Беззумный Аддам - Маргарет Этвуд

Посмотрим на Зеба назавтра, или через день, или когда там он прошел полпути незнамо куда – хотя он по-прежнему верит, что шел куда-то. У него новая обувь – обмотки из медвежьей шкуры, мехом внутрь, перевязанные полосками кожи, как на комиксах про пещерных людей. У него меховой плащ, меховая шапка, и все это по совместительству работает как спальный мешок, хотя оно тяжелое и вонючее. Зеб тащит груз мяса и большой шмат сала. Будь у него время, он перетопил бы сало и размазал по телу, а так он просто закидывает его в себя кусками, словно заправляясь горючим. Это и есть горючее, и Зеб его расходует; он чувствует, как оно сгорает внутри и идет теплом по жилам.

«Прощай, забота», – распевает он. Вороны по-прежнему следуют за ним как тени. Теперь их четыре; он для них словно Гаммельнский крысолов. «Как ко мне на подоконник прилетела птица счастья», – поет он воронам. Его мать обожала подобный бодрый ритмичный ретромусор. И еще жизнерадостные религиозные гимны.

И вдруг вдали появился велосипедист. Он ехал навстречу Зебу по лежащему впереди относительно гладкому куску дороги. Какой-нибудь любитель приключений и горного туризма, сторчавшийся на эндорфинах. Такие время от времени появлялись в Уайтхорсе – пополняли запасы прибамбасов в магазинах для рыболовов и охотников и следовали дальше, в холмы, желая испытать себя на старинной трассе Канол. Они обычно доезжали до барака. Потом ехали обратно. Возвращались худей, жилистей и безумней, чем были. Иные рассказывали, как их похитили инопланетяне, иные – про говорящих лис, иные – про человеческие голоса, звучащие над тундрой в ночи. Или получеловеческие. Которые их куда-то манили.

Нет, велосипедистов двое. Один сильно отстал. Должно быть, размолвка влюбленных, предполагает Зеб. В нормальной ситуации они держались бы вместе.

Горные велосипеды – чрезвычайно полезная вещь. А уж седельные сумки и то, что в них может оказаться, – тем более.

Зеб прячется в кустах у ручья и ждет, чтобы первый велосипедист проехал мимо. Женщина, блондинка, бедра как у богини или орехокола из нержавеющей стали, облитые глянцевым эластиком велосипедного костюма. Глаза под обтекаемым шлемом сощурены навстречу ветру, узкие бровки над модными очками-консервами, защитой от ветра и солнца, убийственно хмурятся. Вот она уже удаляется, трюх-трюх по буграм, задница тугая, как силиконовая титька, а вот и ее парень едет, нарочно приотстал, мрачный, углы рта опущены. Он ее чем-то разозлил, и она его за это наказывает. Его гнетет несчастье, в котором Зеб может помочь.

– Арррр! – орет Зеб. Или что-то вроде.

– Арррр? – смеясь, повторяет Тоби.

– Ну, в общем, ты поняла.

Короче говоря: он, замотанный в шкуру, с рыком выскакивает из кустов на парня. Жертва испускает сдавленный вопль и с лязгом валится набок. Даже не нужно бить беднягу по голове, он сам вырубился. Просто забрать велосипед с седельными сумками и скрыться вдали.

Когда Зеб наконец оборачивается, он видит, что девушка остановилась. Сердито сжатый рот, наверное, открылся буквой «О», означающей потрясение. Теперь она пожалеет, что отругала своего несчастного хахаля. Обладательница монументальных бедер примчится назад, встанет на колени и будет нежно ухаживать за ним, качать и баюкать, промокать царапины и проливать слезы. Парень придет в себя, заглянет, придурок этакий, в ее глаза, не защищенные очками, и она все простит (в чем бы это «все» ни заключалось). Потом они вызовут спасателей по ее мобильнику.

Что они скажут? Догадаться нетрудно.

Скрывшись из виду (съехав под горку и свернув в сторону), он открывает седельные сумки. Сокровище: набор энергобатончиков, какая-то квазисырная паста, ветровка, мини-печка с баллончиком горючего, пара сухих носков и запасные ботинки с толстыми подошвами – они малы, но можно вырезать дырку для пальцев. И мобильник. И самое лучшее – удостоверение личности: это ему очень даже пригодится. Он разбивает мобильник на мелкие кусочки и прячет под камнем, а потом тащится вбок от дороги, по тундре, с велосипедом и всем добром.

Ему повезло – на пути попадается вскрытая пальза: наверное, злобный гризлый взрыл ее, охотясь на увертливых земляных белок. Зеб вместе с велосипедом зарывается во влажную черную землю, оставив наблюдательный зазор меж комьев. После длительного мокрого ожидания появляется топтер. Он зависает над местом, где, должно быть, обнимаются сейчас юные велосипедисты, дрожа и благословляя свою счастливую звезду. Из топтера опускается лестница, по ней через некоторое время взбираются влюбленные, и топтер уносит их в низком, неспешном полете, хлоп-хлоп, трюх-трюх. Зато теперь им будет о чем рассказать.

