Часть Азии. История Российского государства. Ордынский период - Борис Акунин

Сразу же после победы на Сити монголы, действуя по плану, видимо, разработанному заранее, двинулись на самый богатый русский город – Новгород. По дороге они грабили и жгли поселения, а людей убивали, следуя Чингисхановым правилам психологической войны. Пал бы, конечно, и Новгород, но северо-западный регион спасла от беды защитница-природа.

Морозов захватчики не боялись, но в 1238 году случилась ранняя весна. К концу марта реки и болота растаяли, леса и дороги стали непроходимыми от распутицы.

Боясь погубить лошадей, монголы повернули на юг, не дойдя всего ста километров до цели. Так Новгород, а вместе с ним и Псков избежали жестокой участи других русских городов, что поставило эти две области в привилегированное положение, сохранявшееся на протяжении всего татаро-монгольского владычества.

Разгромив князей Северной Руси, самых сильных в военном отношении, Субэдей и Бату сочли главную задачу выполненной и ушли назад в Степь готовиться к следующему, более трудному и дальнему походу.

Гибель Евпраксии. Н. Матвеев

Легкость, с которой монголы завоевали Русь, отечественным авторам последующих эпох казалась обидной. Так возникли утешительные для национального самосознания легенды о героическом сопротивлении – красивые, но, похоже, вымышленные. Восходят они в основном к уже поминавшейся «Повести о разорении Рязани Батыем», самый ранний список которой датируется XVI столетием.

Там есть трогательное сказание о Евпраксии, жене княжича Федора, сына Юрия Рязанского. Будто бы княжич был отправлен с посольством к Батыю, моля не идти на Русь войной, а сладострастный хан, «в похоти плоти своея», потребовал прислать ему жену Федора, «лепотою-телом красна бе зело». Федор с презрением отказался и был предан смерти. Услышав о гибели супруга, красавица Евпраксия взяла на руки маленького сына, кинулась из окна превысокого своего терема и разбилась. Эпизод этот несомненно является художественным вымыслом, но таким красивым, что церковь впоследствии канонизировала Евпраксию, даже несмотря на совершенный ею смертный грех самоубийства.

Еще одна легенда, о Евпатии Коловрате, получила такое распространение, что даже входила в школьные учебники. В «Повести» рассказывается о храбром рязанском воеводе Евпатии Коловрате, который вернулся на родину уже после ее разорения, собрал дружину в тысячу семьсот воинов, погнался за Батыем, настиг его и многих татар порубил. Батый послал против Коловрата армию под командованием своего шурина, но наш богатырь рассек язычника «до седла», а войско его уничтожил.

Справиться с Коловратом в честном бою поганые не могли и перебили его дружину лишь с помощью метательных орудий. Когда же Батыю доставили тело убитого воеводы, хан воскликнул: «Аще бы у меня такий служил, держал бых его против сердца своего!» – и позволил похоронить героя с честью.

К сожалению, никаких других упоминаний о доблестном Коловрате не сохранилось, хотя в монгольской летописи не обойдены молчанием реальные случаи упорного сопротивления русских.

Так Рашид-ад-дин повествует, вполне почтительно, о не придуманном, а подлинном героизме жителей городка Козельска, который доставил Бату-хану гораздо больше хлопот, чем хорошо укрепленные крепости. Есть этот рассказ и в русских летописях.

Там правил князь Василий из черниговской ветви Рюриковичей, еще совсем мальчик. Он отказался сдаться. Городок находился на пути движения основных сил Бату-хана, поэтому монголы решили взять крепостцу с ходу. Но жители Козельска с мала до велика вооружились кто чем мог, вышли на стены и отбили все штурмы. Пришлось устраивать настоящую осаду, однако и она не сломила дух защитников. Город продержался целых семь недель и был взят лишь тогда, когда в живых никого не осталось.

По летописи, очевидно утрирующей малолетство князя Василия, он будто бы не просто погиб, а «во крови утонул». Все население, включая младенцев, было истреблено.

Монгольская хроника повествует: «Бату подошел к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им», так что пришлось ждать подхода туменов Кадана (сына великого хана) и Бури (сына Чагатая). Тверской летописец присовокупляет, что при осаде монголы потеряли четыре тысячи человек, в том числе трех княжичей, и что Бату повелел именовать Козельск «Злым Городом».

