Крайняя мера - Марина Серова

Комната под номером пятнадцать располагалась в самом конце коридора, там, где он загибался вправо, образуя что-то вроде тупичка, который и заканчивался искомой дверью без вывески.

Я собиралась постучать и уже поднесла руку к двери, как вдруг мое внимание привлек характерный звук передергиваемого затвора у автомата.

Черт, что за ерунда? Или мне показалось? Да нет же, я никак не могла ошибиться. Старый добрый «калаш», даю башку на снос!

Опасное присловье, если подумать. Хотя, впрочем, я не уточнила, чью башку.

Дав знак Мите остановиться, я присела на корточки — дверь неплотно прилегала снизу — и приложила ухо к тонкой щели в обшивке.

— Ты думаешь, мы давали тебе деньги просто так, за красивые глаза? — доносился до меня приглушенный хриплый голос.

— Да как он может тебе ответить, если у него во рту ствол автомата? — насмешливо произнес второй. — Хотя, как мне сдается, ему нечего ответить. Так что можешь не терять времени и спускать курок.

— Усов, — снова заговорил первый, — вкусный у меня автомат? Я тебе курком нёбо не поцарапал? Нет? Ты смотри, Ваня, головой вертит. Значит, еще соображает. Так, может, и о денежках договоримся?

— Что там происходит? — раздался у меня над ухом шепот Мити.

— Кажется, кого-то собираются убивать, — ответила я, выпрямившись. — Занятно, я-то ведь думала, что это нам придется повоевать с господином Усовым. Но, похоже, у него неожиданные визитеры с финансовыми претензиями. Ах, как это невовремя.

— Наверное, нам лучше уйти, — тихо, но решительно сказал Митя и потянул меня за рукав. — Знаете, Женя, у меня еще сегодня выступление, а если начнут стрелять… В общем, давайте по-тихому смоемся.

Дмитрий Владимирович настолько перепугался, что даже перешел на «вы».

— Бедный малыш! — прошептала я ему на ухо, крепко обняв Митю за шею. — Ну как мне тебя не пожалеть? Конечно, тебе лучше сидеть дома и играть на скрипке, ухаживать за отцом, встречаться с Ольгой и получать свой маленький, но верный процент в фирме.

Я чувствовала возле своей шеи его горячее дыхание. Похоже, мой клиент начал возбуждаться. Что ж, это хорошо, пусть такое проявление мужества перейдет на бытовой, так сказать, уровень и Митя вспомнит о том, как полагается вести себя мужчине в трудных ситуациях.

— Но что делать, — продолжала я, — придется немного повариться в общем котле. По крайней мере, до тех пор, пока я не разрулю твои проблемы. Так что терпи и держись за меня, если не хочешь пропасть.

Я взяла его голову в руки и пристально поглядела в глаза Мите. Он жарко поцеловал меня в губы и медленно кивнул. Вот так-то лучше.

Так, посмотрим, что у нас в сумочке. Шокер пока нам ни к чему. Пистолет очень даже пригодится, переместим его за пояс. Граната — штука, конечно, замечательная, но я не уверена, что, если я ее туда брошу, Усов останется в живых.

Я, собственно, не собиралась отбивать Бориса Николаевича от его кредиторов. Его дела меня, разумеется, не касались до тех пор, пока они не угрожали его жизни в течение ближайшего получаса.

Но обстоятельства складывались именно так на данный момент. А поскольку Усов нужен мне живой и здоровый — по крайней мере, чтобы мог внятно изъясняться, — мне придется ему немного помочь.

«Жаль, что у нас все как-то не цивилизованно устроено, — с иронией подумала я. — Ведь мне всего-то поговорить нужно, а потом пусть себе разбираются, я встревать не намерена. Ан нет, придется драться!»

А вот и то, что мне нужно. Штучка маленькая, но, можно сказать, универсальная.

Мини-нож «робинзон» был предназначен для… Да для чего только он не предназначен!

Этот ножичек представляет собой криволинейный предмет с дыркой посередке для пальца. Хочешь — ломай проволоку, хочешь — пили по металлу или открывай консервы, не говоря уже о бутылках. «Робинзон» можно также использовать в качестве отвертки, шила, линейки, гаечного ключа, напильника и кастета.

Но в данный момент меня интересовала еще одна функция этого замечательного предмета, который весил всего пятьдесят грамм. А именно — пластинки для метания.

— Значит, так, — проговорила я, пристально глядя в глаза Мите. — Сейчас мы вместе врываемся, я впереди, ты сзади. Вот, возьми пистолет, в случае чего — стреляй, только не в Усова. Ты вообще-то умеешь с этой штукой обращаться? Да у вас, поди, и сборов-то не было.

— А чего тут уметь? — Митя повертел в руках мой миниатюрный пистолет. — Вот курок, вот мушка, все понятно. А мы что, прямо так и войдем?

