Прародитель Магии Том Последний (СИ) - "Swfan"

Когда они подошли к мужчине, тот приподнял свою шляпу, и девушка смогла рассмотреть его лицо. Она ожидала снова увидеть Джозефа, но удивительно, это был не он, но совершенно незнакомый мужчина. Голова его была немного вытянутой и угловатой, но в общем-то лицом он был красив. Губы у него были немного бескровными. Кожа — слегка загорелой. Глаза его были чёрные, а волосы, слегка неряшливые, как будто недавно помытые, но совсем не уложенные, переливались как блестящий оникс.

— Давно не виделись, Валькирия, — сказал мужчина каким-то простоватым голосом.

— Я её привела, «Бог Грома».

Мужчина кивнул и снял свою шляпу. Он положил её рядом, в тень беседки.

— Ну так, как тебя зовут? — спросил он, обращаясь к Маргарите.

Девушка поморгала и ответила:

— Маргарита.

Собственное имя прозвучало как-то странно в её устах. Она уже очень давно его не называла. Вдруг девушка нахмурилась, повернулась к Терезе и спросила:

— А тебе я говорила своё имя? Ты вообще знаешь, как меня зовут?

Женщина повернулась и вдруг исчезла.

Маргарита растерянно выпучила глаза.

— Ха, — Бог Грома усмехнулся. — Не волнуйся, она так шутит. У неё всегда был интересный юмор.

— Очень интересный, — пробурчала Маргарита, а потом стала разглядывать мужчину. Ну губах его читалась лёгкая улыбка, ноги его покачивались над водою, поднимая лёгкую дрожь.

— Так, о чём урок? — спросила девушка, почёсывая пальцем свою молочную щёчку.

— О смирении, — ответил мужчина, подпирая подбородок рукой и пряча губы.

— Смирении?

— Смирении. Она мне рассказала, что с тобой случилось. Скажем так, мой опыт довольно похож, поэтому может быть он тебе поможет, может нет. С нами случилось похожая беда, — голос мужчины вдруг стал глубже, и Маргарита больше не нашла в себе силы его перебивать. Девушка опустила руки и стала внимательно слушать.

— Я тоже, как ты, давным-давно потерял всё, что у меня было. Я утратил свой мир и всё живое в нём. Мои близкие погибали у меня на глазах, медленно угасая; я был сильнейшим в своём мире, великим Императором, Владыкой Грома, но всё вокруг меня неумолимо затухало, и потому что силы мои были наивысшими, я продержался дольше всех, наблюдая крах моей родины, — говорил он, голосом странным, глубоким, но певучим; совсем без рифмы, но словно распевая печальную песню. Печальную потому, что настоящую.

У Маргариты неприятно заныло сердце и взгляд девушки опустила на воды. Всё, что говорил Бог Грома, находило отражение в её душе, как отражалось небо в воде и край беседки. Возникал резонанс, и душа девушки изнывала от пробудившихся чувств и воспоминаний.

— Что… — спросила девушка, хватаясь за грудь и сильно сжимая своё сердце. — Что ты тогда сделал?

Мужчина вздохнул:

— Это длинная история.

244. Праведное Пламя

244. Праведное Пламя

«Это длинная история», — сказал Бог Грома, и потом не стал длинным монологом рассказывать Маргарите своё прошлое. Вместо этого он решил пойти другим путём, и сразу предложил ей разумное решение её проблемы, придуманное им на основании собственного опыта и многолетних размышлений. Не то чтобы он так уж много думал на эту тему, но Бог Грома жил уже очень много лет, по собственным словам, он был старше Валькирии, старше Бога Войны, старше Демона и Атланта. Он был, наверное, старейшим из живых и застал ещё времена до первой эпохи… У него было много времени пораскинуть мозгами.

Маргарита не стала расспрашивать его про так называемые эпохи, но девушке действительно интересно было послушать его советы. И она слушала. Она вызывала боль в своём сердце, примеряла к ней слова мужчины и размышляла, действительно ли они могли ей помочь.

