Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I - Борис Галенин

Вверх по Мае, потом Юдомой-рекой к последнему волоку через страшный хребет Джугджур и с него по Улье-реке к последнему — Охотскому — морю, морю Дамскому. Видится что-то провиденциальное, что первому выйти на берег Великого океана судьба доверила посланцу Москвы с символическим прозванием — Москвитин. И уж вовсе чудом мнится, что среди соратников Москвитина был казак Иван Черкасс — 85-летний седой ветеран первого похода Ермака! Крепки были православные! 

Конный поход к полюсу холода

В те же годы, что Иван Москвитин со своими людьми вышел на Охотские берега, совершено было еще немало открытий, не столь громких, но не менее поражающих воображение. В 1633 году открыт был даже… полюс. Полюс холода в районе Оймякона. Дело было так. Отряд в три десятка человек под руководством служилого человека Посника Иванова пересек Алданский и Верхоянский хребты и вышел в верховье Яны-реки. В верховьях Яны и срубили казаки зимовье — будущий Верхоянск. Через год вышли они на Индигирку-реку, где для зимовки заложили знаменитый в будущем Зашиверский острог. Юкагиры встретили на сей раз казаков враждебно. Пришлось им принять «бой крепок». Одолели казаки и «уговорили» воинственных юкагиров жить дружно и сдавать ясак.

У этого похода есть одна необычность, не считая той, что снаряжен был отряд «на свой кошт». Шли казаки «зимним путем… на конях». Представить это практически невозможно. Верхоянье — и сейчас одно из самых суровых и диких мест на Земле. Тайна эта — одна из многих, что унесли с собой сибирские землепроходцы{42}.

Ну и чтобы уж окончательно утвердиться на берегах океанов — Тихого и Ледовитого, а также славного моря священного Байкала, продолжим путь. В 1643 году основан Среднеколымск, в 1644 — Нижнеколымск, в 1647 — Верхнеколымск, в 1649 — Анадырь и Охотск, в 1651 — городок Албазин на Амуре, которому еще предстоит сыграть свою историческую роль в наших хрониках, в 1652 — Иркутск. Кольцо замкнулось.

А ведь расстояние от Урала до Охотска, а тем более до Анадыря, куда как побольше расстояния от Вашингтона до Сан-Франциско, которое американские первопроходцы проходили чуть не 200 лет — в куда как более благоприятных климатических условиях.

Понять это русское чудо, может быть, поможет случай из русской истории, на первый взгляд, не имеющий отношения к теме нашего повествования.

3.3. Сказанное о дороге

Дело общее

Из нашего далека заселение русскими Сибири кажется делом одних лихих голов, по следам которых уже двигалось государство. Это так и не так. Мы — духовные потомки Петровской Руси, «в Европу-оконно-прорубленной», вдобавок искаженной и покореженной советским периодом господства идеологии, враждебной всему русскому, а все русское облыгающей. Обитатели уже 1/7, а не 1/6 земной тверди, так похожей по очертанию на Московскую Русь года этак 1650-го и совершенно отошедшей от нее духовно.

Нам трудно представить себе, что дела той Руси были общими для всего русского народа, как, например, общими были дела военного лагеря-монастыря и сел вокруг него для всех их жителей. Каждый русский человек — от Государя всея Руси до последнего хлебопашца — нес свое тягло в духовном единении со всеми. Никаким казакам и иным сорвиголовам не утвердиться было бы в Сибири, если бы по пятам за ними с телегами и обозами не потянулось крестьянство. Тоже, видно, самая бойкая и подвижная его часть, но уже не с одной кремневкой и саблей, а с хозяйством, скотом и припасами.

А для всего этого добра нужна была дорога через уральские дебри, чтобы шли и ехали по ней строители городов и землепашцы — строители Руси Сибирской, но по-прежнему Московской. Строители Царства. Нужда в дороге возникла уже в начале 90-х годов XVI века, то есть в царствование Федора Иоанновича. Царь для строительства дороги комитетов и комиссий не созывал, новый дорожный налог не вводил. Просто Царским Своим указом от 1595 года обратился он к «охочим людям». Дорога была нужна русскому народу, народу было ее и строить.

В разные времена разным боком обошлось бы это нужное строительство русскому народу. 