— Ага. А ты думаешь, что стоит сначала постучаться? — съязвила я.

— Нет, я просто так спросил, — мялся Митя. — Слушай, что-то дуло у него короткое… Громко, наверное, стреляет, да?

Я поняла, что Митя явно тянул время, боясь наступления минуты, когда придется действовать. Мне пришлось снова накачать его энергией через продолжительный поцелуй, и Митя кивнул в ответ на мой вопросительный взгляд. Выходит, что мои поцелуи — средство эффективное, хотя и рассчитанное на короткий период.

— Вперед! — скомандовала я и, подойдя к двери, дернула ее на себя.

Я сделала только один шаг за порог комнаты, держа правую руку поднятой вверх.

Находившиеся в комнате люди, как по команде, посмотрели на меня. Человек, сидевший в кресле — судя по его помятому виду, был хозяином кабинета, — не знал, как реагировать на мое появление. Приставленное к его голове дуло автомата красноречиво свидетельствовало, что Борис Николаевич находится в очень сложном положении и мой приход давал ему хоть какую-то надежду.

Что касается двоих вооруженных людей, то они даже не успели ничего понять. Тот, который был с автоматом, недовольно поморщился и что-то хотел сказать своему коллеге — тот сидел на ручке кожаного кресла, поигрывая пистолетом.

— Здесь граната с сорванной чекой. — Я чуть разжала кулак и продемонстрировала «лимонку». — Одно движение, и кидаю ее в комнату.

Быстро проговорив этот текст, я не оставила бандитам времени на раздумье и метнула своего «робинзона» в вооруженного автоматом человека.

Раздался легкий свист, и автоматчик упал к ногам Усова, заливая его лакированные ботинки кровью, которая хлестала из перерезанного горла. Второй спохватился и вскинул пистолет, намереваясь выстрелить, прежде чем я исполню свое обещание и швырну ему в лоб «лимонку».

Я уже знала, что так будет, и собиралась, пнув Митю локтем, вытолкнуть его из комнаты, а сама, бросив гранату, рвануться вперед и, катнув кресло на колесиках с Усовым к окну, врезаться им прямо в раму и вылететь наружу, пока граната не взорвалась.

И я бы успела, но…

Но тут за моей спиной раздался тихий щелчок, как будто кто-то переломил ветку. Бандит, вооруженный пистолетом, открыл рот и удивленно посмотрел на меня. Последнее, что он успел сделать, — это зачем-то слизнуть языком капельку крови, которая текла по его лицу из круглой дырки, образовавшейся во лбу. Потом он рухнул на бок, зацепив во время падения стеклянный торшер, который бухнулся светильником в форме ананаса о поверхность широкого письменного стола, стоявшего возле стены.

— Выходит, он бесшумный, — с удивлением проговорил Митя, вертя в руках мой «ППС». — И чего только народ не напридумывает.

— Спасибо за выстрел, — потрепала я его по щеке и, отобрав пистолет, вошла в комнату. Митя протиснулся вслед за мной и плотно прикрыл дверь.

— А вы, собственно, кто будете? — спросил меня вытаращивший глаза Усов.

Я показала на часы и напомнила Борису Николаевичу, что он сам назначил нам встречу.

— А я всегда привыкла приходить вовремя, — закончила я свою краткую речь. — Так у нас получится с вами немного побеседовать?

Потрясенный Усов смахнул осколки стекла со страниц ежедневника.

— Евгения Охотникова, — прочитал он запись, сделанную своей же рукой. — Ну да, конечно… Присаживайтесь, пожалуйста… Ах да, не получится. Ну хоть на подоконник… А этот молодой человек с вами?

И Борис Николаевич подозрительно покосился на прислонившегося к стене Митю, который переводил дух после нашей с ним акции.

Но тут произошло чудо. Корнелюк вдруг воспрял духом, распрямил плечи и, подойдя к столу владельца досугового центра, вдруг изо всех сил шарахнул кулаком по столу. А потом заорал:

— Какого черта?!

Усов обомлел, но решил не дергаться — после налета Борис Николаевич еще не пришел в себя и соблюдал крайнюю осторожность.

— За каким хреном? — продолжал орать Корнелюк. — Когда кончится весь этот маразм, а? Я вас спрашиваю! У меня через полтора часа выступление…

— Дмитрий Владимирович имеет в виду проблему, с которой ему пришлось столкнуться, — отстранила я Митю от усовского стола. — Дело в том, что на его жизнь покушался известный вам Федя Крюков.

— Вот как?!

— Ага, именно так, — подтвердила я и, не давая Усову опомниться, продолжала: — Федя погиб. Если быть точнее, то я убила его, когда он налетел с кастетом на Дмитрия Владимировича. И теперь нам хотелось бы разобраться в причинах, побудивших покойника так непочтительно вести себя по отношению к моему клиенту. У вас есть что сказать по этому поводу, Борис Николаевич?