Небеса - Анна Матвеева

Она очень старалась, чтобы в институте не прознали о постыдной зависимости Артема, и на все расспросы девчонок загадочно молчала, хотя на душе скребли даже не кошки, а какие-то громадные звери с копьями вместо когтей…

Грех жаловаться, утешала она себя, ведь Артем ее действительно любит. Он часто смотрит такими глазами, что Вера часами заснуть не может, словно этот взгляд застыл на ней, прихватил кожу двумя сладкими ожогами… Артем — взрослый, разумный человек, и однажды он обязательно поймет свою неправоту, надо всего лишь запастись терпением, надо переждать.

Так думала Вера по дороге в Сретенку, куда Артем вел ее для знакомства с отцом Георгием. Вера заранее не любила этого батюшку хотя бы оттого, что и генерал, и Артем одинаково бурно его воспевали. Артему очень хотелось, чтобы отец Георгий стал духовником Веры, «чтобы у нас не было никаких тайн и думали мы с тобой одинаково», но будущая матушка воспротивилась. Пусть Тема даст ей время и не гонит в храм палкой. Артем нахмурился, но согласился — он по природе своей не очень любил властвовать над людьми. Ему бы лучше миром.

По давнишней привычке считывать мысли с любимых лиц Артем ухватил недовольство, скользнувшее по челу священника: Вера не понравилась отцу Георгию или же он рассмотрел в ней нечто такое, чего не удалось увидеть Артему. А ведь внешне все прошло — не придраться: Вера и благословилась, и храм похвалила, и очень толково спрашивала о венчании — само собой разумелось, что венчать их будет отец Георгий. Если бы учитывалось мнение Веры, она предпочла бы владыку Сергия — посолиднее будет.

Отец Георгий как прежде ласково простился с Артемом, но в голосе его чувствовался легкий сквознячок, холодок отстраненности. И тогда Артем рассердился — на отца Георгия.

— Почему вам не понравилась Вера? — спросил он при первом же случае.

Авва ожидал такой вопрос и миндальничать не стал:

— Я представлял рядом с тобой совсем другую девушку. Вера, конечно, красивая и умная, и семья у нее неплохая, но она никогда не поймет, зачем тебе церковь. Хуже того, она не сможет с этим согласиться… — Отец Георгий примирительно глянул в глаза Артему? — Не дуйся! От тебя здесь многое зависит. Молитесь вместе, следи, чтобы она причащалась почаще. Все будет хорошо, Артем, все будет хорошо!..

Артему будто горячий и вязкий сургуч шлепнули на губы печатью. Надо было сказать отцу Георгию правду: Вера не верует, такой вот грустный каламбур. Надо было, но он не решился, понимал, что у священника должна быть верующая жена — иначе это не священник, а посмешище!

…Может, отец Георгий прав и со временем все наладится?

До свадьбы у них был еще один разговор на церковную тему.

— Объясни, что тебе дает церковь? — потребовала Вера, когда они гуляли в хорошем, нетягостном молчании.

Обрадованный интересом Артем долго рассказывал Вере о той радости и поддержке, которую ощущает во время богослужений, об удивительном чувстве, полностью захватывающем в молитве — когда Бог слышит тебя, и это не какие-то стертые слова, которым давно никто не верит… Он многое бы еще мог рассказать, но Вера посмотрела на него специальным взглядом под названием: «Прости, я тебя перебью».

— Я не верю, что так бывает. Понимаешь, я могла бы тоже молиться и носить, не знаю, крестик, но мне мешает условность. Все это очень похоже на игру, где все договорились соблюдать правила и теперь стараются — но не перед Богом или для себя, а друг перед другом выделываются, просто спектакль! Артем, ну как может разумный, образованный человек поверить в то, чего не видно и не слышно? И если бы твой Бог, такой добрый и кроткий, существовал, он не стал бы гноить хороших людей за что ни попадя, пока всякие гады живут себе припеваючи. А если стал бы, зачем нам такой Бог? Зачем он тебе, Тема?

Артем набрал воздуха, чтобы ответить, но воображаемый микрофон снова пронесли мимо.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, я хорошо помню эту манеру — по любому поводу сыпать цитатами, да только ты не приводи мне чужих слов, а скажи своими: почему мы должны преклоняться перед совершенно абстрактным, условным существом? Почему надо падать кверху подошвами, вымаливая прощение за самые ничтожные проступки? И вообще, покажи мне Бога, вот тогда я поверю и ему и тебе!

