Крутой поворот - Сергей Высоцкий

Обернувшись, он увидел соседку, которая открывала ему дверь. Лицо у нее было белое и словно сведенное судорогой.

— Дайте воды, успокойте как-нибудь, — попросил ее Бугаев, кивнув на жену Шарымова, а сам вышел на лестницу и позвонил в соседнюю квартиру. Вызвал «скорую», следователя и судмедэксперта из управления.

Вернувшись в комнату и переборов чувство брезгливости, от которого он так и не избавился за все годы работы в угрозыске, Семен взял повисшую плетью руку Шарымова. Пульс не прощупывался.

Соседка стояла рядом с Шарымовой, гладила ее по плечу, что-то шептала. Пахло валерьянкой. Шарымова, сжавшись в комок и раскачиваясь, тихо, как-то по-детски пристанывала. Темно-каштановые волосы закрывали почти все ее лицо, но Бугаев разглядел все же, что Шарымова красива, что у нее очень правильные черты бледного матового лица и даже потеки от туши не портят его. И еще капитан заметил легкую припухлость и красноту на скуле, что-то похожее на кровоподтек от удара, но длинные волосы мешали разглядеть точнее.

«О господи, — подумал растерянно Бугаев, глядя на Шарымову. — Ее не скоро в сознание приведешь. Такое пережить…» И вдруг, совсем неожиданно для себя, ощутил какое-то чувство раздражения, даже недоверия к этой убитой горем женщине. «Если муж у тебя на глазах пускает себе пулю в лоб… Нет у меня к таким женщинам жалости. Нет!» Эта мысль, как ни странно, помогла Семену преодолеть минутное замешательство, он вдруг вспомнил, что совершил ошибку: не зайдя во вторую комнату, сразу кинулся звонить в «Скорую».

Осторожно отворив дверь, он осмотрелся. Вторая комната была спальней, очень красиво, с большой изобретательностью обставлена. Семен невольно вспомнил дачу Горина. И здесь и там было много таких вещей, которые свидетельствовали, что хозяева долгие годы ездят за границу, — красивые фарфоровые настольные лампы на резных, черного дерева подставках, причудливые деревянные маски на стенах, цветной хрусталь.

В спальне царил беспорядок: смятая широченная постель и раскрытый чемодан на ней, клетчатый плед на полу, разбросанное женское белье.

Почти одновременно приехали «скорая» и следователь с судмедэкспертом. Заключение врачей было единодушным — смерть Шарымова наступила мгновенно.

Пришел Саша Лебедев.

— Мы ждем, ждем внизу. Я и понятых привел, и гараж Шарымова нашел, а тебя все нет, — говорил он вполголоса, искоса поглядывая, как врачи возятся с трупом. — Ну, думаю, что-то случилось, надо подняться, а тут «скорая» и наша машина. Спросил — куда, говорят — в шестьдесят третью. И давно? — он кивнул на Шарымова.

— Считай, что у меня на глазах, — хмуро ответил Бугаев. — Только постучал…

— Машину-то будем смотреть?

— Для этого и приехали, — вздохнул Семен и отозвал в коридор соседку. Спросил: — Нина Васильевна, где Шарымовы хранят ключ от гаража?

— Ой, да разве ж я знаю? У Верочки бы спросить, так она не в себе. Меня не узнает…

Семен прошел в спальню, огляделся. Пиджак Шарымова валялся рядом с чемоданом на кровати. Капитан осмотрел карманы. Вытащил ключи от машины на красивом брелоке из слоновой кости — маленький плоский будда таращил красные пронзительные глазки. Большущий хитроумный ключ от гаража он нашел на гвозде у дверей в первую комнату.

У лифта они столкнулись со следователем прокуратуры.

— Наши уже там! — кивнул Бугаев на дверь. — Самоубийство. Я сейчас займусь автомобилем Шарымова. Корнилов подозревает, что именно он взломал дачу Горина.

На улице Бугаев вздохнул полной грудью. Даже здесь, в этом мрачном дворе-колодце, дышалось легче, чем в квартире.

Иван Иванович и шофер Коля вылезли из машины, смотрели на капитана вопрошающе.

Семен устало махнул рукой.

— Что, несчастье? — спросил эксперт. — Опоздали?

Бугаев только пожал плечами. Подумал: «Опоздали? А если бы приехали на час, на два раньше, что бы изменилось?» Сказал:

— Тут надолго опоздали. И не мы с вами. Этот Шарымов застрелился…

— Понятно, — пробормотал Коршунов.

— Где твои понятые? — спросил Бугаев, обернувшись к Лебедеву.

— Во втором дворе. На лавочке сидят.

Около железного, изрядно помятого гаража уже толпились люди, тихо переговаривались, что-то выспрашивали у понятых — пожилого, при полном параде — в темном пиджаке и галстуке — мужчины, чем-то напоминавшего Бывалова из «Волги-Волги», и крашеной тусклой блондинки неопределенных лет.

