Трое за границей - Джером Джером

Владелец этого магазина оказался оживленным приветливым коротышкой, и не только нам не мешал, но наоборот помогал. Когда Джордж озвучил ему фразу из книги:

— Имеете ли вы какие-либо шляпы?

Он не разозлился, он только замер и задумчиво почесал подбородок.

— Шляпы, — проговорил он. — Дайте подумать… Да. — Здесь его приветливый лик озарился улыбкой полного удовлетворения. — Да, да, да! Вроде бы есть, шляпы! Но скажите, скажите мне, почему вы спрашиваете меня об этом?

Джордж разъяснил, что ему необходимо дорожное кепи, причем не просто так; ему необходимо «хорошее кепи».

Лицо человека потухло.

— Ах! — воскликнул он. — Тогда, боюсь, вам не ко мне. Если бы вам было необходимо плохое кепи… Да еще за тройную цену… Которым только и можно что вытирать окна… Тогда я бы нашел как раз то, что нужно. Но хорошее кепи… Нет, таких мы не держим. Хотя минуточку… — продолжил он, заметив как разочарование расползается по выразительному лицу Джорджа. — Не торопитесь… Есть у меня одно кепи… — Он подошел к ящику и открыл его. — Это, конечно, не хорошее кепи… Но и не такая дрянь… Как весь остальной мой товар…

Он протянул на ладони кепку.

— Ну как?.. Сойдет?..

Джордж примерил ее перед зеркалом и, выбрав еще одну фразу, ответил:

— Это шляпа подходит мне достаточно хорошо. Однако скажите, считаете ли Вы, что она мне к лицу?

Коротышка отступил и оглядел Джорджа орлиным оком.

— Откровенно, — сообщил он, — что это так, сказать не могу.

Он отвернулся от Джорджа и обратился к нам с Гаррисом.

— Красоту вашего друга, — сказал он, — я бы назвал ускользающей… Она присутствует, но как бы и незаметна. В этом кепи, мне представляется, она незаметна.

Здесь Джордж решил, что с коротышкой шутки пора заканчивать. Он сказал:

— Сойдет. Еще опоздаем на поезд. Сколько?

— Цена этого кепи, сударь… Хотя, по-моему, оно и половины того не стоит… Четыре шиллинга шесть пенсов. Прикажете завернуть в желтую бумагу, сударь? Или в белую?

Джордж сказал, что заберет товар в явном виде, заплатил четыре шиллинга шесть пенсов серебром и вышел. Мы вышли за ним.

На Фенчерч-стрит мы сторговались с нашим возничим на пяти шиллингах. Он отвесил нам еще один подобострастный поклон и попросил напомнить о себе австрийскому императору.

В поезде мы сопоставили свои наблюдения и согласились, что проиграли со счетом 1:2. Джордж, который был явно разочарован, выбросил книгу в окно.

Багаж с велосипедами благополучно был на борту, и ровно в полдень, с отливом, нас понесло по течению.

Глава V

Необходимое отступление, предваряемое историей с назиданием. — Привлекательный аспект этой книги. — Журнал, который не пользовался успехом. — Его гордый девиз: «Поучение с развлечением». — Вопрос: где обучение, а где развлечение? — Популярная игра. — Экспертное заключение по английскому законодательству. — Еще один привлекательный аспект этой книги. — Избитый мотив. — И еще один привлекательный аспект этой книги. — В каком лесу жила дева. — Описание Шварцвальда.

Есть история про одного шотландца, который влюбился в девушку и захотел взять ее в жены. Как весь свой народ, он, однако, был осмотрителен. В своем кругу он отметил, что многие в целом обещающие союзы приводили к тревогам и разочарованию целиком по причине ложной оценки со стороны новобрачных воображаемого совершенства партнера. Он вынес решение, что в его собственном случае никакого крушения идеалов не произойдет. Поэтому его предложение приобрело такой вид:

— Я гол как сокол, Дженни. У меня нет для тебя ни денег, ни земли.

— Ах, но ведь есть ты сам, Дэви!

— Да если бы только это, милая. Я нищий бестолковый чурбан, Дженни.

— Нет, нет, а сколько других еще хуже тебя, Дэви!

— Не знаю, милая, да и что мне до них-то.

— Пусть муж не красавец, Дэви, зато не будет болтаться по девкам, и дома все будет спокойно.

— Даже не думай, Дженни. Не все же одним индюкам пестрым кур топтать. Я с детства за каждой юбкой таскаюсь. Ты от меня натерпишься, так и знай.

— Но у тебя доброе сердце, Дэви! И ведь ты меня любишь, я знаю!

— Люблю-то, Дженни, люблю, да вот не знаю, сколько еще пролюблю. Да и добрый-то я добрый, только когда все по-моему, и никто меня не выводит. А так я просто как черт, спроси вон у матушки у моей, это у меня в отца, видать, бедного. И чем дальше, тем хуже.

— Ну это ты слишком так про себя, Дэви. Ты парень честный. Я тебя лучше тебя самого знаю, ты и хозяин хороший.

— Может быть, Дженни, может быть. Только вот водится за мной кое-что… Несладко жене придется, когда муж только и смотрит в бутылку… Чуть виски запахнет, у меня глотка как у лосося сразу. Лезет и лезет, и все мне мало.

— Но ты ведь такой милый трезвый-то, Дэви!

— Может и милый, Дженни, если не лезет никто.

— Но ты ведь не бросишь меня, Дэви? Будешь работать?

— Бросить-то вроде не брошу, только насчет работы даже не заикайся, я про работу даже думать не могу.

— Но ты ведь постараешься, Дэви?.. Священник вон говорит, выше себя не прыгнешь…

— Постараться-то постараюсь, а толку что, Дженни? Даже если и постараюсь, много не выйдет, не думай. Мы все слабые грешные твари, Дженни, а что до меня, таких поискать еще.

— Ну ладно, ладно, зато на язык ты не врун, Дэви! Вон сколько парней, наврут девчонке бедной с три короба, а потом слезы! Ты со мной, Дэви, честный, я, наверно, пойду за тебя… А там будет видно.

О том, что там было видно, история умолчала, но понятно, пенять на товар женщина не имела права ни при каких обстоятельствах. Пыталась она или нет — женщины не всегда распоряжаются языком в соответствии с логикой (да и мужчины, коли на то пошло) — сам Дэви должен был быть спокоен, сознавая, что ни один упрек им не заслужен.

Я хочу быть столь же искренним с читателем этой книги. Я хочу добросовестно выложить все ее недостатки. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пребывал в заблуждении насчет этой книги.

Никакой полезной информации в этой книге не будет.

Всякий, кто подумает, что с помощью этой книги сможет совершить турне по Германии и по Шварцвальду, скорее всего потеряется еще не добравшись до Нора. И это не самое страшное, что с ним может случиться. Чем дальше от дома он окажется, тем только в большие неприятности попадет.

Быть источником полезной информации — не мой конек. Это убеждение досталось мне не от природы, оно явилось ко мне вместе с опытом.

На заре своей карьеры журналиста я работал в газете, предтече многих очень популярных современных изданий. Мы гордились тем, что совмещали поучение с развлечением. Что надо было считать поучением, а что развлечением — читатель решал сам.