Зеленые береты - Робин Мур

– Мы разбудим вас, – пообещал Шмельцер. – После полуночи для всех американцев наступает состояние полной боевой готовности. Зато капитан Лан уж никак не допустит, чтобы бодрствовали более половины его вьетнамцев. Как мне представляется, он не на шутку опасается того, что и ему самому также придется всю ночь не сомкнуть глаз.

– Шмельцер, я рекомендовал бы вам в более уважительном тоне отзываться о ваших вьетнамских коллегах, – заметил Трэйн. – Майор Три говорил мне, что его офицеры весьма чувствительны ко всем проявлениям пренебрежения с нашей стороны.

– Слушаюсь, сэр, – донеслись до меня слова Шмельцера, когда оба удалялись в сторону очередного бункера. – Однако за ними все равно нужен глаз да глаз.

Вскоре после полуночи меня разбудил сержант Бергхольц, который сказал, что капитан просит меня пройти в оперативную комнату. Войдя в нее, я увидел Корни, усталого, но преисполненного решимости подполковника Трэйна и лейтенанта Шмельцера – бодрого и энергичного, как будто он только что проспал не менее восьми часов.

– ...Похоже на то, что по нас и в самом деле собираются ударить, – сказал Корни в тот момент, когда я входил. – Вокруг лагеря замечены огни, которых раньше никогда не было – фонари, сигнальные вспышки, даже факелы. Если они атакуют, мы свяжемся по радио с группой в и попросим выслать авиацию со специальными прожекторами, чтобы та освещала всю окружающую нас местность.

– Куда бы вы хотели меня определить? – спросил я у Корни.

– Вы пойдете с Бергхольцем и Фальком. Они займут позицию у 60-миллиметрового миномета и скажут вам, что надо делать.

– Слушаюсь.

– Сэр, вы готовы? – спросил меня Бергхольц.

– Абсолютно.

Мы вышли из оперативной комнаты и через плац направились к обложенному мешками с песком бункеру округлой формы, располагавшемуся между американским и вьетнамским штабами. Минометный бункер находился у западной стены, обращенной к границе, откуда ожидалось нападение противника. От наружного периметра лагеря до зарослей низкорослого кустарника и каменистого подножия холмов было не более трехсот ярдов открытого пространства.

– Вы умеете снимать добавочный заряд? – спросил Бергхольц.

– Разумеется. Только скажите, сколько надо.

– Снаряды, скорее всего, должны будут падать довольно близко от нас, а поэтому снимем пару. Кроме того, вам поручается в случае атаки не подпустить к зоне огня наших же боевиков. Не исключено, что среди них окажутся вьетконговцы, которые захотят забросать нас гранатами.

– Постараюсь не проглядеть их.

– Порядок. И если услышите, что что-то тяжелое шлепнулось рядом с вами, – добавил Бергхольц, пока мы выбирались на заграждение из мешков с песком, – орите как можно громче: "Граната!" – быть может, успеем выпрыгнуть отсюда к чертовой матери.

– В нашем расчете будут и вьетнамцы?

– Да. Сейчас они пока отдыхают. Но если начнется фейерверк, они сразу прибудут, и я познакомлю вас с ними.

Фальк указал на деревянные клети с минами; мы выволокли из глубин крытого мешками и находившегося здесь же, в бункере, маленького склада боеприпасов две из них и принялись открывать картонные трубки. С каждой мины мы сняли по два добавочных заряда – маленькие мешочки с порохом, располагавшиеся у хвостовой части оперения, – что до минимума сокращало дальность полета снаряда. Мины, лежавшие во втором ящике, мы трогать не стали, поскольку нельзя было исключать вероятности того, что дальность стрельбы придется увеличить.

Во время одного из многочисленных обходов бункеров капитан Корни, за которым неотлучно следовал подполковник Трэйн, остановился у нашей боевой позиции. После их ухода Бергхольц и Фальк принялись негромко обсуждать вероятность того, что этой ночью лагерь подвергнется атаке. Являясь представителем разведки, Фальк подтвердил, что имеющаяся информация подтверждает факт тщательной подготовки ВК к наступлению. Бергхольц же возражал ему, говоря, что Вьетконг умышленно имитирует подготовку наступления чуть ли не по всей территории Вьетнама и делает это исключительно с целью устрашения американцев.

– Ставлю тысячу пиастров против пятисот, что сегодня они не ударят, – сказал он.

Фальк повернул голову и с интересом посмотрел на товарища, однако не успел даже рта раскрыть, чтобы ответить, как воздух у нас над головами содрогнулся от ожесточенной пальбы.

