной дороге - если у тебя вместо ног высохшие коряги. Сергар вцепился в зеленую ручку, в сиденье, и все дорогу ругался на родном языке, перемежая отборные ругательства здешними, земными - когда попадался особо злой бугорок, через который дьявольский аппарат перелетал, будто его поддали под зад. Участковый лишь посмеивался, глядя на мучения пассажира, но тот на него не злился - противно, когда все считают тебя убогим инвалидом, как бы невзначай убирая взгляд от безжизненных конечностей, спуская тебе и грубость, и раздражение - только потому, что ты не ходишь, а ползаешь на руках.

  Сергей обращался с "Олегом" так, как с любым другим человеком. Как с равным. И потому - Сергару было с ним легко. Бывший боевой маг чувствовал в нем старого вояку - такого как он сам - с которым не нужно что-то из себя изображать, и можно быть таким, каков ты есть.

  Ехать было не очень далеко - ну что такое для машины несколько километров, пусть даже и плохой дороги? Меньше часа - и они уже стоят у дома, непохожего на тот, в котором жили Сергар и его "мать" - одноэтажный, довольно большой, он был совсем не старым, красного кирпича, с хорошим, свежепокрашенным забором.

  - Дети ей дом купили - у нее двое сыновей, и дочь. А еще - внуки. Хорошая семья! - пояснил участковый, усаживая Сергара в разложенную коляску - Ее-то дом на краю деревни, вон там, у леса. Не хотела переезжать, но старший, Матвей - отчаянный мужик! - сказал, что вынесет ее на руках, а дом спалит к чертовой матери! Только тогда согласилась переехать. Старушки, как и коты - привыкают к домам, не выковыришь! Щас я схожу, предупрежу ее, а ты тут посиди. Мало ли что...мож, ей не до тебя. Заболела, или чего еще...

  Сергей подошел к воротам, нажал кнопку, и где-то далеко, в глубине дома, послышался звонок. Минут пять никого не было видно, затем калитка открылась, из нее вышла маленькая, сухонькая старушка, едва видная на фоне здоровенных ворот, тем более, что как и ворота, платье и кофта бабы Нади голубели васильковым цветом.

  Старушка посмотрела на Сергара, улыбнулась, махнула рукой, подзывая его к себе. Он подкатился, бросив коляску вперед сильными, жилистыми руками, и она одобрительно кивнула головой:

  - Давай в дом, сынок. Там поговорим. Сережа пусть едет, а мы с тобой поболтаем.

  - Я узелок сейчас заберу... - Сергар двинулся к машине, но бабка Надя остановила:

  - Сережа принесет. Пусть жирок растрясет. А то засиделся, растолстел!

  - Вот вечно ты, бабка Надя, меня позоришь! - прогудел участковый, вытаскивая из машины вещмешок Сергара - Не так уж я и засиделся! А это не жир, а броня! Ты вообще знаешь, что гладиаторы в Риме были совсем не худыми и жилистыми, как нам показывают? Они были толстыми и сильными, как я! А почему толстыми? Чтобы жир не пробили, чтобы кровью не истечь! Опять же - гасит удары палицы!

  - Болтун! - рассмеялась старушка - И чего только не напридумает! Езжай уж, вояка! Гладиатор, тоже мне! Кстати - твоя Маруся забегАла, говорит - хотите снова ребятенка зачать. Так вот - никаких ребятенков еще полгода. Она не совсем окрепла еще. Смотри - нарушишь - больше ко мне не обратишься! Не буду помогать! Понял?

  - Понял я, понял! - участковый покраснел, нарочито не глядя на Сергара. Потом кинул на него взгляд, ухмыльнулся, и развел руками - Видал?! Диктаторша! А все почему? Больницы нет рядом! Вот она из нас веревки и вьет!

  - Болтун! - отмахнулась старушка - Что ваши врачи? Бестолочи! Только и знают, что глупые таблетки назначать, да глупыми машинами людей мучить! Выродилось лекарское искусство, выродилось. Я вот внукам говорю - учитесь, учитесь, пока я жива! Ведь некому умение оставить! Совсем некому! А младшая мне и говорит: "Бабушка, как ты все видишь? Для меня - мясо, и мясо! Я ничего не вижу!" Ну вот что скажешь? Вот ты, Сережа, иди ко мне в обучение - будешь лекарем, люди тебя любить будут, всегда будешь при деле, всегда сыт!

  - Каждому свое, баба Надя - участковый задумчиво посмотрел на небо, на солнце, склоняющееся к горизонту, на пруд, видневшийся чуть поодаль - на плотине весело визжали мальчишки, прыгая с надутой камеры, плавающей по воде - Я умею ломать кости, а не вправлять их. И меня это устраивает. Кто-то ведь должен давать тебе работу, нет? А если серьезно - кто-то должен быть и солдатом, кто-то должен делать эту грязную работу. У всех свое умение, так ведь?

