Человек. Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. Когнитология и гуманитарное знание - Ирина Ремезова

Образ Некрополя, как образ России, в различных вариациях и стал исходным в когнитологическом формировании диссидентских настроений. Этому образу противопоставляется образ Запада как мира полной свободы и полнокровного счастья жизни. Эти образы определили навигационные ориентиры жизни В.С. Печёрина. Путь его жизни находит свое завершение в качестве «брата» католического ордена, где порядок доводится до своих пределов, регламентируя каждый его шаг. Как оказалось, Печёрин не мог получить полной индивидуальной свободы на Западе: он должен был получить ту или иную западную самоидентификацию, т.е. обрести некую новую общность с «другим». Печёрин стал католи-ческим «братом».

Герцен воспроизводит свое впечатление от встречи со ставшим католическим «братом» В.С. Печёрины в Англии: «Я смотрел на него, – вспоминает Герцен, – лицо его было старо… под этими морщинами много умерло, оставив только свои надгробные следы. Искусственный клерикальный покой был уже в его речи и в его движениях. Убегая от духовного “самоубийства” в России, Печёрин пришел к духовной смерти в католическом ордене. В духовном смысле оба “отечества” оказались для него смертельными».

В.С. Печёрину казалось, и он в это свято верил, что он выр-вался к действительной жизни и свободе, а на самом деле оказался рабом новых правил и стал «живым трупом». Такая метаморфоза, чреватая духовной смертью личности, обусловлена когнитологической метафизикой, влекущей за собой разрыв цивилизационных связей и зависимостей, возникающих в структурах Отечества. Под влиянием когнитологической метафизики Отечество и реальные взаимосвязи в его структурах превращаются в призрак: любимая идея «замещает» Отечество. Человек начинает всем своим существом жить в любимой идее, и, соответственно, земля и люди, находящиеся «за пределами» любимой идеи, воспринимаются как «ничтожность».

Нравственная самодеструкция порождает парадоксальные следствия вплоть до ненависти к своим ближним и к самому себе. Тотальная ненависть перерастает в желание поражения собственному народу и собственной стране в войне со смертельно опасным противником.

В.С. Печёрин стоит в ряду тех диссидентов, извращенная логика которых привела их к теоретическому обоснованию «естественности» измены своему Отечеству. «Что значит Отечество в наш образованный век?» – восклицал он. Мы вырвались из цепей природы, мы стоим выше ее. Физические путы нас более не связывают и не должны связывать. Мое отечество там, где живет моя мысль. Таким образом, субъективное движение мысли определяет отношение человека к цивилизационной реальности, превращая его в единственного судью всего и вся и не допуская самой возможности какого-либо суда над собой.

Это – нравственный стержень философии эгоцентризма. Философия эгоцентризма определяет своеобразный тип поведения в условиях формационных переломов. Она принимает в качестве исходной истины когнитологический образ двух поездов, один из которых движется к неминуемой катастрофе, а другой уже тронулся в новое светлое будущее. Этот образ диктует свою логику поведения: нужно успеть выскочить из первого поезда и вскочить на ступеньку уходящего. В возникающей суете нравственные и цивилизационные категории, такие как верность убеждениям, понятия чести и достоинства, теряют смысл. Видимость сохранения правил приличия создается с помощью усиления моральной риторики – проклятия в адрес «прогнившего мира» и своей страны, «недостойной» величия гения, сыплются при этом как из рога изобилия.

Героями времени становятся «попрыгунчики», которые сопровождают «прыжки» морализирующими сентенциями о своей борьбе за «честь», «достоинство» и «права» человека. В объявлении этих сложностей цивилизационного поведения когнитивизм обнаруживает свою фундаментальную слабость. И эта слабость не испаряется вместе с формированием информационного общества, а обнажается все более рельефно. Как избежать этой слабости? Ватсон и Коултер считают, что этих слабостей можно избежать, если сохранить философский подход к современной ситуации. С этих позиций они комментируют публикации таких теоретиков, как Уэс Шэррок, Алекс Денис, Руперт Рид, Грэхэм Баттон, Ричард Гамильтон41. Они обращают внимание на то, что авторы при различных путях их аргументации опираются на доказательную традицию теоретического анализа исходных оснований в области социальной науки.

