Китайцы. Моя страна и мой народ - Линь Юйтан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 2
ХАРАКТЕР КИТАЙЦЕВ
Степенность и добродушие
«Характер» — типично английское слово. Не считая англичан, мало кто в своих представлениях об идеале образования и воспитания человека придает столь большое значение формированию характера, как китайцы. Представляется, китайцы столь этим озабочены, что вся их философия не имеет другой цели. Начисто лишенный спекулятивных интересов и не отягощенный какой-либо религиозной чепухой, этот идеал формирования характера был донесен — благодаря литературе, театру и пословицам — до самого последнего крестьянина, который получил от китайских книжников жизненную философию. Слово «характер» подразумевает силу, смелость, выдержку и позволяет демонстрировать мрачность только в моменты негодования или разочарования. Китайское же слово «характер» дает нам представление о зрелом — степенном и добродушном — человеке, который в любой ситуации остается невозмутимым и который полностью понимает не только самого себя, но и других.
Для философии эпохи Сун была характерна глубокая вера в силу разума и его превосходство над чувствами, а также чрезмерная убежденность в том, что человек как существо разумное, понимающее и самого себя, и себе подобных, сумеет приспособиться к самым неблагоприятным обстоятельствам и выйти из них победителем. «Да сюэ» («Великое учение»), одно из важных произведений конфуцианского канона и первый учебник для школьников, определяет понятие «великое учение» как воспитание совершенной личности. Это понятие почти невозможно перевести на английский язык, под ним подразумевается способность к осмыслению, которая развивается приобретением все новых знаний. Здравое отношение к жизни и природе человека есть и всегда было сутью идеального характера китайцев. Отсюда происходят и другие особенности характера китайцев, такие как миролюбие, удовлетворенность жизнью, невозмутимость и необычайная живучесть. Согласно конфуцианству, сила характера — это также и сила интеллекта. Когда человек, оттачивая мысли, старается также быть и добродетельным, мы говорим, что он развивает свой характер.
Фатализм конфуцианцев часто помогает достижению добродетели. В противоположность распространенному мнению фатализм — великий источник мира и удовлетворенности. Красивая и талантливая девушка может противиться неподходящему замужеству, но, если особые обстоятельства убедят ее в том, что ее союз с женихом предопределен свыше, она с радостью станет его женой. Что касается мужа, то он становится для нее «предначертанным судьбой противником», а китайская пословица гласит: «Те, кому судьбой предопределено стать противниками, непременно встретятся на узкой дорожке». Муж и жена могут любить друг друга и в то же время вступать в яростные споры, зная, что божества всегда присматривают за ними и эти ссоры посланы свыше.
Попытаемся выделить наиболее характерные черты китайской нации: 1) здравомыслие, 2) простота, 3) любовь к природе, 4) терпеливость, 5) бесстрастие, 6) хитрость, лукавство, 7) плодовитость, 8) трудолюбие, 9) бережливость, 10) любовь к семейной жизни, 11) миролюбие, 12) удовлетворенность жизнью, 13) юмор, 14) консерватизм и 15) чувственность. В целом эти простые и великие качества могут украсить любую нацию[25]. Некоторые из них можно отнести скорее к недостаткам, чем к достоинствам, иные же нейтральны. Все эти особенности составляют и сильные и слабые стороны китайской нации. Чрезмерное здравомыслие может обрезать крылья фантазии человека, лишив нацию моментов божественного безумия; миролюбие — превратиться в трусость; излишняя терпеливость позволяет мириться со злом; консерватизм временами может стать синонимом медлительности и лени, а плодовитость для нации может быть как добродетелью, так и дурной привычкой индивида.
Однако все эти качества можно свести к степенности и добродушию. Они говорят о цивилизации, отличающейся скорее силой и выносливостью, чем стремлением к прогрессу и завоеваниям. Такая цивилизация позволяет человеку в любой ситуации обрести мир и покой, а когда человек живет в мире с самим собой, ему чужд кипучий энтузиазм молодежи, жаждущей прогресса и реформ. Это — древняя цивилизация древней нации, которая постигла смысл жизни и не стремится к тому, что недостижимо. Такое превосходство китайской мысли привело к тому, что китайцы полностью освободились от надежд и желаний, выкинули из головы мысль, будто счастье — это неуловимая синяя птица. Китайцы отказались от погони за ней, следуя поговорке «Отступи на шаг и увидишь беспредельные просторы», т.е. обнаружишь, что птица счастья уже в твоих руках и ее только что чуть не задушили во время стремительной погони за ее воображаемой тенью. Один ученый эпохи Мин сказал: «Теряя пешку, выигрываешь партию».
Так называемое добродушие — результат влияния определенной окружающей обстановки. В действительности все национальные черты — это органическое целое, взращенное на определенной социальной и политической почве. Так или иначе, добродушие выросло в китайском окружении, как, например, особый сорт груши вырастает на своей родной почве. Все китайцы, родившиеся в Америке и выросшие в ином окружении, лишены характерных для их нации черт. Своими грубыми носовыми звуками и напористой речью, в которой отсутствуют малейшие нюансы, они приводят в замешательство любое почтенное собрание. Им недостает того уникального добродушия, которое свойственно простым китайцам. Кроме того, молодежь китайских университетов значительно более зрелая, чем американские студенты того же возраста, да и китайцы-первокурсники американских университетов не проявляют интереса к футболу и автомобилям. У них уже другие, более серьезные, свойственные взрослым людям интересы[26]. Скорее всего, они уже женаты. Они должны думать о жене, семье, помнить о родителях, и, возможно, им нужно помогать племянникам, пока те учатся в школе. Чувство ответственности делает людей рассудительными, а национальная культурная традиция помогает им здраво смотреть на жизнь еще до того, как они становятся самостоятельными.
Однако их зрелость порождена не чтением книг, а обществом, которое с усмешкой отвергает юношеский энтузиазм. Китайцы испытывают своего рода презрение и к юношеской восторженности, и к «новой метле», которая чисто выметет Вселенную. Смеясь над этой восторженностью и над молодежью, уверенной в том, что все на свете возможно, китайское общество учит ее сызмальства держать язык за зубами, когда говорят старшие. Усвоивший эту премудрость китайский юноша, вместо того чтобы необдуманно поддерживать любой предлагаемый проект или какую-нибудь социалистическую авантюру, станет уклончиво отзываться и о том, и о другой, отделываясь общими фразами, отмечая потенциальные трудности. Тем самым он получает пропуск в общество взрослых. Молодой китаец, возвратившийся из Европы или Америки, начинает производить зубную пасту, называя это «спасением страны с помощью индустриализации», или, переведя несколько американских верлибров, называет это «знакомством с западной культурой». Поскольку у него обычно большая семья, которую нужно содержать, да еще иногда приходится помогать племянникам встать на ноги, он не может довольствоваться участью школьного учителя (если он работает
