ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА - Г. Игнаткович

Я много думал о том, что сделало Карацупу Карацупой. Решающее значение имело классовое самосознание следопыта. Он, батрачонок, познавший на себе тяготы и своевольство куркулей, участвовавший в борьбе с кулачеством во время коллективизации, ясно представлял себе врага за кордоном. Комсомолец, ставший коммунистом, с особой остротой ощущал реальную опасность для Страны Советов, притаившуюся за глинобитными стенами таинственной крепости на том, чужом берегу. А те коварные ухищрения, к которым прибегали враги, те потери, которые несли пограничники, те могилы, что свято охраняются на границе, вызывали чувство ненависти к врагу, выковывали волю к победе, железный характер.

Конь, собака, винтовка, маузер — вот, кажется, и все, чем располагал в те далекие годы Карацупа. Ни вертолетов, ни вездеходов, ни широко разветвленной связи, ни радиосредств, ни приборов ночного видения, ни локаторов — ничего тогда не было из комплекса новейших технических средств, приданных пограничникам. Следовательно, чрезвычайно возрастали роль и ответственность пограничника — его мастерства, опыта, политической зрелости, классового сознания. Ведь иногда Карацупе приходилось одному решать сложнейшие задачи, которые ставились обстановкой на границе.

Забегая вперед, скажу: Никита Федорович Карацупа за долгие годы своей службы на границе задержал 467 нарушителей и уничтожил в боях 129 злейших врагов нашей Родины. В Музее пограничных войск создан специальный стенд, знакомящий посетителей с подвигами Героя Советского Союза Н. Ф. Карацупы. Стенд позволяет увидеть, как следопыт проводил многие сложнейшие операции до и после Великой Отечественной войны. Он гнался за нарушителями в тайге и горах, обнаруживал следы выброшенных на парашютах лазутчиков, пробирался по тигриным тропам в чащобе уссурийской глухомани. Погони, схватки, засады… Об одной операции я хочу рассказать подробнее. События происходили в то далекое время, о котором я уже говорил, начиная рассказ о пограничнике.

Темной ночью, получив задание проверить отдаленные «точки», Карацупа осторожно пробирался с Ингусом по дозорной тропе. Он уже был далеко от заставы, не было видно ни реки, ни огней чужой крепости. Только черные кусты вокруг, обомшелые камни да расползающаяся под ногами грязь. Казалось, все вокруг было спокойно, ничто не предвещало беды. И вдруг Ингус сделал стойку. Карацупа прислушался. Лил дождь, шумели кусты. Ни одного вызывавшего опасение звука. Ингус принялся обнюхивать землю. По состоянию собаки Карацупа понял: Ингус нашел след. Тогда Карацупа зажег следовой фонарик и, припав к земле, чтобы не быть замеченным, осветил ближайший куст. Кто-то потревожил его ветки. Кто? Кабан? Олень?.. Луч света скользнул по земле. Показался отпечаток не то конского копыта, не то сапога, подкованного металлической подковой. И тотчас в белом кружочке света появился след мягких сыромятных постолов. Тут уж сомнений не оставалось: прошли люди.

Ингус нервничал, не давал покоя своему хозяину, тянул за поводок. Но прежде чем начать погоню, важно было побольше узнать о тех, кто шел от границы в тыл.

Никита согнулся над размокшей землей и стал обшаривать ее лучом фонарика. Открытия последовали одно за другим: следы от копыт оказались вовсе не конскими, а от специальных копыт-сапог; тут же остались отпечатки подошв чьих-то тяжелых ботинок, а рядом с ними месили грязь спортивные туфли. Вывод напрашивался сам: границу нарушила банда, которая спешила в наш тыл.

Кто они, нарушители? Пришлось заняться определением размера каждого шага, формы отпечатков стопы, чтобы выяснить численность только что проникшей на нашу территорию банды.

Тут не обошлось без увеличительного стекла и сантиметровой ленточки. Под дождем, в темноте, Карацупа измерил следы и выяснил: нарушители оставили после себя так называемую прямую «линию походки» — верный признак того, что прошли охотники или военные. Только люди, которые много ходят и хорошо натренированы, выносят ногу прямо перед собой и четко ставят ее на землю. Так могут ходить бывалые охотники. Но что им делать глухой осенью в пограничном районе, да еще в пору, когда окончился охотничий сезон? Конечно же прошли не охотники, шли военные. Правда, они очень старались скрыть свою принадлежность к армии и заменили военную обувь охотничьими постолами, спортивными туфлями, ботинками и даже галошами.

Итак, шли военные. Сколько их? Куда держат путь? Несут ли они тяжести?

Еще в учебном подразделении Карацупа узнал многое о следах и запахах, о «линии походки», об особенностях отпечатков ног человека. Знал Карацупа и о том, что при медленной ходьбе длина шага человека равна семидесяти — семидесяти пяти сантиметрам. Когда человек идет обычным, так называемым деловым шагом, то длина шага измеряется уже восемьюдесятью, а при скорой ходьбе даже девяноста сантиметрами. А тут средняя длина шага прошедших нарушителей превысила сто сантиметров. Значит, нарушители бежали. Вернее, сначала лазутчики шли медленно, очень осторожно, потом ускорили шаги, а затем побежали.

