Агония - Саманта Тоул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже лучше, чем приятно.
Я подношу кофе к губам, дую на него, чтобы охладить.
— Ты — мудак, — говорю я через край чашки, одаривая его кривой ухмылкой. — Но я благодарна, что ты был здесь. Я действительно ценю это.
Потому что я понятия не имею, что бы случилось, если бы его не было. Мне бы хотелось думать, что Кайл не причинил бы мне вреда. Но когда-то давно я и подумать не могла, что он мне изменит.
Это действительно правда, что человека никогда не знаешь.
Я дрожу, и Арес замечает это.
— Ты в порядке?
— Да, я просто задумалась.
— О чем?
— О том, что могло бы случиться, если бы тебя здесь не было.
Его лицо темнеет.
— Не беспокойся об этом. Но я думаю, что тебе стоит подумать о запретительном судебном ордере.
— Мне кажется это слишком крайние меры.
Он бросает на меня раздраженный взгляд, и я уступаю.
— Хорошо, я подумаю об этом.
— А еще купи сигнал, предупреждающий об изнасиловании. Это отпугнет ублюдка.
— Я куплю его завтра. Но могу я попросить… пожалуйста, не упоминай о появлении Кайла здесь моему отцу? Он пытается заставить меня переехать к нему домой после… всего. Появление Кайла только укрепит его позицию.
Хотя я злюсь на отца за то, что он не сказал мне, что дал Кайлу деньги, я не могу сказать ему, что знаю, потому что тогда он узнает, что я видела Кайла, а этого я точно не хочу.
— Я не знаю, Ари. Твой отец должен знать.
— Пожалуйста, — говорю я тихо, глаза умоляющие.
Он вздохнул.
— Хорошо. Но при одном условии.
— Каком? — я делаю глоток своего кофе.
— Ты позволишь мне возить тебя на работу и с работы.
— Что? — моя голова вскидывается так быстро, что я слышу, как хрустит моя шея.
— Я не хочу, чтобы ты садилась на автобус и шла домой одна, пока этот урод слонялся вокруг.
— Во-первых, откуда ты знаешь, что я сажусь на автобус? А во-вторых, я уверена, что Кайл не вернется. Думаю, ты отпугнула его навсегда.
Он ставит чашку на журнальный столик.
— Во-первых, я знаю, что ты ездишь на автобусе, потому что у тебя сейчас нет прав. — Он загибает один палец. А я жду, что сейчас последует колкость о том, как я их лишилась… но этого не происходит. — И, во-вторых, этот парень не настолько умен, чтобы сдаться с первой попытки. Он вернется, поверь мне.
— Мне не нужно, чтобы ты нянчился со мной, Арес. И почему ты вообще хочешь этого?
— Потому что ты не позволяешь мне рассказать твоему отцу о том, что произошло с этим придурком сегодня вечером. И потому что, хочешь верь, хочешь нет, но у меня есть совесть, и я никогда не прощу себе, если с тобой что-то случится, а я буду знать, что происходит, и ничего не сделаю.
— Ничего не происходит.
— Там, снаружи, это было не «ничего». — Он ткнул пальцем в сторону окна. — Тот парень был пьян и агрессивен с тобой. Он схватил тебя, черт возьми. Так что, либо я твой шофер Дейзи, либо мы расскажем твоему отцу. — Он упрямо складывает руки.
Я смотрю на него, в ярости. Мне не нравится, когда меня загоняют в угол.
И с каких пор он превратился в порядочного парня, который заботится о моем благополучии?
— Так что выбираешь? — он давит. — У меня здесь номер твоего отца… так что мы можем позвонить ему прямо сейчас… — он тянется в карман за телефоном.
— Отлично! — кричу я. — Чертовски хорошо! Ты выиграл. Я буду ездить с тобой на работу и с работы.
Он засовывает мобильник обратно в карман и самодовольно улыбается мне.
Я не знаю, злиться мне или благодарить за то, что он теперь заботится о моем благополучии. И он не плохой парень, с точки зрения размеров, для псевдо-телохранителя. Он сложен как танк.
Он берет свою кружку, одним глотком выпивает кофе и ставит ее обратно на стол. Затем он снимает кроссовки, которые, кстати, огромные.
Большие ноги, огромные…
Даже не начинай, Ари.
Щеки покраснели, и я пробормотала:
— Эм… ты остаешься? — я отставила чашку в сторону, допив последний кофе.
— Ненадолго, на случай, если этот придурок решит вернуться.
— И у меня есть право голоса? — очевидно, я все еще злюсь из-за угла, в который он загнал меня минуту назад.
Он садится.
— Конечно, имеешь. Это твой дом, Ари.
— Ну, минуту назад у меня не было права голоса. — Я складываю руки на груди.
— У тебя был выбор. У тебя всегда есть выбор. Предпочел бы я, чтобы ты рассказала своему отцу о том, что случилось с этим засранцем? Да. Но ты этого не сделаешь, так что ты застряла со мной на время, пока я не узнаю, что Кайл, этот поганец, все понял и больше не вернется, и не побеспокоит тебя. Теперь, если ты хочешь, чтобы я пошел домой и оставил тебя в покое, я так и сделаю. Только пообещай мне, что закроешься после моего ухода. И, если он снова появится, ты позвонишь в полицию, а потом мне. Именно в таком порядке.
Я смотрю, как он тянется за кроссовками, чтобы снова их надеть, и у меня в груди возникает странное, тягучее чувство при мысли о том, что он уйдет. Слово «одиночество» вертится у меня в голове.
Я устала быть одинокой.
— Подожди…
Он останавливается и смотрит на меня. Я не могу встретиться с ним взглядом. Я смотрю вниз на свои руки на коленях.
— Я… ты… можешь… остаться на некоторое время. Если хочешь. — Говорю так, будто это я делаю ему одолжение, хотя на самом деле все наоборот.
Я такая жалкая, это смешно.
Я рискую взглянуть на него сквозь ресницы.
— Хорошо. — Он кивает и ставит кроссовки на место.
Я решаю не копаться слишком глубоко в том, что я не готова к его уходу. Просто… у меня никогда не было такого, чтобы кто-то заботился обо мне… ну, заботился о моей безопасности, как сейчас, и это… приятно.
Он хороший.
И это два слова, которые я никогда не думала, что скажу по отношению к Аресу Кинкейду.
Как все изменилось за такой короткий промежуток времени.
— Ты… хочешь посмотреть телевизор? — спрашиваю я его из необходимости прорваться сквозь странную атмосферу,
