Никогда не буду твоей - Мари Арно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сглатываю, чувствуя странное волнение от его слов. Может стоит отказаться от этой затеи, пока не поздно?
— Но Дашка, она… Она будет расспрашивать, она не поверит. Мне проще ей все объяснить и…
— Никаких «и», детка. Держишь рот на замке, иначе тебе же будет хуже.
— Она мне не поверит…
— А ты сделай все, чтобы быть убедительной.
И когда я встречаюсь взглядом с Дашей, понимаю, что легче было сдаться прямо там.
— Даш, только пообещай мне, что никто никогда не узнает? — говорю я, прежде чем нарушить первый пункт нашего с Бесом уговора.
Потому что, если не сделаю этого, просто сойду с ума от накопившихся тайн.
Глава 10
Никита (Бес)
«Бесовский, что ты творишь?»
Сообщение, которое я получаю от Леры ближе к вечеру.
Всполошилась королева, едва трон под ней пошатнулся. Еще бы, такой удар по репутации — Бес бросил и глазом не моргнул.
Усмехаюсь своим мыслям. Дух бунтарства во мне всегда брал вверх, когда дело касается моей свободы. Я ведь предупреждал Баринову, что лучше нам разойтись тихо-мирно и остаться хорошими знакомыми. О дружбе даже речи быть не может с учетом характера Леры.
«Где ты вообще откопал эту замухрышку?»
Еще одно смс. Бывшая не унимается, видать не находит себе места, рвет и мечет.
Там и откопал, Лера, кому расскажи — не поверят. Тут же переключаюсь на мысли о нимфе.
Мой интерес к ней балансирует на какой-то очень тонкой грани. Да, она привлекает меня внешне — такую сложно не заметить, я уже видел, как парочка старшекурсников поглядывали на неё, пуская слюни. Но её поведение, её строптивость, упрямство, дикость, порой, действуют отталкивающе.
Мое самолюбие каждый раз подвергается нападкам с её стороны. Она возомнила себя, как минимум, матерью всех голодающих и бедных студентов, у которых такие как я, видите ли, отнимают кусок хлеба. Тут с Лолой можно поспорить, у кого из нас больше двойных стандартов — у нее или у меня, ведь она уже заочно записала меня в ряд тех, с кем не стоит общаться.
То, что я вырос в богатой семье, не означает, что я автоматом превращаюсь в безмозглого папенькиного сынка. Все у меня с мозгами в порядке, может быть, поэтому в отличие от многих мне не нужно корпеть за учебниками. Да, есть проблемы с поведением, но у кого их нет в двадцать два года?
А моя циничность — это приобретенная черта, что-то вроде защитной реакции на поступки окружающих людей. И она растет с каждым днем, после смерти матери.
Поднимаюсь с кровати, чувствуя, что завернул не туда. Эту тему я решительно спрятал подальше, в самые дальние чертоги своей души. Каждый раз, касаясь её, чувствую, как старые раны начинают кровоточить. Они никогда не заживали.
— Чёрт! — прикрываю глаза, пытаясь успокоиться.
«Несдержанность эмоционального характера и раздражительность» — кажется, такой диагноз вынес психолог, которого меня заставил посещать отец. Лучше бы просто сел и поговорил со мной, но у моего отца никогда не бывает «просто».
А еще он любит и умеет усложнять жизнь другим. Порой у меня создается ощущение, что Бесовский-старший — бездушный робот, заточенный исключительно на то, чтобы делать бабло. Он во всем ищет выгоду, даже в женитьбе родного сына, которую я, хвала небесам, благополучно сорвал.
С тех пор отношение отца ко мне изменилось. Не то, чтобы раньше оно было дружеским и теплым, нет, сейчас оно вовсе скатилось на дно — мы редко встречались дома, приходили и уходили в разное время. Даже за совместным приемом пищи редко когда пересекались. Завтрак — то, что я всегда пропускал с чистой совестью. Обед катился туда же. Ужинать же отец предпочитал в каком-нибудь фешенебельном ресторане в окружении своих бизнес-партнеров, а я в основном тусил с друзьями.
Холодность и отстраненность папы пробуждала во мне злость к окружающему миру. Опять же, это со слов психолога, которого я воспринимал в штыки и игнорировал, но в глубине души не мог не признать того, что она права.
Жаль, её методы успокоения не работали. По-крайней мере, со мной. Если заводился, злился — не мог успокоиться быстро.
Лишь одно средство могло помочь мне не сгореть в огне собственной агрессии. Бои без правил. Я стал постоянным участником одного бойцовского клуба, правда, после последнего боя еле оклемался, но в душе заметно полегчало.
Душа. Смешно о ней говорить в двадцать первом веке. Почти так же смешно, как верить в любовь. Людьми правят гормоны, химия, не больше, а розовые сопли придуманы для того, чтобы облегчить жизнь маркетологам.
Тут же вспоминаю лицо Лолы, когда предложил ей «поиграть в любовь». Святое негодование. Вот кто с самого детства мечтает о принце на белом коне, а потом, столкнувшись с реальностью, ударяется в слезы.
В итоге все равно пришлось принять мое предложение, как бы не пыталась сопротивляться.
Звук входящего сообщения. Господи, когда Лера угомонится?
Нет, пишет не она. Колян у отца в офисе развлекается, прислал какую-то фотку.
Жму по ней, открывая. Тут же приходит второе сообщение.
«Зацени новенького офис-менеджера. Работает на полставки по вечерам. Вид сзади. Как быстро прыгнет ко мне в постель?».
Чувствую, как меня трясет от злости, когда узнаю на фотографии Лолу. Какого черта она поперлась… работать?!
* * *
Лола
Уже открываю рот, чтобы рассказать Дашке всю правду о нашем с Бесом уговоре, как вдруг раздается телефонный звонок.
— Ответь, потом расскажешь, — кивает подруга и добавляет: — Я пока чайник поставлю и переоденусь.
Киваю и отвечаю на входящий с незнакомого номера. Интересно, кто это? Вроде бы ни от кого не жду звонка.
— Да?
— Лолита Олеговна? — вопрошает весьма надменный женский голос, который никак не получается узнать.
Может быть, новая секретарша из деканата обзванивает студентов по поводу общежития? Если так, то это было бы настоящим чудом, свершившемся под конец такого отстойного дня!
— Да, да, это я! — Тараторю взволнованно
— Вы приходили к нам на собеседование. — Тааак, еще бы вспомнить, из какой именно фирмы была эта дама с картавым голосом. — Наш главный одобрил вашу кандидатуру, ждем вас на работе сегодня в 18:00.
— Одобрил? Ждете на работу?
Сейчас эти стандартные фразы звучат, как набор непонятных слов. Она, что, издевается? Это шутка какая-то? До указанного времени осталось каких-то сорок
