Пятеро детей и Нечто - Эдит Несбит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Антея совершенства достигла.
Едва открыв глаза, она услышала, как черные с позолотой часы в столовой пробили одиннадцать раз, и поняла, что сейчас без трех минут пять. Черные с позолотой часы всегда били неправильно, но тот, кто был с ними знаком, все равно понимал, сколько сейчас времени. Это все равно что общаться с иностранцем – если вы знаете его язык, вы поймете его так же легко, как если бы он говорил на английском. Антея знала язык часов. Ей очень хотелось спать, но она вскочила с кровати и опустила лицо и руки в таз с холодной водой – волшебное средство, отбивающее желание снова лечь в постель. Потом она оделась и убрала ночную рубашку, не скомкав, а сложив по швам – вот какой воспитанной девочкой она была.
Держа туфли в руке, Антея тихонько спустилась по лестнице, открыла окно столовой и вылезла наружу. Выйти через дверь было бы не труднее, но лазить через окно гораздо увлекательней, к тому же давало меньше шансов попасться на глаза Марте.
– Я всегда буду вставать в пять, – сказала себе Антея. – Это так замечательно!
Ее сердце билось очень быстро. Она приступила к осуществлению своего плана, слегка сомневаясь, что он удачный, зато не сомневаясь, что план не станет лучше, если она расскажет о нем остальным. И (правильно это или неправильно) она предпочитала выполнить задуманное в одиночку.
Она обулась под железным балконом, стоя на красно-желтых блестящих плитках, а потом побежала прямо к песчаной яме, нашла нужное место и выкопала псаммиада.
Песчаный эльф очень рассердился.
– Да что же это такое! – сказал он, ероша мех – так голуби взъерошиваются в рождественские морозы. – Жуткий холод и середина ночи!
– Прости, пожалуйста, – ласково извинилась Антея, сняла белый передник и укрыла им псаммиада, так что осталась торчать только голова с ушами летучей мыши и глазами, похожими на глаза улитки.
– Спасибо, – сказал он, – так уже лучше. Ну, чего желаешь нынче утром?
– Я не знаю, в том-то и дело. Видишь ли, до сих пор нам очень не везло. И я хочу поговорить с тобой об этом. Но… Не мог бы ты не выполнять моих желаний до завтрака? Очень трудно разговаривать с тем, кто тут же выполняет любое твое желание, даже если тебе на самом деле этого не хочется.
– А ты вовсе не обязана просить о том, чего тебе не хочется. В прежние времена люди почти всегда знали, чего действительно хотят на обед – мегатерия или ихтиозавра.
– Я постараюсь не просить впустую, – пообещала Антея. – Но вот чего я по-настоящему хочу…
– Осторожно! – предупредил псаммиад, начиная раздуваться.
– О, это не волшебное желание… Просто… Я была бы очень рада, если бы ты не раздувался, чуть не лопаясь, чтобы немедленно что-нибудь мне дать. Подожди, пока придут остальные.
– Ну-ну, – снисходительно отозвался псаммиад и поежился.
– Ты мог бы сесть мне на колени, – ласково предложила Антея. – Так тебе будет теплее, и я могу укрыть тебя юбкой. Я осторожненько.
Антея никак не ожидала, что эльф согласится, но он согласился.
– Спасибо, – сказал он, – ты очень заботлива.
Псаммиад забрался к девочке на колени и свернулся калачиком, а она обняла его ласково, но слегка пугливо.
– Итак? – спросил он.
– Понимаешь, – сказала Антея, – все наши пожелания заканчивались катастрофой. Ты не мог бы что-нибудь посоветовать? Раз ты такой старый, значит, должен быть очень мудрым.
– Я с детства был ужасно щедр, – ответил песчаный эльф. – Я раздавал дары направо и налево все время, пока не спал. Но вот чего я никогда не давал, так это советов.
– Понимаешь, это такой замечательный, такой великолепный шанс. С твоей стороны любезно и великодушно исполнять наши желания, и мне очень жаль, что твои старания пропадают впустую только потому, что мы слишком глупы, чтобы знать, чего лучше пожелать.
Антее не хотелось говорить это при остальных, ведь одно дело признаться в собственной глупости, но совсем другое – назвать глупыми других.
– Дитя, – сонно сказал песчаный эльф, – могу только посоветовать тебе сперва думать, а потом уж открывать рот.
– А мне казалось, ты никогда не даешь советов.
– Этот не в счет, ведь ты им никогда не воспользуешься. Кроме того, он не оригинален. Это прописная истина.
– Но не мог бы ты просто сказать – как по-твоему, не глупо будет попросить крылья?
– Крылья? – переспросил эльф. – Наверное, ты могла бы попросить что-нибудь и похуже. Только будьте осторожны, не летайте на закате слишком высоко. Однажды я слышал о маленьком мальчике из Ниневии, сыне царя Синнахериба – какой-то путешественник подарил ему псаммиада. Мальчишка держал эльфа в ящике с песком на террасе дворца. Конечно, это было ужасное унижение для одного из моих собратьев, хоть он и попал к сыну ассирийского царя. И вот однажды мальчик пожелал крылья и получил их. Но он забыл, что на закате крылья превратятся в камень, и, когда это произошло, упал на одного из крылатых львов, стоящих на верхней площадке длинной дворцовой лестницы. Что сталось с его каменными крыльями и каменными крыльями льва? Это не очень красивая история. Но я думаю, что мальчик веселился на славу, пока не упал.
– Скажи, а почему сейчас не превращается в камень то, что ты нам даришь? Почему все это просто исчезает?
– Autre temps autres moeurs,[1] – ответил псаммиад.
– Это на ниневийском? – спросила Антея, которая в школе изучала только французский.
– Я имею в виду, в древние времена люди желали получить нечто самое обычное, повседневное: мамонта, птеродактиля и тому подобное. Все это запросто может превратиться в камень. Но в наши дни люди желают чего-то причудливого и вычурного. Как превратить в камень красоту ясного солнышка или то, что теперь ты всем нужен? Сама понимаешь, это невозможно. А поскольку никогда не могут действовать два правила одновременно, ваши дары просто исчезают. Если бы красоту ясного солнышка можно было превратить в камень, такая красота существовала бы очень долго, намного дольше, чем ты. Возьмем греческие статуи – стоят себе и стоят. До свидания. Ужасно хочется спать.
Псаммиад спрыгнул с колен Антеи и, покопавшись в песке, исчез.
Антея опоздала к завтраку.
