Гордость, сила и зима - Лина Неидеальная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переждав вспышку боли, я попыталась сесть. Удалось мне это только с пятой попытки, поскольку ноги были опутаны веревкой, до синяков впивавшейся в кожу. Понять, сколько времени я здесь уже находилась, было невозможно. А начиналось все вполне невинно…
Второй месяц лета уже перевалил за свою середину, когда нам пришло приглашение в гости от сэра Дерека Уоррена — того самого папиного друга, с которым он хотел меня познакомить. Отец сразу же согласился и велел мне собираться, я же отнекивалась, как могла, но он был непреклонен. И в результате, следующим утром мы отправились в дорогу.
Путь до поместья сэра Уоррена занял у нас четыре дня, все это время папа пел оды хозяину и описывал все его мыслимые и немыслимые качества. Прямо не мужчина, а пряник в глазури — уж больно идеальный портрет получился — и состоятельный, и надежный, и воин отличный, и дела вести умеет, и так далее, и тому подобное… Также мне делались недвусмысленные намеки, что это была бы прекрасная партия для меня. В общем, к концу поездки я уже начинала подумывать, что было бы неплохо завести кровную вражду с еще одним родом, а папа все не замечал или делал вид, что не замечает, моего каменного выражения лица.
На деле Дерек Уоррен оказался мужчиной тридцати пяти лет и производил впечатление человека, который никогда и ничего не делает просто так. Манеры его были просто великолепны, а эрудиции мог бы позавидовать и завсегдатай библиотеки, а уж нас с отцом он встретил с такой радостью и благодушием, что заподозрить его в неискренности казалось просто невозможным.
Сэр Дерек сразу же раскусил план отца свести нас и охотно ему подыгрывал. К удовольствию отца, он часто приглашал меня погулять по территории или же покормить лебедей на пруду. На деле мы с ним уходили в библиотеку, где он разбирал свои бумаги, а я рассматривала различные книги. Впрочем, иногда мы с ним действительно уходили гулять и подолгу разговаривали о разных вещах. Уоррен оказался удивительно интересным собеседником, а самое главное — он не пытался никак меня скомпрометировать.
Но было в нем что-то, что никак не давало мне расслабиться рядом с ним. Вот он рассказывал какую-то занимательную историю из своей жизни, а его карие глаза смотрели на меня чуть ли не с благоговением, а вот, случайно обернувшись, я ловила на себе холодный и расчетливый взгляд. Но, заметив, что я на него смотрю, Дерек Уоррен тут же надевал маску радушного хозяина.
В паре дней езды от поместья сэра Уоррена располагался лес Терпимости. Не знаю, почему его назвали так, но представители местной фауны действительно весьма терпеливы по отношению к назойливым охотникам. Но, наверное, этот лес следовало бы переименовать в лес Тишины — по пути мы проезжали его и не встретили ни одного животного. Даже звуков никаких не было слышно, из-за чего становилось действительно жутко. Хотя нет, все-таки удалось заметить цепочку муравьев, которая тянулась ИЗ леса — мы как раз выехали на дорогу, когда мне удалось их рассмотреть. Это все показалось странным, что я решила написать Александру записку следующего содержания:
Здравствуй, Лекс!
Надеюсь, что ты и твои друзья пребываете в добром здравии и сохранили при себе все свои конечности.
Я и мой отец сейчас гостим у одного друга, он живет в двух днях пути от леса Терпимости. Так вот, в этом лесу сейчас происходит что-то странное — такое чувство, что все животные срочно решили сменить место жительства, а сам лес — как будто мертвый. Если у вас появится возможность, то проверьте, пожалуйста, что там происходит — уж больно зловеще это все выглядит.
Вэл.
P.S. Передавай привет Киму Раслеру, если ты его встретишь.
Отправив записку в столицу, я и думать забыла о том странном лесе.
В один из дней сэр Уоррен устроил прием, на который были приглашены, как он выразился, самые близкие люди. «Самых близких» оказалось человек тридцать, в основном присутствовали друзья сэра Дерека, но было несколько семейных пар, которые приехали со своими дочерьми, девицами на выданье.
Основным развлекательным мероприятием была охота, точнее, мужчины развлекались, затравливая животных, а мы, женщины, под неспешную беседу следовали за ними верхом. В какой-то момент, лошади чего-то испугались и бросились в разные стороны. Мой Дьёго стал просто неуправляемым и поскакал прямо в лесную чащу. Пока я пыталась с ним совладать, ветви знатно отхлестали меня по всему телу, кое-где даже порвался плащ. Поминая всю лошадиную родню скакуна, я все-таки смогла его приструнить.
Развернув коня в обратную сторону, я стала выбираться из чащи, как вдруг меня в шею кольнула игла. Дьёго встал на дыбы, и, уже теряя сознание, я почувствовала, что выпадаю из седла.
И вот я в гордом одиночестве, связанная по рукам и ногам, сидела в сырой камере. Левая сторона лица, которой я приложилась о землю, как-то подозрительно пульсировала, но тошноты и головокружения не ощущалось.
Дверь камеры с противным скрипом отворилась, и на пороге появились два представителя преступного мира. Внешне они были практически одинаковые — бритоголовые верзилы размера два на два, на поясе поблескивают кинжалы, а на лицах такие ухмылки, от которых хочется выть волком. Тот, который был справа от меня, щеголял шрамом, который разделил его левую половину лица на две неравные части. Может, в душе они были милые и добрые, но они явно не спешили это доказывать.
— Смотри, Джек, какую крошку к нам занесло, так бы и съел! — произнес левофланговый, практически раздевая меня глазами.
Ну все, прощай, моя девичья честь!
— Умерь аппетиты, Джон! Хозяин сказал, чтобы девчонку не трогали, — остановил его мужик со шрамом и обратился ко мне. — Ты, вставай и топай на выход!
— Не могу.
— Я тебе сейчас покажу — не могу! Пару ребер как сломаю — мигом побежишь, — угрожающе начал приближаться ко мне помеченный.
— У меня ноги связаны, — сквозь зубы прошипела я, стараясь не показать им своего страха.
Левый резко шагнул вперед и достал меч, я в ужасе закрыла глаза и попыталась отползти. Но почувствовала только, как веревка упала с ног, а меня весьма грубо схватили за плечи и поставили на пол.
— А теперь — пошла!
Судорожно
