Бывший муж сестры (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

Да и в чем он мог разочароваться так быстро? Если только ему никто не позвонил…Может, Вера? Сестра вряд ли успокоится и так быстро сдаться. Она теперь чувствует во мне угрозу номер один.

— У тебя все нормально?

— А ты как думаешь, Надя? — Глеб резко останавливается прямо на выходе из-за зала, и я, не ожидая такого поворота, налетаю на него с размаху.

— Ну что ж такое! — растираю ушибленный лоб ладонью. — Ты хоть бы предупреждал, что хочешь остановиться, ˗˗ недовольно бормочу под нос и тут же отшатываюсь от парня, когда тот стремительно поворачивается ко мне лицом и впивается в меня, горящим взглядом.

Чувствую, что от переполняющего волнения, меня начинает потряхивать.

— Ты знаешь, Надя. Я сегодня уже от одной полоумной наслушался. Так что давай обойдемся без лишних слов, — цедит сквозь зубы Глеб. — Будь любезна, сделай это как можно быстрее, то о чем прошу. Иначе не ручаюсь за свой самоконтроль.

Я сжимаю челюсти. Смотрю на него сердито.

— Глеб, ты чего злишься? Я вообще-то и дома могу остаться, раз ты так раздражен. Я не знаю, что там у вас происходит с Верой, но на меня не нужно выливать негатив. Я не заслужила этого! — отвечаю парню в таком же тоне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У Глеба желваки ходят на скулах, а глаза горят недобрым огнем.

— Просто сделай то, о чем прошу. Это все, что от тебя требуется, — говорит грубо.

Я заливаюсь краской до корней волос. В груди клокочет досада. Сжимаю пальцы в кулак.

— Бесишь! — цежу сквозь стиснутые зубы.

Стараясь не соприкасаться, обхожу Глеба стороной. Стремительно направляюсь в спальню к Алисе. О чем с ним вообще можно общаться?! Неуравновешенный тип. Видимо Вера по дороге ему мозги хорошо промыла.

Мысленно даю себе обещание потерпеть всего пару дней, а потом, когда только вернусь домой, сразу сменю замки, и все, аривидерче, товарищ Демьянов! Будем общаться только в обговоренное время. Больше из моего дома не позволю устраивать проходной двор.

Аккуратно скольжу руками под спинку Алисы. Подхватываю дочку и прижимаю к себе. Выхожу из спальни и натыкаюсь на темный, пронизывающий до костей взгляд Глеба.

— Советую в следующий раз, прежде чем что-то сказать, сначала подумать, — чеканит он каждое слово.

Насупившись, игнорирую его выпад, с остервенением сую ноги в кеды, которые, как назло, не хотят нормально садиться на ногу.

— Стой, помогу обуться, — распоряжается Глеб, а я замираю на месте, когда парень присаживается передо мной на корточки и, придерживая задники у кед, ждет, пока я в них просуну ногу.

До Москвы мы добираемся быстро. Дороги, как ни странно, не загружены. Глеб, ловко лавируя между машин, уверенно движется вперед с достаточно высокой скоростью. Я даже несколько раз порываюсь попросить снизить ее, но, глядя на его напряженный профиль, предпочитаю промолчать. За всю дорогу мы с Глебом не говорим друг другу ни слова. Алису, видимо, укачивает такая езда, поэтому дочка, аппетитно причмокивая пустышку, спит ангелочком.

Сладкая, маленькая, моя. В груди екает. Теперь не только моя. Поднимаю взгляд на Глеба и тут же отвожу в сторону, заметив, что парень за мной наблюдает.

Кажется, мы оба думаем о нашем будущем, и уже через несколько секунд в машине воздух становится невозможно наэлектризованным. Молчание настолько гнетущее, что я не выдерживаю и спрашиваю первое, что приходит в голову:

— Как у тебя дела на фабрике? Наладились? Помог тебе брак с Верой?

Это вопрос выскочил сам по себе. Я не хотела его задавать. По крайней мере, он не должен был прозвучать сейчас.