Артем кучу сил истратил, уговаривая Веру прийти на литургию — он был уверен, что богослужение растрогает невесту и хотя бы на миллиметр сдвинет с прежнего места. Вера — тоже изо всех сил — упиралась, но пришла. Смотрела удивленно, робко, растерянно, потом заскучала, поминутно взглядывала на часы, и Артем видел, как она поправляла челку, вглядываясь в стеклянное покрытие икон.

Новость, что Борейко с Афанасьевым будут венчаться, почти никого не удивила. В ту пору венчания стали непременным элементом брачного обряда, этаким модным штрихом, дополнявшим двойственную подпись в пышно-пыльных интерьерах ЗАГСа и обязательное совместное фото на фоне Вечного огня: в кадр просительно заглядывают мальчики-часовые с декоративными автоматами и девочки-подчаски в белых бантах и страхе не дождаться первой любви. На носу была защита дипломов, и свадьба давно спаянной пары мало занимала выпускников: поженились и поженились. На венчание пришло много Вериных подружек, школьных и чуть ли не садиковых — Артем не мог соотнести вполне взрослых девиц с детскими воспоминаниями своей жены. Он давно думал о Вере как о жене, и теперь, после венчания, ему особенно нравилось произносить вслух это слово, оно было и нежное и звонкое…

Бабуля с дедом приезжали на свадьбу, по стариковской привычке бабуля плакала теперь уже от всяких новостей — хороших ли, плохих ли… Подарила Вере медальончик из желтого металла — Артем знал, что мамин. Генерал Борейко презентовал молодым ту самую квартирку, где Вера мысленно выстраивала замки, на поверку оказавшиеся не такими уж воздушными.

Через месяц после свадьбы была защита дипломов, а в самом начале августа — рукоположение в диаконы. Артем стал отцом Артемием.

Никогда не ходивший в баловнях судьбы Артем удивился бы, узнав, как ласково она будет относиться к отцу Артемию. Служить начинал он в Сретенке, под крылом у отца Георгия, который терпеливо правил все его ошибки. Впрочем, у диакона Артемия ошибок почти не было, потому что диаконом он был всего один день — уже назавтра назначили хиротонию во священники. Накануне вечером Артем пересказывал жене свои впечатления от епископа: тот, прибыв в Сретенку, кричал и грохотал словно камнепад — к счастью, камни падали не на местных батюшек, а на спутника, в клобуке и с затравленным взглядом.

Артему немедленно захотелось стать маленьким и прозрачным. Неожиданное явление разъяренного архиерея сильно контрастировало с тем благостным чувством, что царило на крестинах Стасика. Ему очень часто вспоминался тот день; будто со стороны он видел испуганного Артема, скрючившегося на скамейке с чужим ребенком на руках.

Между тем отец Георгий преспокойно молчал, дождавшись, покуда на землю не упал последний словесный камень. И когда монах метнул, будто дротик, прощальный раздосадованный взгляд и скрылся в ждавшей его машине, будущий диакон наконец узнал в отгрохотавшем природном явлении прежнего епископа. Скорость переключения была самой высокой из возможных, и до сих пор Артему не удалось постичь, как архиерей может так молниеносно впадать из гнева в милость.

До собственной хиротонии отец Артемий считал священников почти небожителями и даже вообразить не мог подобный стиль общения в стенах церкви. Как многим, церковный мир представлялся ему до блеска отмытым, скрипяще-стерильным, добрым до приторности, поэтому крики епископа до крови резанули не только слух отца Артемия, но и его иллюзии. Иллюзии епископ Сергий просто зарезал при том своем появлении, и сразу — насмерть.

В далеком последствии, понабравшись и нужного опыта, и нежелательного, отец Артемий окончательно убедился в смехотворности прежних представлений — за собственную веру приходилось бороться в полную силу. Вот и владыка Сергий мало чем напоминал кроткого и тихого богомольца, Артем сразу понял, что очень не хочет попасться ему когда-нибудь под горячую руку. Впрочем, отослав с глаз неугодившего монаха, епископ тут же подобрел. Может, глядя на ставленника отца Георгия, он вспомнил начало своего служения?

…В епархии многие считали, что Сергий занял кафедру не по возрасту рано, будущему архиерею было всего тридцать пять лет. И если у Артема Афанасьева имелась бабуля, которая каждую неделю водила его в храм, то у владыки Сергия, а тогда просто Игоря Трофимова, не было в радиусе десяти километров ни единого одинаково мыслящего человека. Как раз в десяти километрах от дома будущего архиерея находился храм — один на весь район.