«И как это люди чужую беду чуют? — невесело поду мал Бугаев. — Ведь никому ничего не сказали — попросили только понятых подойти к гаражу, а вот уж и толпа собралась».

В гараже стояли болотного цвета «Жигули» Бугаев осмотрел ветровое стекло. Оно рябило от больших и маленьких пятнышек так обычно бывает после загородных поездок, особенно на приличной скорости. Сотни жуков и мошек находят себе смерть, разбившись о стекло. Да и вся машина была пыльной, колпаки на колесах запачканы засохшей глиной.

— Иван Иванович! — попросил Бугаев эксперта, снимавшего колеса с «Жигулей». — Вы возьмите на пробу грязь с подкрылков.

— Сам знаю, — огрызнулся Коршунов. — Если ты, Сеня, такой умный, зачем меня с собой берешь?

Бугаев открыл дверцу, сел на место водителя. Несколько минут сидел молча. Осматривался. Выстрел, прогремевший в квартире Шарымовых, все еще отдавался у него в ушах. Семен недовольно поднес руку к уху, словно хотел избавиться от этого звона. «Могут быть сюрпризы», — снова вспомнил он слова Корнилова. «Вот так сюрпризы, — подумал он. — Сейчас Иван Иванович снимет с «Жигулей» колеса, поедет в управление, сделает прокатку протекторов, сравнит с теми слепками, что взяли около дачи Горина, и все сразу станет на свои места…» Бугаев не сомневался, что именно Шарымов побывал у Гориных. А значит… Он вдруг так явственно услышал любимую фразу своего шефа: «А это пока еще ничего не значит, это еще доказать надобно!» — что невольно улыбнулся.

Он открыл крышку ящичка, именуемого всеми автомобилистами почему-то «бардачком», и первое, что увидел, — надорванный блок сигарет «Филипп Моррис». Бугаев открыл пепельницу — в ней тоже были окурки. Он осторожно вынул несколько штук, завернул в бумагу и положил в карман.

Но что же произошло между мужем и женой Шарымовыми? Обычная семейная ссора — и только? А застрелился он после того, как услышал, что пришла милиция?..

Скорее всего так. Если бы все семейные ссоры заканчивались самоубийством, народонаселение сильно поубавилось бы.

Семен невольно подумал о Шарымове с уважением. Наделал дел — так хоть хватило решимости самому их закончить. Но при чем здесь жена? Чем оправдать такую жестокость — застрелиться у нее на глазах?

Отправив Коршунова в управление исследовать окурки и сравнивать протекторы шин, Бугаев снова поднялся в шестьдесят третью квартиру. Труп Шарымова уже увезла «скорая». Следователь прокуратуры Кондрашов о чем-то тихо беседовал с Ниной Васильевной в первой комнате. Дверь в спальню была закрыта. Увидев Бугаева, он поднялся ему навстречу и, легонько обняв за плечи, увлек за собой в коридор. Вид у него был озабоченный.

— Шарымову допрашивать сейчас бесполезно, — вполголоса сказал он Семену. — Да и нельзя. Врач с ней занимается. Соседка позвонила ее матери. Вот-вот должна приехать. Отложим беседы на вечер. Вы останьтесь, скоро придут с работы другие соседи, а я поеду.

Бугаев промолчал. Он и сам знал, что дел у него здесь хватит.

— Да-а, коллега, — нахмурившись и многозначительно покачав головой, сказал Кондрашов. — Какая-то фатальная история.

— Кошмар! — поддакнул ему Семен, но Кондрашов почему-то посмотрел на капитана подозрительно, замолк и, вяло пожав ему руку, ушел.

Бугаев посмотрел на часы. Без пятнадцати три. Подполковник, наверное, уже приехал. Он набрал номер. Трубку сняла Варвара.

— Шеф у себя?

— У себя, Сенечка. С шоферами беседует. А я твое указание выполнила, чаем их всех напоила…

— Умница, — сказал Бугаев, — ты выполнила указание шефа. Соедини-ка меня с ним.

Корнилов взял трубку сразу же.

— Семен, как дела?

— С сюрпризами. — Бугаев коротко доложил о самоубийстве штурмана.

Несколько секунд Корнилов молчал. Потом спросил:

— Что еще?

— Протекторы, похоже, его «Жигулей». Коршунов уже поехал в управление. Минут через сорок доложит вам. И сигареты «Филипп Моррис». В «бардачке» целый блок. Я по прикусу вижу — это он в Рощине курил.

— Так. С женой говорил? С Верой Сергеевной?

— У нее истерика.

— Что же, истерика у нее целый день, что ли? — сердито спросил подполковник.

— Врач у нее, не могут в себя никак привести. Даже Кондрашов потолкался тут и уехал.

— Потолкался! Он что тебе… — Корнилов, видно, хотел что-то добавить хлесткое, но сдержался.

— Вы не приедете? — спросил Семен.