«Если», 1995 № 09 - Томас Диш

Она не лучше и не хуже. Она другая, она расширяет человеческие возможности. Ведь человечество должно, не может не развиваться, а биологический тип не меняется уже несколько тысяч лет.

Обмен идеями, проектами, мыслями ничему не противоречит. Возникло еще одно измерение, в котором человек может самореализоваться.

И еще есть довод «за»: информационный взрыв — не пустой звук. Обрабатывать поступающую информацию становится все сложнее. Компьютер облегчает дело, но он же и усугубляет ситуацию, многократно увеличивая поток. Сегодня я, например, участвую в двадцати конференциях по компьютерам, электронике, музыке… А хотел бы в ста двадцати. Подписаться можно, но что толку, если нет физической возможности все осмыслить? Так что единственный способ — переселяться «туда» вообще. Хотя насильно никто не тянет.

Сколько людей в этой «другой жизни» сейчас участвует, я не знаю: каждый день подключаются сотни компьютеров, пользователей Действуют спутниковые каналы. Процесс идет лавинообразно…

— А из этих двух слов — «виртуальная» и «реальность» — какое, по-вашему, главное?

— Реальность, конечно. Это пока еще она «кажущаяся»…

«Современный культурный человек имеет печальное сходство с домашним животным; ограниченность и однообразие, в которых благодаря размеренной буржуазной жизни, отлитой в определенные общественные формы, протекает жизнь отдельного человека, ведет к тому, что все люди, бедные и богатые, сильные и слабые, одаренные и несчастные, живут неполной и несовершенной жизнью. Можно поистине удивляться, сколь ограничено количество представлений, чувств и поступков, которые современный человек может переживать и совершать».

Сэмюэл Дилэни

НОЧЬ И ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ ДЖО ДИКОСТАНЦО

3алитая лунным сиянием, она плакала.

Его это раздражало, и он пытался отвлечься тем, что разглядывал ее роскошные рыжие волосы. Наконец он кашлянул.

Она повернулась спиной к балюстраде.

— Джо! — шепнула она столь тихо, что в этом легком дуновении воздуха он узнал свое имя лишь потому, что ничего иного ей произносить не оставалось.

Он посмотрел на грязные костяшки своих пальцев и шагнул вперед. Расстегнутый замок на рукаве куртки звякнул.

Легкий ветерок сдул ее волосы с плеч на грудь, и взгляд прекрасных глаз потупился.

— О Джо…

Он сунул руки в задние карманы джинсов. Слегка треснули нитки наполовину оторванного левого клапана.

— Тебе уже… скучно со мной, да?

На ней была лишь тонкая, словно сотканная из паутины, ткань, закрепленная на плече золотой пряжкой в виде скорпиона. Обнаженная левая грудь красотой могла поспорить с луной.

Он сказал наконец:

— Знаешь, Морганта, а ведь ты настоящая… — но не закончил, стиснул зубы и сжал кулаки в карманах.

— Джо, — заговорила она с неожиданной страстью и, сделав шаг назад, ступила на край лужи, так что пятки ее коснулись пяток отражения. — Ты же знаешь, я могу помочь тебе. Если бы ты только захотел, я могла бы так много тебе рассказать про все, что здесь происходит. Например, почему часы Восточного Флигеля никогда не показывают больше трех. Или о запертой комнате… Джо, тут есть один такой маленький мальчик, одноглазый, так вот он все время пытается…

— Да замолчи же ты, Морганта! — он чуть не задохнулся от гнева, едва овладел собой, но было уже поздно. Все произошло само, не понадобилось ни ритуальных жестов, ни заклинаний.

Морганта сделала еще шаг назад, на гладкой поверхности лужи не появилось и ряби: девушка вдруг стала быстро опускаться вниз, туда, где в зеркальных пространствах сияла вторая луна, в то время как ее собственное отражение устремилось вверх. На какое-то мгновение реальность и отражение соединились в области талии, словно дама из карточной колоды — и все исчезло. Лишь прозрачная зеленая ткань, словно сгусток лунного сияния, оседала в воздухе.

Не успел испариться гнев, как на смену пришло сожаление, быстро вытесненное почти физической болью, возникшей в груди и подступившей к горлу. Он бросился вперед, подхватил влажную ткань, но то, что уже случилось, отменить было невозможно, нельзя было ни вернуть ее, ни воссоздать, ни воскресить…

Бросив влажную ткань, он зашагал прочь по каменным плитам. Пыль смягчала шаги босых ног, на подошвы налип песок, но скоро они снова стали сухими и прохладными. Бум, бум, бум, гулко бухали в ушах удары сердца.

Добравшись до дверного проема, он взялся за ручки мотоцикла и вяло нажал на стартер. С третьего раза двигатель горячо закашлял. Вручную он подвел его к темному проему и затрясся вниз по винтовому спуску. На поворотах, когда он с ревом огибал башню, узенькое окошко швыряло ему в глаза пригоршню лунных лучей.

Джо остановился на седьмом этаже Восточного Флигеля, посередине северо-западного коридора.

Двигатель уже не трещал, а только мягко мурлыкал. Джо спешился и хмуро посмотрел в даль мрачного коридора, пол которого был покрыт свалявшейся ковровой дорожкой.

Он прислонил мотоцикл к стене.

— Эй!

— Джо, это ты? — Подожди минутку, я сейчас выйду…

Но Джо уже поднялся на три ступеньки к узенькой нише и ударил в деревянную дверь — взвизгнув, она распахнулась.

Стрелки старинных часов, прячущихся в углублении книжной полки, от пола до потолка заставленной книгами, показывали без двадцати три.

— Послушай, от тебя одно только беспокойство, — сказал Максимиллиан. — Будь я хоть капельку раздражительнее, я давно зашвырнул бы тебя обратно в тот проклятый кошмар, из которого ты явился.

— Попробуй. — Джо развалился в кожаном кресле и задрал ноги на письменный стол, за которым сидел Максимиллиан.

Максимиллиан отодвинул в сторожу две стопки книг и сквозь очки в черной пластмассовой оправе уставился на Джо. Пальцы его сплелись в большой, пронизанный вздутыми венами клубок.

— Ну, что там у тебя стряслось на этот раз? И убери-ка ноги со стола.

Джо послушно опустил ноги на пол.

— Я только что отделался от Морганты.

— А почему бы тебе не пойти и не пожаловаться на свои любовные неудачи кому-нибудь другому? — Максимиллиан откинулся назад и сам задрал ноги на стол. При этом две толстенные книги свалились на пол. Каблуком он задел хрустальное пресс-папье, оно отлетело к краю стола и чуть было не…

Джо ловко поймал его.

— Спасибо, — сказал Максимиллиан.

Но Джо не торопился ставить его на место, вместо этого он с любопытством стал разглядывать сверкающие хрустальные грани.