Сперва Бог Грома сказал, что когда жизнь твоя как будто обрывается, взмахом острого лезвия или красной точкой, когда за спиною только воспоминания, а вокруг и в будущем сплошная пустота, — собственно, в той ситуации, когда ты всё теряешь, — тогда может быть полезно найти замену утраченному. Заполнить опустевший мир чем-то новым, хоть чем-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сперва это может прозвучать даже мерзко, искать замену всему, что ты так любил и ценил. Сама мысль, что у этого может быть замена звучит похабно. Как святотатство. Но когда твоё сердце разбито, ты о таком уже не думаешь. Ты не замечаешь жалкого и убогого, но хватаешься за любую капельку света.

И этой капелькой может стать всё что угодно. Ею может стать приязнь, и тогда это благо, а может быть и нечто иное, нечто страшное, — тебя может наполнить жгучее пламя ненависти. Жажда мести. Или ещё, вдруг добавил Бог Войны, это может быть оборотная сторона гнева — стремление к справедливости. Желание, чтобы такой беды больше не случилось ни с кем другим и чтобы виновные были наказаны.

— Как например у Валькирии.

— У неё? — растерялась Маргарита.

— Да; она тебе ещё не говорила? Тогда и я не буду рассказывать. Просто знай, что… Праведный гнев это в первую очередь гнев, пусть и покрашенный в белое. Это всё ещё пламя, и оно сжигает всё на пути к своей благородной цели, не разбирая благого от дурного, а потому с ним следует быть осторожным.

— Она будет, — прозвучал голос за спиной Маргариты. Девушка повернулась, и снова её встретили пламенные и холодные глаза. Тереза схватила свою ученицу за плечо и бросила в разлом, который закрылся столь же стремительно, как и открылся, даже не потревожив водную гладь. Затем женщина обратила взор на Бога Грома. Он встретил его стойко, легко и спокойно.

Где-то с минут они просто смотрели друг на друга. Наконец Валькирия заговорила:

— Я не собиралась от неё ничего скрывать, так что если ты думаешь, что нарушил мой план, ты ошибаешься. Просто сейчас не время её волновать. Любое беспочвенное подозрение ко мне будет для неё опасным.

— Беспочвенное подозрение говоришь… — повторил Бог Грома, снова надевая свою вязаную соломенную шляпу и пряча за нею глаза.

— Я кое-что заметил, Валькирия. Меня тебе не обмануть, не пытайся. Ты не просто хочешь с её помощью разбудить Истинного Бога Войны. Она тебе интересна. Уроки, которые ты для неё выбираешь, ей не столько помогают, сколько направляют ей в желаемое тобою русло; ты хочешь слепить из неё свою копию.

Глаза женщины засияли, губы приоткрылись, и она ответила ему очень спокойным голосом:

— Ты прав. Что с того?

— Ты ведь ей не сказала? Что если она проснётся, сон развеется навсегда.

— …

— Особенная сила Четвёртого Шага в том, что… Весь мир, всё вокруг это просто игра твоего воображения, твоей Воли. Всё твоё окружение, любые дистанции и пределы, время и пространства, — они как твой сон, по крайне мере пока они не касаются другой сущности, обладающей Волей. Но до тех пор они всё равно что в твоей голове.

— Со Спящим Богом Войны всё иначе. Каждый внутри его сна есть частичка его Я, которая может перехватить власть над остальными и проснуться, и потому каждая из них обладает своей Волей. Но если одна частички захватит власть, она поглотит все остальные, и тогда твоя ученица, если это ей в итоге случится проснуться, не сможет вернуть потерянных родных к жизни. Ведь они тоже, по сути, создание Чётвертого шага, и воссоздать их после Пробуждения невозможно.

— …Действительно, — кивнула Тереза, просто соглашаясь со сказанным, но никак не комментируя, после чего отвернулась. Перед нею открылся новый разлом. Золотистые искры брызнули в воду и на зелёные листочки рисовых ростков. Женщина уже собиралась уйти, когда её снова позвал голос мужчины:

— Быть тобою не лёгкая ноша, Валькирия. Ты понимаешь это лучше любого, но всё равно обрекаешь ребёнка на свои страдания. Почему?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— …Как будто у меня есть выбор.

Сказала женщина, и ступила в трещинку. Она попала внутрь сверкающего потока. Валькирия была неподвижна, пока вокруг неё сияли и переливались яркие краски. В какой-то момент всплески света и цветов развеялись, и выступило бледное звёздное небо, в котором висела голубая жемчужина.