Сталинград - Энтони Бивор

В то же время партизаны и солдаты регулярной Красной Армии считали немецкие санитарные поезда вполне приемлемой и законной целью, и редкий летчик или снайпер пропускал возможность обстрелять санитарную машину или полевой госпиталь. Врач из госпиталя 22-й танковой дивизии рассказывал: «На моем санитарном автомобиле наверху был установлен пулемет, а на бортах нарисованы красные кресты. Но красный крест в России ничего не означал. Он использовался лишь как опознавательный знак для наших». Особенно отвратительный эпизод произошел 29 декабря 1941 года, когда во время наступления русские захватили в Феодосии немецкий полевой госпиталь. Советские морские пехотинцы, многие из которых были совершенно пьяны, убили около 160 раненых немцев. Многих больных просто выбрасывали из окон, других вытащили на мороз и, облив водой, оставили умирать.

Отдельные проявления первобытной жестокости со стороны красноармейцев во время первых восемнадцати месяцев войны напомнили немцам события Тридцатилетней войны. Возможно, подобных инцидентов было бы больше, если бы Красная Армия не отступала столь стремительно. Но в любом случае необходимо вспомнить и зверства времен гражданской войны в России 1918–1920 гг. – одного из самых кровавых конфликтов двадцатого столетия. И «крестовый поход» против большевизма, объявленный Гитлером, только пробудил затухший вулкан. Но война продолжалась, и чем дольше она длилась, тем сильнее становилось чувство гнева, который испытывали русские, и тем больше жаждали они мести, узнавая о все новых и новых зверствах немцев на оккупированных территориях: сожженных дотла деревнях, голодающих жителях, угнанных в Германию женщинах и детях. А вместе с этим росла их суровая решимость остановить геноцид славянских народов и бороться до победного конца.

Генерал Паулюс принял 6-ю армию в тяжелое время и, скорее всего, смерть Рейхенау потрясла его сильнее, чем он показывал. Начало его командования совпало по времени с плохо подготовленным контрнаступлением, которое русские предприняли после своих успехов под Москвой. Вообще, январь 1942 года выдался трудным для всех германских войск на южном фланге Восточного фронта.

11-й армии генерала Манштейна в Крыму так и не удалось взять Севастополь. Более того, в декабре 1941 года войска Красной Армии неожиданным ударом выбили немцев с Керченского полуострова. С Гитлером от ярости случился припадок, после чего он отдал приказ казнить командира корпуса генерала графа фон Шпонека.

Первым делом Паулюс перенес штаб своей армии ближе к Харькову – городу, к которому стремились войска маршала Тимошенко. Морозы той зимой стояли ужасные – температура опускалась до тридцати градусов по Цельсию, а иногда и ниже. Германский транспорт, как железнодорожный, так и автомобильный, прочно стал из-за морозов, а на телегах удавалось едва-едва обеспечивать необходимый подвоз питания и боеприпасов.

Согласно плану, принятому штабом Тимошенко, русские собирались прорваться в Донбасс и создать в районе Харькова огромный «котел». Но прорвать немецкую оборону они смогли лишь на юге. Наступление развивалось успешно, советские войска углубились в расположение германских войск почти на сто километров, но после двух месяцев ожесточенных боев, исчерпав все людские и материальные резервы, Тимошенко отдал приказ перейти к обороне.

6-я армия устояла, но самому Паулюсу пришлось несладко. Фельдмаршал фон Бок, которого Гитлер неохотно назначил командующим группы армий «Юг», не скрывал своего неудовольствия по поводу того, что новый командующий армией нерешительно контратаковал противника. При поддержке своего прежнего патрона Гальдера Паулюсу все же удалось сохранить командование. Вместо него поста лишился начальник штаба 6-й армии полковник Фердинанд Хайм, на место которого назначили полковника Артура Шмидта, подтянутого остроумного офицера со славянскими чертами лица, сына торговца из Гамбурга. Самоуверенный Шмидт до основания перетряхнул личный состав штаба армии, хотя, бесспорно, кое-кто его и поддерживал. Во всяком случае, Паулюс целиком положился на его оценки, и в результате новый начальник штаба стал играть важную, а иногда и определяющую роль в той цепи событий, на которые оказался так богат наступивший год.

