Секретные бункеры Кёнигсберга - Андрей Пржездомский

Из письма Рудольфа Виста

в Калининградскую экспедицию

«…Содержимое сумки было похоже на ком склеившейся бумаги, частично разрушившейся, текст на которой… едва прочитывался… Это были копии (папиросная бумага), затем одна коробочка из жести (бакелитный набор)[68], в которой находилось около 200 шт. полосок, подобных часовой пружине (микрофильмы?). В сумке находились около 20 удостоверений личности с фотографиями моего отца… на различные фамилии. При рассмотрении лежавших передо мной материалов мне бросилось в глаза слово „Кёнигсберг“. Это явилось поводом для прочтения этих бумаг».

Какие же документы хранились Георгом Вистом в полевой сумке? Рудольф более или менее отчетливо запомнил содержимое лишь некоторых из них. Прежде всего — уже неоднократно цитировавшийся в статьях о Янтарной комнате приказ за подписью должностных лиц РСХА и министерства авиации о препровождении транспортной колонны с Янтарной комнатой в «известный объект», обозначенный как «Б-3» (бункер № 3, арка № 3)[69]. В приказе якобы указывалось, что все оставшиеся в районе объекта здания подлежат немедленному подрыву. Читая этот документ, Рудольф вспомнил, как отец что-то говорил о бункере на Штайндамм, поэтому он еще раз внимательно вчитался в слабо различимый текст машинописной копии на тонкой папиросной бумаге. В его памяти цепко остались ориентиры местонахождения этого бункера так, как это было изложено в приказе.

Из документа, найденного и собственноручно

воспроизведенного Рудольфом Вистом

«Границы Б-3: Книпродештрассе — Штайндамм — Ланге Райе. Визиры: с улиц Якобштрассе, Гезекусплатц в направлении Штайндамм».

Кроме этого «кроссворда», состоявшего из названий улиц, Рудольф запомнил содержание еще нескольких документов: докладных записок в гауляйтунг НСДАП[70] и подразделение РСХА за подписью отца о завершении работ по вышеупомянутому приказу, а также расписки в получении от дежурного оберфенриха[71] тридцати ящиков с янтарными панелями и сырьем. Среди слежавшихся листков бумаги была вырезка из карты Кёнигсберга на клеенчатой основе, а также едва просматривавшаяся светокопия схемы бункера, похожего на штольню, связанную с другими подземными сооружениями. Карта тогда привлекла пристальное внимание мальчика, и он, вспоминая рассказы отца, долго рассматривал ее, пытаясь определить местонахождение таинственного объекта. Это был район к северо-западу от замка с четко просматривавшейся сетью улиц и квадратами городских кварталов. Простым карандашом вдоль улиц была проведена тонкая, прерывистая линия, сопровождавшаяся какими-то пометками и обозначавшая, по-видимому, маршрут движения транспорта с ценным грузом. Рудольф Вист запомнил, что линия эта обрывалась в том месте карты, где на Штайндамм выходила вытянутая в южном направлении площадь Хоймаркт[72]. Именно тогда он и решил, что бункер на Штайндамм, о котором говорил отец, находился где-то в районе этой площади, то есть в непосредственной близости от здания Геолого-палеонтологического института и янтарной коллекции Кёнигсбергского университета.

Потом, когда Рудольфа Виста неоднократно просили вспомнить еще что-нибудь, связанное с находками в полевой сумке отца, он припоминал некоторые дополнительные детали, — например, те два десятка удостоверений личности, которые позволяли предположить, что оберштурмбаннфюрер был не заурядным чиновником в системе РСХА, а, возможно, одним из специально подготовленных сотрудников, готовых в любое время перейти на нелегальное положение.

Из письма Рудольфа Виста

в Калининградскую экспедицию. 3 марта 1977 года

«Удостоверения личности были изготовлены в различных воинских частях. Одно из них предписывало всем учреждениям империи и вермахта оказывать всяческое содействие его владельцу. Удостоверение было подписано подобно знаку IIII[73].

В сумке находились кроме удостоверений, изготовленных на имя отца, удостоверения… на фамилии (фон) Шлоссберг, Хаффштром и Шнайдеркопф (Шнайдеркопп). Все они были немного повреждены. Одно удостоверение с красной обложкой и позолоченной звездой посередине было заполнено русскими буквами. Фамилии вспомнить не могу».