– Слишком долго думаешь, приятель! – первым прокричал Бергхольц изумленному Фальку. – Пари отменяется.

От бункера к бункеру прокатилась волна громкого предостережения: "Мины!" Я прижался спиной к стене бункера. Непосредственно за нами раздался мощный взрыв, тут же сменившийся серией других – с восточной стороны на лагерь обрушился шквал мин.

– Зажигалки! – прокричал Фальк, когда белые языки пламени от начиненных белым фосфором снарядов начали лизать крыши лагерных построек. Из располагавшихся справа от нас бараков, в которых находились подразделения боевиков, послышались растерянные возгласы. По левую руку от нас, рядом со служебным помещением американцев, стоял один из бараков, в котором жили камбоджийские солдаты. В ярких вспышках огня я успел заметить, как из строения поспешно выбегали камбоджийцы, на ходу надевая на себя военное снаряжение и тут же разделяясь на два потока: один устремлялся к северной стене лагеря, другой – к южной.

– Молодцы, черти, – проговорил Бергхольц. – Явно наготове были.

В дальней части лагеря уже вовсю полыхали два вьетнамских барака, из которых доносились пронзительные вопли.

Фальк поморщился:

– Бог мой! Похоже, кое-кто из этих парней прямо так и сгорит в своих гамаках.

Затрещал зуммер полевого телефона, Бергхольц снял трубку.

– Четвертый слушает, – сказал он. Пока он вслушивался, у нас над головами снова послышался протяжный свист, заставивший всех броситься на землю. – Да, – сказал Бергхольц. – Шестьсот метров, двести семьдесят градусов.

Как только он снова положил трубку на рычаг, лагерь содрогнулся от новой серии оглушительных взрывов.

– А ну-ка, беби, посвети мне на двести семьдесят градусов, чтобы получше прицелиться, – сказал он.

Фальк выполнил команду. Глядя в прицел миномета, Бергхольц установил новые азимут и угол возвышения.

– О'кей. Заряд четыре. Пальни-ка по ним четыре раза зажигательными.

Действуя как хорошо отлаженный автомат, Фальк четырежды пальнул из миномета, после чего мы примерно с полминуты пережидали, пока лагерь содрогался от разрывов вьетнамских минометов. Снова зазвонил телефон, Бергхольц снял трубку, назвал номер своей позиции и стал слушать.

– С башни сказали, что наши снаряды попали в цель. А ну, теперь давай разрывными.

Фальк достал разрывные снаряды и также сделал четыре выстрела. Вокруг нас прокатывалось гулкое эхо выстрелов других лагерных минометов. С двух позиций непрерывно палили осветительными снарядами, заливавшими всю окружающую местность нездоровым, бледно-желтым сиянием. Я заметил, что к бункеру приближаются какие-то люди, и поднял свой карабин.

– Это свои, – сказал Бергхольц.

Сразу после нашего второго залпа вновь зазвонил телефон; Бергхольц схватил трубку.

– Башня подтвердила, что мы опять не промахнулись, – доложил он. – Давай-ка еще разок врежем туда же.

Пока Бергхольц с Фальком и двумя вновь прибывшими вьетнамскими минометчиками занимались разрывными минами, я осторожно высунул голову над краем бункера и оглядел территорию лагеря. Несколько построек были объяты пламенем. По всему лагерю грохотали взрывы от зажигательных и разрывных мин, наполнявших воздух едким запахом пороховой гари. Сидевшие на стенах боевики непрерывно куда-то палили и останавливались, судя по всему, лишь тогда, когда цель исчезала из виду. Пока дело ограничивалось минометной дуэлью, и сидевшие на вышке наводчики старались подкорректировать нашу стрельбу, чтобы накрыть боевые расчеты противника. Каждый дееспособный обитатель лагеря находился в расположенных у его стен квадратных укрытиях, которые были обнесены мешками с песком и защищали людей от осколков мин, разрывавшихся как внутри лагеря, так и за его пределами.

С каждой минутой жара и дым становились все более невыносимыми; поток зажигательных мин не прекращался, а кроме того, вскоре стало попросту нечем дышать от зависавшего в воздухе тошнотворного запаха горящей плоти.

В очередной раз зазвонил полевой телефон.

Бергхольц снял трубку, выслушал сообщение и скомандовал:

– Заряд три. Они движутся с севера и запада.

Вьетнамские и американские минометчики действовали согласованно, а потому пущенные ими снаряды вылетали не реже, а то и чаще, чем те, что обрушивались на лагерь.

В который уже раз зазвонил телефон. Я заметил, что огонь у лагерных стен заметно активизировался.