И они рассказывают. Уже оказавшись в Уайтхорсе, сбросив по дороге медвежьи шкуры и утопив их в ручье, сменив одежду на новую (дар Фортуны), удачно проголосовав на трассе, освежив внешность и переменив прическу, доработав кое-что в удостоверении личности велосипедиста и заправившись наличными через вызубренный на память «черный ход», Зеб прочитал все, что писали об этой истории.

Значит, йети существуют на самом деле! Они просто перекочевали в Бесплодные равнины в горах Маккензи. Нет, это не мог быть медведь – медведи не умеют ездить на горных велосипедах. И вообще эта тварь была семи футов росту, с глазами совсем как у человека, ужасно пахла и обладала почти человеческим разумом. Велосипедисты даже публикуют фотографию, снятую на мобильник девушки: бурое пятно, обведенное красным овалом (чтобы выделить на фоне всех остальных бурых пятен).

Не прошло и недели, как охотники за йети со всего мира скучковались и организовали экспедицию на место открытия. Они прочесывают район, где обнаружен йети, на предмет отпечатков ног, пучков шерсти и кучек помета. Глава экспедиции заявляет, что скоро у них будут решающие образцы ДНК, и тогда скептики будут посрамлены, и все увидят, какие они косные, растленные, ходячие окаменелости, отрицатели правды.

Очень скоро.

История Зеба, Спасибо и Спокойной Ночи

Спасибо, что принесли мне эту рыбу.

«Спасибо» значит… «Спасибо» значит, что вы сделали мне что-то хорошее. Или что-то такое, про что вы думали, что оно хорошее. Вы дали мне рыбу и этим сделали мне хорошее. Поэтому я теперь рада. И больше всего я рада потому, что вы хотели, чтобы я была рада. Вот что значит «спасибо».

Нет, не нужно давать мне еще одну рыбу. Я и без того уже достаточно рада.

Вы разве не хотите услышать про Зеба?

Тогда вам надо слушать.

После того как Зеб вернулся обратно с больших и высоких гор, на вершине которых лежал снег, после того, как он снял шкуру с медведя и надел ее на себя, он сказал медведю «спасибо». Духу медведя.

Потому что медведь его не съел и позволил ему съесть себя. И потому, что медведь дал Зебу свою шкуру с мехом, чтобы Зеб мог ее надеть.

«Дух» – это та часть вас, которая не умирает, когда умирает тело.

«Умирает»… это то, что делает рыба, когда ее ловят, а потом жарят.

Нет, умирают не только рыбы. Люди тоже умирают.

Да. Все.

Да, вы тоже. Когда-нибудь. Но не сейчас. Еще очень не скоро.

Я не знаю, почему. Так сделал Коростель.

Потому что…

Потому что, если бы никто никогда не умирал, а все только рожали все больше и больше детей, мир скоро переполнился бы, и в нем совсем не было бы места.

Нет, вас не будут жарить на огне, когда вы умрете.

Потому что вы не рыбы.

Нет, медведь тоже не был рыбой. И он умер как медведь. Не как рыба. Поэтому его не жарили на огне.

Да, может быть, Зеб сказал «спасибо» и Орикс тоже. Помимо того, что он сказал «спасибо» медведю.

Потому что Орикс позволила Зебу съесть одного из ее Детей. Она знает, что некоторые из ее Детей едят других; потому что они так устроены. Те, у которых острые зубы. И Орикс понимала, что Зеб тоже может съесть кого-нибудь из ее Детей, потому что он был очень голодный.

Я не знаю, сказал ли Зеб «спасибо» Коростелю. Может быть, вы спросите его сами, когда в следующий раз увидите. Но вообще Коростель не занимается медведями. Медведями занимается Орикс.

Зеб надел шкуру медведя, чтобы не замерзнуть.

Потому что ему было очень холодно. Потому что в тех местах гораздо холоднее. Из-за того, что там кругом очень большие горы со снегом наверху.

«Снег» – это вода, которая замерзла и превратилась в маленькие кусочки. Они называются снежинками. «Замерзла» значит, что вода стала твердая, как камень.

Нет, снежинки не имеют никакого отношения к Джимми-Снежнычеловеку. Я не знаю, почему часть его имени похожа на снежинку.

Я хватаюсь за голову руками, потому что у меня началась головная боль. Это значит, что у меня болит внутри головы.

Спасибо. Я уверена, что если вы надо мной помурлыкаете, это поможет. И еще мне поможет, если вы не будете задавать столько вопросов.

Да, возможно, что у Аманды тоже болит голова. Или что-нибудь другое болит. Может быть, вы над ней помурлыкаете.