Глеб молча сверлит меня взглядом через зеркало заднего вида, не забывая ни на миг о дороге. Я вижу по его напряженным кистям, что ему мой вопрос неприятен. Как, впрочем, и мне самой. Но внутренняя неудовлетворенность от нехватки информации не дает покоя. Я должна знать больше. Должна понять, как он жил тут без меня. И чем дольше мы находимся с ним в замкнутом пространстве автомобильного салона, тем сложнее сдержать чувства, которые я пытаюсь прятать глубоко в себе. Душевные муки, иссушающие мою душу на протяжении последнего времени, вырываются из потайного угла и безжалостно пытаются рвать сердце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Закусываю внутреннюю часть щеки. Боль немного отрезвляет.

— Ты хочешь об этом поговорить? — хрипловатым голосом спрашивает Глеб.

— Не знаю, — честно признаюсь, — не могу понять, что тебя до сих пор связывает с Верой.

— Договор, — скупо отвечает Глеб.

— Так она сказала, что дела у тебя наладились…

Парень вскидывает бровь, и я понимаю его ироничный взгляд, которым он меня окидывает.

— Да, прежде чем разругаться, нам удалось с ней немного поговорить.

— И что же она еще успела тебе поведать? — нарочито равнодушно интересуется Глеб.

М-да. Не уверена, что ему стоит пересказывать наш с Верой разговор, поэтому, чтобы заполнить неловкое молчание, иду в атаку:

— Пожаловалась, что ты не взял ее на работу. Почему? Вера отличный специалист, долгое время работала на отца Игната. И у того претензий к ней ни разу не было!

— Надь, прекрати. У меня есть помощник, который помогает вести мне дела. А в вашем профессионализме я воочию убедился, когда несколько месяцев пришлось потратить на то, чтобы разгрести документацию, — с сарказмом замечает Глеб.

— В это есть моя вина, — нехотя признаюсь я. — Когда Вера ушла в декретный отпуск, я осталась за нее. И ничего толком не знала…

— Заметно было. Но вряд ли ты за пару месяцев могла столько наворотить, Надь. Так что не расстраивайся. Теперь там все слаженно и полный порядок.

Я ничего не успеваю ответить, потому что Глеб делает резко движение рулем и заезжает на подъездную дорожку перед большими коваными воротами. Он достает пульт, нажимает кнопку, и массивная створка начинает бесшумно скользить в сторону.

— Прибыли, — коротко сообщает парень; как только ворота полностью открываются, Глеб трогается с места.

До того, как подняться в квартиру, я гуляю с Алисой во дворе, в парковой зоне. Чувствую себя при этом необычно. Сразу видно, что Глеб не экономит; вряд ли он вообще знает, что есть такое слово. Зеленая площадка в бетонном городе кажется миражом в пустыне. Искусственно созданная красота манит и притягивает. Я с удовольствием усаживаюсь на лавочку и, покачивая коляску, с интересом осматриваюсь вокруг.



— Нравится?

Голос Глеба раздается прямо над головой, и я снова вздрагиваю от неожиданности.

— Ты понимаешь, что так пугать нельзя? — возмущаюсь я.

А у самой сердце в груди начинает биться быстро-быстро то ли от испуга, то ли от того, что Глеб, перекинув ногу через лавочку, садится со мной рядом. Да так близко, что наши тела снова соприкасаются кожей, и я снова чувствую тот электрический разряд, который пробежался по моим венам, когда парень забирал из моих рук сумку в аэропорту. Только в этот раз я не прячусь, не дергаюсь и сохраняю спокойствие.

— Даже представить себе не мог, что буду с тобой здесь когда-то вот так просто сидеть. — Голос у Глеба низкий, с легкой хрипотцой.

— А я никогда бы не подумала, что моя родная сестра возненавидит меня из-за тебя, — сетую я, бросив косой взгляд на парня.

— Мне жаль, что так получилось, Надь, — произносит он, уставившись в одну точку где-то на противоположной стене. — Я только сейчас понимаю, что зря так надолго затянул с этой фикцией. Но нам с Верой было удобно, да и ту твою пощечину, — Глеб на автомате поднимает руку и трогает то место, куда пришелся удар, — долго еще вспоминали. Помню, как Верка по этому поводу мне постоянно жаловалась. Хм, а я тогда не думал, что ты сбежишь. Только когда сестра твоя сказала об этом, поверил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А что было бы Глеб, если я осталась? Ты бы заставил сделать меня аборт?

Я сжимаю пальцами ручку коляски и подрываюсь, чтобы встать, но Глеб по-хозяйски кладет мне ладонь на колено, сжимает, заставляя сидеть на месте.