Памятник Евпатию Коловрату в Рязани. Скульптор О. Седов

Возможно, потери, понесенные при взятии малозначительной крепости, стали еще одной причиной более чем двухлетней передышки, которую устроили себе монголы прежде чем идти дальше на Запад.

Южная кампания

Судя по тому, как долго пришлось Бату-хану восполнять убыль в людях и лошадях, первый русский поход обошелся монгольской армии недешево. Пришлось восстанавливать боеготовность поредевших туменов – обучать новых воинов, дожидаться подкреплений. Вторая стадия войны, целью которой была вся Европа, требовала больше войск, чем покорение Руси.

В течение следующего 1239 года монголы ограничились усмирением неспокойных северокавказских племен – понадобилось укрепить тыл. С той же целью добили старого врага – хана Котяна, который теперь окончательно ушел из родных степей и увел остатки своей орды, сорок тысяч человек, к венгерскому королю.

Какие-то небольшие отряды заглянули в пограничные районы Владимирского княжества, но жители заранее узнали о приближении монголов и в ужасе бежали прочь.

Единственным более или менее серьезным военным предприятием этого периода был поход на Чернигов, но сам Бату в этой экспедиции не участвовал. Лишь один из Ольговичей, потомков Олега «Гориславича» (того, что когда-то привел на Русь половцев), издавна владевших этой областью, князь Мстислав осмелился вступить в бой, но был разбит, а город быстро пал. Сам черниговский князь Михаил Всеволодович сидел в Киеве и выйти оттуда не решился. Однако, когда монголы отправили к нему послов, предлагая сдаться, этот вспыльчивый властитель приказал посланцев умертвить. Затем, уже зная, какие последствия будет иметь этот поступок, Михаил не стал дожидаться возмездия и уехал из Киева в Венгрию, где понемногу скапливались беглецы от монгольского нашествия. (На отношении русских историков к фигуре Михаила Черниговского сильно сказалась его мученическая кончина, до которой мы еще дойдем, и последующая канонизация, но вообще-то этот князь не отличался ни храбростью, ни дальновидностью.)

Неудивительно, что свою вторую кампанию, целью которой было завоевание всей Европы, Бату-хан начал именно с Киева. К этому времени городом владел Даниил Галицкий, государь осторожный и рассудительный. Он не повел на монголов свое сильное войско, а предпочел отойти, рассчитывая, что основное направление монгольского удара пройдет мимо его столицы Галича. Киевским гарнизоном остался командовать тысяцкий Дмитр.

Здесь у разных историков встречаются расхождения: кто-то относит эпизод с убийством послов к событиям именно этого, а не более раннего периода. Однако это маловероятно, и скоро мы увидим почему.

Город окружила вся монгольская орда. «И нельзя было голоса слышать от скрипения телег его, от рева множества верблюдов его, ржания стад коней его, и была вся земля Русская наполнена воинами», – пишет Галицко-Волынская летопись.

Китайские осадные орудия сокрушили стены, но Дмитр не сдался и бился до последнего. Вместо захваченных стен киевляне возводили новые линии обороны. Наконец, 6 декабря пал последний оплот, Богородичный собор. Должно быть, стойкость защитников была поистине героической, потому что Бату-хан нарушил всегдашнее правило уничтожать сопротивляющихся до последнего человека. Известно, что раненого и захваченного в плен Дмитра хан не только помиловал в уважение к его доблести («и не убиша его мужьства ради его»), но оставил при себе. Если бы монгольских послов умертвили по приказу Дмитра, такого, конечно, не произошло бы.

Вскоре после взятия Киева монголы достигли западного края русских земель. Они разорили половину Галицкой земли, не получив отпора от князя Даниила, который на это время, как и многие перед ним, удалился в Венгрию. Но надолго монголы в Западной Руси не задержались. Летописец считает, что это тысяцкий Дмитр, пользовавшийся у Батыя уважением, убедил хана двигаться дальше.

А дальше начиналась уже собственно Европа – новые земли, новые враги, новые походы.

Некоторые Чингизиды сочли, что их обязательства теперь выполнены, и повернули назад, уводя с собой свои отряды. «Гуюк-хан и Менгу-хан вернулись домой и расположились в своих ордах. Вот и всё!» – таким бодрым восклицанием заканчивает Рашид-ад-дин свой рассказ о самой трагической странице нашей истории.

В самом деле: вот и всё. Прежняя Русь прекратила свое существование.