Многое уже узнал Карацупа о неведомых ему нарушителях, но каждый из них имел еще свои неповторимые признаки, как неповторимы отпечатки пальцев человеческих рук. Запоминая особенности следов от сапог, башмаков или постолов, Карацупа мысленно пересчитывал их. Получалось что-то уж очень много: вот отпечаток подковки с приплющенной шляпкой гвоздя, вот рубец от пореза на гладкой подошве постолов, вафельная поверхность галоши, шипы спортивных туфель… Десять человек!..

Ночью, под дождем, вдали от заставы и один с собакой против десяти лазутчиков — было о чем подумать… Если бежать к ближайшему посту за подмогой — упустишь время, банда исчезнет, дождь смоет следы. Решать сложнейшую задачу нужно было одному, без чьей-либо помощи, и решать точно, наверняка. Велик был риск вступать одному в бой против такой силы: убьют, бросят в кусты, а сами скроются…

Очутившись в сложнейшей обстановке, Карацупа имел в своем распоряжении маузер и, что особенно важно, Ингуса. Рассчитывать приходилось на свои силы.

В такие мгновения раскрывается характер человека. На поверку выходило все: чему учили, как жил…

— Вперед! — приказал себе Карацупа и начал погоню.

Лазутчики ушли далеко. Бежать пришлось долго. Через час Карацупа заметил, как изменилась «линия походки» нарушителей: она утратила свою четкость, стала изломанной. Устали, нервничают. Правда, изломанная походка бывает еще у стариков и очень грузных людей и, кроме того, у носильщиков тяжестей. Нечего было и думать, будто все нарушители — старики или очень тучные люди. Вернее всего, бандиты несли тяжести. Это было на руку Карацупе: носильщики не смогут долго бежать и скоро выбьются из сил. Они обязательно потребуют отдыха, а на привал уйдет время. Кроме того, носильщики не так уверенны при схватке и им труднее обороняться.

Стараясь мысленно представить себе тех, с кем ему придется помериться силами, Карацупа не исключал возможности, что в банде есть и старик, какой-нибудь знаток здешних мест. Но в таком случае он должен находиться впереди «группы прорыва», а вот след показывал иное: впереди банды шел не старик, а невысокого роста, крепкий, волевой офицер средних лет. Следы от его сапог выделялись четкостью, хорошо вырезанными краями и глубокими вмятинами от каблуков. Шаг у главаря был твердый и короткий, как у невысокого роста людей, привыкших к ходьбе. Главарь шел налегке, наблюдая за каждым сообщником. Он иногда пропускал вперед всю банду, останавливался: нет ли погони? Успокоившись, занимал свое место.

Но шел и старик: он замыкал шествие. Идти ему было нелегко, и он опирался на трость. При скорой ходьбе человек обычно ставит трость рядом с носком каждого второго шага правой ноги; усталые и нервные люди, особенно в пожилом возрасте, «частят», втыкают трость торопливо, наваливаются на нее и с усилием выдергивают затем из земли. Так было и со стариком.

Естественно возникал вопрос: зачем нужен бандитам старик? Он явно не проводник и не главарь. Не является ли он главным нарушителем, ради «доставки» которого в советский тыл предпринята операция «прорыва», а вся банда — его телохранители? От этой мысли пришлось отказаться и прийти к другому выводу. «Старого человека, — решил Карацуна, — взяли с собой как «обманку». В случае обнаружения шайки и начавшейся погони его бросят». Пока пограничники будут заниматься со стариком, банда скроется. Что касается трости, то она наверняка «хитрая», стреляющая: в ней спрятано огнестрельное оружие.

Теперь самым важным становился вопрос: куда направляется банда? Мысленно представив себе местность, Карацупа решил, что, как и в ряде других подобных случаев, нарушители стремятся выйти к железнодорожной станции, вернее сказать, они метят добраться до рельсового пути, а затем незаметно пробраться и к самой станции. Дорог к станции несколько, одна другой сложнее и опаснее для лазутчиков. Банда состоит из военных, и они-то, конечно, заранее изучили пограничный район и знают: левый фланг для них недосягаем, там цепочкой стоят доты, защищенные окопами, рядами колючей проволоки и «точками» армейской охраны. На правом фланге тоже стоят в удалении доты. В сущности, есть один путь — через Глухую падь, по камням, среди скал в мрачном ущелье, которого боятся не только люди, но даже звери. И тем не менее Карацупа решил, что как бы ни пугала Глухая падь, но военные попытаются прорваться в наш тыл именно этим путем. Собственно, иного выбора у них и не было. А это открывало Карацупе возможность пойти банде наперерез через Дикое болото.