Марьград (СИ) - Юрий Райн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На двадцать третьей лампочке — около восьмисот метров пройдено — обнаружилась развилка. В обе стороны уходили чуть более узкие коридоры; на стенах — уже знакомого дизайна (если это можно так назвать) указатели: налево — «Тупик», направо — «Тупик», прямо — «К Площади Первых Встреч». В тупики, ясное дело, соваться незачем. А развилка странная, подумал Игорь; в тупиках, возможно, и коней теряют, и жизни… Так что — прямо, конечно, на эту самую площадь Первых Встреч, и жив буду, а насчет «себя позабуду» — нате выкусите, мысленно показал он кукиш неведомо кому.
Все когда-нибудь заканчивается. По большому счету, утверждение сомнительное, но этот коридор, протянувшись без развилок еще с полкилометра, и правда закончился, распахнулся в круглую площадку. Потолок был выше, чем в коридоре, а в центре красовалось замысловатое сооружение двухметровой высоты: четыре вделанных в пол деревянных столба, на них, по периметру и крест-накрест, деревянные же брусья, к внешним брусьям пришпандорены таблички: «Площадь Первых Встреч». И никого; встречать было некого и некому. За площадью коридор продолжался — вероятно, считался здесь проспектом. Может быть, даже главным. Табличка есть, но далековато, отсюда не разглядеть. Ну да не горит. Вправо уходил коридорчик-улочка, ее указатель был виден хорошо: «К сектору 1–1 (раз-раз)». Влево — аналогичный коридорчик, табличка гласила: «К уровню 2 (два)». Туда рано; сначала по этому уровню, который «раз», нужно побродить как следует. А вот по проспекту продолжать движение или идти к некоему сектору — сейчас обдумаем…
Игорь решил позволить себе, наконец, перекур. Скинул со спины рюкзак, с наслаждением потянулся — немалая все-таки ноша, пусть чуть-чуть отдохнут и спина, и пресловутый плечевой пояс. На рюкзак же и присел, вытянул ноги, достал сигарету, зажигалку, вдохнул, выдохнул, закрыл глаза. Попытался обдумать дальнейшее. Ничего в голову не приходило. Проспект очень уж унылый, но он все-таки наверняка проспект. С другой стороны…
Он не знал, чтó с другой стороны. Подустал, что ли. Не физически, чисто ментально. Нет, никаких сложных задач сегодня не решал, но ведь всего здесь увиденного — столько… массив информации, может быть, обрабатывается мозгом бессознательно…
Чувствуя, что вот-вот задремлет, вздрогнул. Обозвал себя Соней. И услышал справа — высокие голоса, слов не разобрать; а еще смех; а еще что-то вроде шлепков по бетону, ладонями или босыми ногами.
Быстро затушил сигарету о бетонный пол. Не найдя, куда пристроить окурок, сунул его в кармашек рюкзака. Встал, повернулся лицом к приближающимся звукам. Приклеил к лицу улыбку.
На площадь высыпала и, узрев Игоря, замерла стайка существ. Семь особей. Явные гуманоиды. Первая ассоциация — голодающие дети Африки, как из когда-то показывали по ТВ (опять: что за воспоминание? впрочем, не до того). Ростом ему по пояс или чуть ниже. Непропорционально крупная голова, густо-коричневая кожа, вся в мощных складках, как шкура у шарпея. Из макушки торчит пук волос, наподобие оселедца у запорожского казака. Но волосы того же цвета, что кожа, и пук этот расширяется вверх и опадает тюльпанообразно. Бровей не видно; да что там бровей — ушей не видно; а глазки иногда заметны — поблескивают. Нос-картошка. Безгубый рот. Одеты все семеро в серые хламидки до колен, небрежно сляпанные, похоже, из мешковины. Ноги, точно, босые. Нескладчатые, тонюсенькие и карикатурно кривые. Руки открыты от локтей и ниже, тоже палочки; сколько пальцев — не разобрать, шевелятся пальцы непрерывно.
Игорь поднял руки вверх, ладонями вперед: жест миролюбия. А подумают, что он сдается — тоже неплохо для первого контакта.
— Ай! — крикнул передний гуманоид. — Мудан! Новый! Ты какой такой мудан?
Ну, хоть частично по-русски, осторожно порадовался Игорь.
— Ты опасный мудан? — уточнил абориген.
Остальные оторопело молчали. Этот был, видимо, вожаком.
Игорь довел улыбку до возможного предела. Хотел после нее сказать, что он не опасный, что он друг, но не успел.
— Ай-ай! — взвизгнул вожак. — Ощерился! Зубья! Ай-ай! Ребзя, тикаем!
Стайка с готовностью подхватила это «ай!» и, продолжая семиголосо вопить, со страшной скоростью почесала по коридорчику в обратном направлении. До слуха Игоря донеслось: «Старши́м обскажем, нехай еврея́м нажалятся…»
Все стихло. Мудан еврея́м, подумал Игорь. Ну и рванули же — из всех сухожилий. Осознал, что до сих пор «щерится», стер улыбку с лица.
Взвалил на спину рюкзак, двинулся вслед «ребзям».
***
Этот коридорчик оказался поуже и пониже: можно было, раскинув руки, коснуться обеих стен одновременно, а подняв — дотянуться до лампочек. Которые здесь, впрочем, висели реже: коридорчик петлял то в одну сторону, то в другую, в некоторых коленцах приходилось подсвечивать фонарем — Игорь выбрал налобный.
Стоило бы, подумал он, фиксировать путь на телефон — снимать на видео или хотя бы делать фото на поворотах. А с другой стороны — зачем? Чтобы обратно выбраться? А смысл туда выбираться? Или чтобы поэтажные планы сделать нынешнего состояния этих подземелий? Тот же вопрос: смысл? Или есть смысл и в том, и в другом? А потом — сядет батарейка в телефоне, и тогда что? А что «что», подумаешь, батарейка… Он напомнил себе: цель у меня тут — не разведка, не поэтажные или какие еще планы, цель у меня — отыскать женщину и, надеюсь, ребенка, вернуть их в мир, вернуться с ними, а иначе жить-то зачем?
Мысли заволакивались туманом, думать не получалось, считать лампочки, шаги, повороты — тоже. Немного позже понял, что дышать стало трудновато. И пить очень захотелось. А курить — совсем нет.
Остановился, снял рюкзак, нашарил в нем драгоценную бутылку с водой, сделал скупой глоток, сунул обратно, сел на пол, откинулся на рюкзак спиной, задремал.
Очнулся. Сколько времени кемарил, оценить не мог. Наверное, часок, не больше.
Было душно. Встал, почувствовал, что вспотел, и вообще жарко, жарко. Не температура ли? Взглянул на чудо-гаджет. Счетчик секунд продолжал молотить в бешеном темпе. Нажав нужную кнопку, переключил на термометр. Нет, температура нормальная. Ну, в любом случае — не сидеть же здесь.
Может, вколоть стимулирующее? В аптечке уже готовые инъекторы, распаковывай да засаживай в бедро или в шею. Нет, не стоит. Поберегу, решил он. Сам шевелиться в состоянии? В состоянии. Вот и вперед.
Опять закинул рюкзак на спину, двинулся дальше. Ноги были словно чугунные. Поворот за поворотом, колено за коленом, то длиннее, то короче… С огромным трудом старался не терять, хотя бы приблизительно, внутреннего счета времени.
Когда впереди забрезжил свет поярче и послышались какие-то звуки, прикинул, что от проникновения