  - Так, сынок - печально кивнула старушка - Все так. А жаль. Лучше бы никогда не было проклятой войны. Пойдем, Олежа. Пусть едет. Его жена заждалась. Он ведь, негодный, сейчас ей ребеночка заделает, а она потом прибежит ко мне, и будет просить этого мальчика поддержать, укрепить, чтобы роды прошли хорошо и без боли.

  - Откуда ты знаешь, что будет мальчик?! - ошеломленно переспросил участковый, который уже почти сел в машину.

  - Знаю! - отмахнулась старушка, заходя в калитку - Вот мне тоже, тайна! Знаю, и все тут! Как и то, что она тебе сегодня напекла пирогов с клубникой. Давай, беги, да не переусердствуй за столом...и так растолстел.

  Сергар ожидал увидеть в доме что-то особенное - какие-то особые колдовские инструменты, которыми так любят обвешивать стены жилища все колдуны лекари. Но ничего подобного не было. Чистенький дом, с половичками, хорошими обоями, с большим, на полстены телевизором и белой стиральной машиной, которая жужжала, проворачивая что-то внутри своего блестящего нутра. Не было ничего, что бы указывало на профессию бабы Нади - кроме кушетки, стоявшей в дальней комнате, куда лекарка сопроводила своего пациента.

  - Раздевайся! - сказала она, повелительно кивая на кушетку - Ложись на простыню. Все с себя скидывай, не стесняйся. Меня чего стесняться? Я старая бабка, мне твои причиндалы не интересны. Если не болят, конечно. Кроме того - врачей ведь не стесняются, так?

  Сергар улыбнулся - он не раз, и не два, слышал примерно такие же слова от своей матери, которая принимала пациентов. Только без "старой бабки". Его мать была еще довольно молода, хотя и старалась во время приема изобразить из себя что-то вроде умудренной опытом, старшей женщины. Она говорила, что так ей люди доверяют больше.

  Сергара всегда это обстоятельство удивляло - какая разница сколько лет лекарю, если он вылечивает болезнь? Да хоть пять лет от роду - только чтобы выросла новая рука, или нога! Люди странные существа, в этом он убеждался не раз, и не два.

  - Так...так...ну что сказать - все с тобой ясно. Небось на дьявольской тележке катался? На этой рычащей метле, да? Эх, дураки вы, дураки...молодые - все дураки. Вам кажется, что живете вечно, а ведь ваша жизнь, как огонек свечи - дунул сквознячок - и нет пламени, только прах, вонь и темнота. Все, можешь одеваться. Пошли, чаю попьем, поговорим.

  Сергар оделся, баба Надя помогла ему взобраться на кресло. Через пять минут они сидели за столом, на котором лежали куски пирога с клубникой, нарезанные ломтиками колбаса, копченое сало и свежий, круглый хлеб, одуряюще пахнущий так, что у Сергара забурчало в животе.

  - Ешь давай, худоват больно - улыбнулась старушка - Пирог вот, с клубникой - вкусно Маруська печет!

  - Вот откуда ты знаешь про пироги, что испекла жена участкового - догадался Сергар - А я-то думал...

  - Думал - я вижу на расстоянии, что ли? - усмехнулась баба Надя - Само собой, оттуда и знаю. Только Сережке об этом не говори - пусть жути побольше будет! Хе хе хе... Должна же я поддерживать образ ведьмы?

  Сергар нахмурился - она что, обманывает людей? А он надеялся...всюду обман. Везде обман. Земля обмана!

  - Не сомневайся - будто прочла его мысли баба Надя - Я лечу. И хорошо лечу. И много чего могу еще. Теперь давай поговорим о тебе. Кто ты такой?

  Сергар поперхнулся чаем, ошеломленно взглянул на старушку и поставил чашку на стол. Баба Надя молчала, глядя ему в глаза, и он видел, как в зрачках у старушки мерцает синяя искра. Яркие, голубые глаза старой женщины будто светились, как если бы в голове у нее висел фонарь.

  - Я не понимаю! - пролепетал он, моргая, и чувствуя, как на глаза накатываются слезы, будто в глазницы бросили мелким песком - О чем ты говоришь?

  - Ты знаешь, о чем я говорю! - монотонным голосом повторила старушка - Ты не тот, за кого себя выдаешь! Ты чужой! Это тело не твое! Кто ты? Демон? Ты плохой? Хороший? Зачем ты здесь?

  - Кто ты?! - со страхом переспросил Сергар, глядя на старуху, превратившуюся из доброй, худенькой старушки во что-то странное, жуткое существо со сверкающими синими глазами и белым, будто мраморным лицом.