К строительству дорог на Руси в разные исторические эпохи

Петр I по свойственной ему привычке угробил бы на строительстве тысяч 20-30 крестьян, насильно сволокнутых от семей и земель.

Большевики с их тягой «к громадью» дел и чего-то там еще и вовсе организовали бы под это дело отдельное управление ГУЛАГа. Строили бы лет 20 редкую халтуру на один год, загубив не менее сотни тысяч жизней, чтобы было чем отчитаться перед начальством, а потом долго трубили бы о достижениях «победившего», «зрелого» или «развитого» социализма.

Демократы — те просто бы разворовали казенные деньги. Строить «для этих» еще чего-то. Так пройдут, если надо. Не Невский, чай, и не Тверская. 

Как это было на Руси Московской

Но, по счастью, в те времена власть на Руси была народной, а потому верой в народ и доверием к нему веет от Царских указов. Равно как и здравым смыслом. «Охотный человек» нашелся. Им оказался Соликамский крестьянин Артемий Софронович Бабинов, землепашец и охотник — ловил зверя в отрогах Уральских гор.

Дальше просто сказка: указ Федора Иоанновича от 1595 года был выполнен им за 3 (!) года. За это время была проложена дорога в 300 верст через нехоженную тайгу, болота, буераки, каменные завалы. Общая длина мостов, возведенных на этой дороге, составила 9 (девять!) километров.

11 января 1598 года дорога «была сдана в эксплуатацию», и по ней пошли подводы из России в Сибирь. Только за 1599 год по бабиновской дороге прошло свыше 1000 крестьянских семей, а семьи были многочисленны. Дешевизна и скорость строительства дороги изумили даже современников Бабинова, самих на многое гораздых{43}. Дорога эта сыграла большую роль в том, что в последующие десятилетия были возведены десятки сибирских городов: Верхотурье (1598), Туринск (1600), Томск (1604), Туруханск (Новая Мангазея) (1607). Строительство русских городов в Сибири не остановила и Смута: за это время поднялись Кузнецк, Енисейск, Ачинск, Ишимск, Якутск, Красноярск.

Из 700 верст от Соликамска до Тобольска 300 верст переселенцы и строители городов шли и ехали по дороге, проложенной Артемием Бабиновым. Сам Бабинов не был забыт Царем и властями. Его освободили от оброка, дали землю, участок для охоты, и немалый. Он построил еще село, нашел хорошую землю для другого села, занимался расширением построенной им дороги. Обычное дело для Руси Московской…. «Охочие люди» ее и создавали.

Это очень важно осознать и запомнить для понимания чуда русского освоения Сибири. Охочие люди. Похоже, что само время им подчинялось. Иначе строительство той же бабиновской дороги объяснить невозможно.

3.4. Истоки русского чуда

Природа русского времени

Дорога дорогой, а весь XVII век в его сибирской ипостаси иначе, как чудесным, не назовешь. Действительно, кажется, что время изменило тогда и там свою структуру. Сейчас уже серьезные физики говорят о неоднородности времени. О том, что у времени есть разрушающая и созидающая компоненты. А некоторые авторы прямо говорят, «что когда русское казачество, осваивая новые земли, двигалось посолонь, навстречу солнцу, на восток, и покоряло необъятные просторы Сибири, оно совершало не только пространственное перемещение, протекающее во времени, но и овладевало созидательной компонентой времени»{44}.

Не знаю, так ли это, но впечатление такое действительно создается. 

О русском смысле истории

История нашего великого движения «встречь солнца» убедительно опровергает, кстати, интеллигентско-масонский миф о якобы врожденной рабской сущности русского народа.

Из-под палки такого дела не сделаешь{45}.

Не одно поколение русских людей размышляло о смысле исторического процесса и о смысле жизни и нашло свой ответ в Православии. В свободном следовании Божиим заповедям. Еще во времена Дмитрия Донского и Василия Темного были обдуманы и решены все вопросы внутренней и внешней политики на столетия вперед. Идеалы свободы русского человека утвердились прочно. В суровые времена — а на Руси иных не бывало — только свободно делающий свое дело народ мог отстоять свое право на существование.

Уникальность русской судьбы заключается в том, что никакая иная национальная идеология, кроме Православия, не могла быть принята народом, еще в своем язычестве сказавшим: «…да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, мертвые бо срама не имут. Аще ли побегнем, срам имам. Не имам убежати, но станем крепко».