В начале весны 1942 года в дивизиях, которым предстояло наступать на Сталинград, проявляли мало интереса к тому, что болтают в штабах. Их гораздо больше волновали вопросы пополнения и подвоза боеприпасов. Выше уже много говорилось о способности германской армии быстро восстанавливать свои физические и моральные качества (гораздо меньше говорилось о ее чувстве самосохранения), но в любом случае следует отметить, что воспоминания о суровой зиме стремительно поблекли, едва наступила весна и прибыло пополнение. «Моральное состояние вновь на высоте, – вспоминал один из командиров, чье танковое подразделение достигло наконец своей штатной численности в восемнадцать машин. – Мы опять были в отличном настроении». Их даже не особенно расстраивало то, что новая модификация танка Т-III с длинноствольной пушкой калибром 50 миллиметров по-прежнему не могла пробивать броню большинства советских танков.

И хотя никаких специальных объявлений не делалось, в дивизиях все, до последнего солдата, знали, что генеральное наступление не заставит себя долго ждать. В марте генерал Пфеффер, командующий 297-й пехотной дивизией, как бы в шутку заметил одному капитану, не желавшему отправляться во Францию на курсы батальонных командиров: «Радуйтесь, что у вас появилась возможность немного отдохнуть. Война еще долго продлится, и у вас будет время вдоволь наесться этого дерьма». 28 марта генерал Гальдер направился в Растенбург, чтобы представить Гитлеру планы завоевания Кавказа и южной России вплоть до Волги. Он даже не подозревал, что в это самое время в Москве, в Ставке Верховного Главнокомандующего изучался предложенный Тимошенко проект возобновления советского наступления в районе Харькова.

5 апреля штаб-квартира фюрера выпустила приказы на предстоящую летнюю кампанию, которая должна была обеспечить «окончательную победу на Востоке». Группа армий «Север» в ходе проведения операции «Северное сияние» призвана была успешно завершить осаду Ленинграда и соединиться с финнами. А главный удар в ходе операции «Зигфрид» (позже переименованной в операцию «Блау») предполагалось нанести на юге России.

Гитлер по-прежнему был убежден в «качественном превосходстве вермахта над Советами» и не видел особой необходимости в дополнительных резервах. Казалось, смена им командующих армейскими группировками сама собой загладила память о недавних поражениях. Однако фельдмаршал фон Бок, например, сомневался, хватит ли у германских войск силы, чтобы захватить и уж тем более удержать нефтяные месторождения Кавказа. Он не разделял легкомысленной уверенности ОКВ в том, что у Советского Союза не осталось никаких резервов. 8 мая фельдмаршал записал в своем дневнике: «Мое опасение, что русские попытаются опередить нас и нанесут свой удар, не рассеялось до сих пор».

В тот же день фон Бок пригласил к себе генерала Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха, который только что осуществил прорыв Демянского котла. Артиллерист Зейдлиц был потомком блестящего кавалерийского генерала армии Фридриха Великого, получившего известность за выдающуюся победу при Россбахе во времена Семилетней войны. Вальтер фон Зейдлиц, как и его предок, отличался храбростью, но в конце концов фортуна отвернулась от него, отравив старость горькими воспоминаниями. Впрочем, о гримасах фортуны в отношении Зейдлица будет сказано ниже. А днем 8 мая он прилетел в штаб фон Бока из Кенигсберга, где проводил с женой несколько дней отпуска, перед тем как принять командование 51-м корпусом в 6-й армии Паулюса. Когда на аэродроме Кенигсберга Зейдлиц прощался с женой, никто из них не думал, что разлука затянется почти на четырнадцать лет.

На следующий день Зейдлиц направился в Харьков. Он нашел город не слишком пострадавшим после взятия войсками вермахта. Здания в городе в основном были построены еще до революции. На их фоне выделялись новое здание университета, построенное в напыщенном стиле «сталинского ампира», а также выстроенные с помощью американцев цеха тракторного завода. Дома на окраине города были в основном деревянными. В новом корпусе, который принял Зейдлиц, имелись две австрийские дивизии, 44-я пехотная дивизия и 297-я пехотная дивизия генерала Пфеффера.

Уже десятого мая Паулюс представил фон Боку план операции под кодовым названием «Фридрих», предусматривавшей ликвидацию Барвенковского выступа, возникшего в ходе январского наступления армий Тимошенко. Опасения Бока относительно нового наступления Красной Армии подтвердились даже раньше, чем он думал. Сосредоточив 640 000 человек, 1 200 танков и почти 1 000 самолетов, Тимошенко 12 мая, за 6 дней до начала операции «Фридрих», предпринял наступление в обход Волчанска и из района Барвенковского выступа с целью окружить Харьков. Бок посоветовал Паулюсу не торопиться с контратакой и, главное, не действовать без поддержки авиации. Но уже к вечеру этого дня советские танковые бригады прорвали фронт 8-го корпуса генерала Вальтера Гейтца, а отдельные танковые соединения Красной Армии оказались всего в 15–20 километрах от Харькова.