Но что означает доказательная традиция? Означает ли она следование той сложности цивилизационной истины и сущности человека, которая уже в XX в. отмечалась некоторыми теоретиками? Так, например, Антонио Грамши в известных «Тюремных тетрадях» поднимал проблему истины как своеобразного взаимного ограничении универсалий морали свободы воли исторического субъекта и фактических условий конкурентной исторической ситуации. Он отмечал, что мораль должна бы представлять собой исследование условий, необходимых для осуществления свободы воли в опре-деленном смысле и по направлению к определенной цели, и одновременно быть доказательством, что эти условия существуют42.

Истина морали реализует себя через реализацию определенной творческой воли субъекта и при учете фактических условий, допускающих такую реализацию. Но как относится эта теория творческой воли к условиям потребительского общества, в котором воля субъекта обращена вовне, к миру вещей, владение которыми и определяет пафос истинной жизни? Жизнь человека превращается в набор сменяющих друг друга ситуаций. Смысл жизни начинает восприниматься в адекватных реакциях, как приспособление своего бытия и типа мышления к изменению ситуаций. Ситуации «хуже» – «лучше» постоянно меняются своими местами, диктуя новые «истины» поведения.

Тип мышления, возникающий в экстремальных ситуациях формационных переломов, «опускается» на уровень обыденной жизни. И это приводит к радикальному изменению в формах партийной, политической жизни, а также в деловых, дружеских и семейных отношениях. Исчезновение константных смыслов вместе с изменением ситуаций порождает ощущение смыслового вакуума, отсутствия подлинного смысла жизни. Поиск подлинного константного смысла в переборе крайних ситуаций – от «застойных» до «экстремальных» – не дает нужного результата. Изменение социальной психологии в потребительском обществе подталкивает к поиску эмпирически реального смысла, который может быть приз-нан современным человеком и направлять его по пути жизни постоянно – будь то бриллиант, жемчужное ожерелье, лимузин или даже ливерная колбаса. Истина смысла, однако, не открывается в этих эмпирических реалиях. Чтобы понять это, человек должен подняться над этими ситуациями и с этой высокой позиции взглянуть на себя самого «как бы» со стороны.

Современный человек перестает верить сам себе, в свою способность открыть истину смысла собственной жизни. Этот смысл кажется загадочным. Нередко сознание обращается к НЛО – неопознанным летающим объектам, как будто бы они могут принести с собой разгадку тайны мироздания, а вместе с ней и смысла жизни человека. Обращение к НЛО нельзя считать случайным.

В НЛО видится путь к истолкованию космологической ситуации человека. Ситуация бытия человека в конечном счете определяется его ситуацией во Вселенной. И мы все стоим перед тем фактом, что универсум характеризуется внутренним «раздвоением». С одной стороны, существует Вселенная, в которой отсутствуют «мы», со своими представлениями о смыслах, о справедливости, о правовых и моральных нормах. С другой стороны, существует alter ego недуховной Вселенной – это мир человека, который духовно осваивает, оценивает Вселенную и придает ей смысл. Мир «недуховной» Вселенной, Вселенной физических тел и законов и мир человеческого Духа – это два полушария общего мира Реальности Универсума, в которой пребывает человек. Как эта реальность Универсума и ее смысл могут быть адекватно поняты человеком и верно оценены?

а) Осознание «смысла» Универсума

Сознание человека, когда оно, формирующееся по аналогии с работой компьютера, встраивается в поток эмпирических событий. Это – форма адаптивной реакции, адекватность которой, однако, может означать отсутствие адекватности с когнитологической точки зрения. Это – работа сознания в контексте текста. Для когнитологии видение текста, но не видение подтекста совпадает с односторонностью и даже с ошибочностью. Когнитивистская фиксация реальности несет в себе односторонность как потенциальную ошибочность. Через человека открывается смысловая реальность, через которую Универсум раскрывает себя и свой смысл. Разум является тем «механизмом», без которого смысл не открывается.