Итак, суммируя сведения, которыми располагал Рудольф Вист, можно предположить, что его отец был одним из фактических организаторов сокрытия ценностей кёнигсбергских музеев, а также материалов, представляющих интерес для нацистского руководства. Возможно, он был причастен к одной из широкомасштабных секретных операций по укрытию и эвакуации главных фашистских кадров, а также переводу валютных средств, произведений искусства и золотых активов НСДАП в страны Латинской Америки. Точных данных о нем пока не имеется. Можно, конечно, усомниться в отдельных фактах биографии Густава Георга Виста, но следует учесть, что значительная их часть нашла свое подтверждение в воспоминаниях других членов семьи и родственников, а также в отдельных документах, о чем сообщал в своей книге о поисках Янтарной комнаты немецкий исследователь Пауль Энке. Он считал, что Рудольф Вист обладал «очень хорошей памятью», «логическим мышлением» и занимал в беседах достаточно «самокритичную позицию».

Вместе с тем романтические элементы истории — таинственный бункер, находка микрофильмов и удостоверения за подписью рейхсфюрера СС, подводная лодка — все это придавало воспоминаниям Рудольфа Виста несколько детективный характер, порождало сомнения в их достоверности, вызывало чувство недоверия.

Самое главное, что все рассказанное впоследствии Рудольфом Вистом об участии его отца в сокрытии Янтарной комнаты и других ценностей невозможно было подтвердить документами, которые он нашел в полевой сумке. Дело в том, что, ознакомившись с ними, Рудольф… уничтожил их все до единого.

Из письма Рудольфа Виста

в Калининградскую экспедицию. 3 июня 1976 года

«…Все, что можно было прочесть, было прочитано мною без особого интереса… Затем я сжег весь этот хлам. Вы сейчас, возможно, этого и не поймете. Однако представьте себе: мы тогда потерпели поражение в войне. Были люди, которые располагали меньшим, чем я, но и они в первые годы допускали грубые ошибки.

Я боялся и хранить этот хлам, и сдавать его. Теперь я убедился, что совершил ошибку, однако исправить ее уже невозможно. Кроме того, до 1959 года я даже не знал, что Янтарной комнаты у вас нет…».

Итак, Рудольф Вист уничтожил все документальные материалы еще в 1950 году и к моменту беседы с журналистами из «Фрайе Вельт» мог «предъявить» лишь свои устные воспоминания с воспроизведением по памяти некоторых особенно запомнившихся ему документов. По-видимому, журналисты серьезно отнеслись к его рассказу, так как спустя несколько недель к нему в Эльстерберг специально приехал секретарь советского консульства в Карл-Маркс-Штадте[74] Алексеев.

Консульский работник проявил большой интерес к воспоминаниям двадцатитрехлетнего молодого человека, подробно расспрашивал Рудольфа об обстоятельствах находки документов, задал не один десяток вопросов относительно личности отца, просил еще раз на память процитировать приказ за подписью должностных лиц РСХА и Министерства авиации. В заключение беседы сотрудник консульства предложил Висту оказать содействие Советскому Союзу в благородном деле поиска ценностей, награбленных фашистами в годы войны, в том числе непосредственно в розыске Янтарной комнаты. Разговор закончился в благожелательном тоне, и еще недавнее беспокойство и тревога, охватывавшие Рудольфа при воспоминании об отце, уступили место волнующему душу предчувствию скорой встречи с местами, где прошло его детство.

Видимо, советской стороне потребовалось какое-то время на согласование вопроса, так как несколько дней Виста не беспокоили, никуда не вызывали, и он пребывал в состоянии тревожного ожидания. Наконец однажды вечером у его дома остановился блестящий черный лимузин, из которого вышли два незнакомых ему человека. Разговор был недолгим. Консул лишь сообщил, что, учитывая готовность гражданина ГДР Рудольфа Виста оказать содействие в поиске Янтарной комнаты, в самое ближайшее время с ним будет проведен ряд обстоятельных бесед, к которым он должен основательно подготовиться.

Событие не заставило себя ждать, и 23 августа во время рабочей смены Рудольфа Виста вдруг неожиданно вызвали в кабинет директора фабрики. Незнакомый человек, прибывший из Берлина, дал ему не больше часа на сборы, и спустя некоторое время они уже мчались на служебной автомашине в сторону столицы ГДР. На следующий день, сопровождаемый советским представителем — референтом министра культуры, Рудольф уже сидел в самолете и думал о неожиданных поворотах своей судьбы. Несколько часов назад ему было заявлено, что советское правительство дало разрешение на приезд гражданина Виста в Калининград с тем, чтобы он, сориентировавшись на месте, помог более точно определить, где следует вести поиск. И вот теперь его ждала встреча — сначала с Москвой, а потом с городом, воспоминания о котором будоражили душу Рудольфа, с городом его детства.