Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иллюзорная вера молодого майора в ее мощь и в свои ратные подвиги вскоре подвергнутся серьезному испытанию, когда разногласия по поводу военных приоритетов между генералами Беренгером и Сильвестре приведут к катастрофе. 21 июля 1921 года самоуверенный Сильвестре начал безрассудное, неподготовленное наступление на территорию противника за испанским фортом Мелилья. Там они столкнулись с Абд-аль-Керимом, новым свирепым вождем риф-ских берберов, воины которого нанесли сокрушительное поражение испанским войскам у местечка Аннуаль. Разбитые части в беспорядке бежали обратно к стенам Мелильи. В течение нескольких часов тысячи солдат были убиты и свыше пяти тысяч квадратных километров территории потеряны.
Массовая резня произошла в ряде приграничных городков, в том числе в Дар-Дрюсе и Надоре.
Столь яркое и дорогостоящее проявление всех слабостей непобедимой испанской колониальной армии — перекликающееся с катастрофой 1898 года — должно было начисто развеять возвышенные понятия Франко об авторитете власти. Но в этот раз он сам имел возможность отомстить за унижение. Подчиненные Франко армейские части отправились морем на помощь защитникам Мелильи, куда они и прибыли 23 июля 1921 года. Страстная просьба к командованию отправить его на выручку последних остатков гарнизона в Надоре, к великому неудовольствию Франко, была отвергнута, но личное мужество и стремление использовать не самые ортодоксальные методы ведения войны скоро принесли ему заслуженную славу. В то же время беспомощное армейское командование было подвергнуто строгому разбору, когда генералу Хосе Пикассо приказали представить подробный отчет о разгроме при Аннуале.
Франко особенно отличился при последовавшей затем защите Мелильи от мародерствовавших племен кабилов. Пакон вспоминает, как однажды обозленный Франсиско набросился с упреками на старшего по званию офицера, подвергнувшего опасности своих людей. «Вы разве не видите, что этот участок простреливается с высот, занятых врагом? — кричал он. — Разве не понятно, что мы несем потери, которых можно избежать? Кто вам дал приказ занять эту дурацкую позицию?» Ошеломленный подполковник рассыпался в извинениях и бросился исполнять резкий приказ Франко: «Да не стойте же, убирайте людей с этой позиции!» Когда Пакон, едва не потеряв дар речи, поразился столь грубому нарушению субординации, Франко небрежно парировал: «Я не заметил, что у него две звезды на погонах, а его офицеры и солдаты еще скажут огромное спасибо за мое неуставное вмешательство, благодаря которому многие из них не погибнут, не будут ранены или не попадут в плен».
Пакон вспоминает и другой случай, когда Франко носился с одного края поля боя на другой, подбадривая отражающих атаку противника солдат и руководя их действиями. Сначала он успокоил Пакона, заявив, что уже запросил помощи, и потребовав, чтобы Пакон продолжал удерживать позицию. «Прикрой фланги и не поддавайся панике, как бы яростно ни атаковал противник. Отступать будешь только по моему приказу, причем выполнишь это с максимальным спокойствием и уверенностью в успехе… Ни один человек не должен быть брошен, это главное кредо легиона». Тут же он галопом помчался к расположенной в некотором отдалении небольшой возвышенности, где не только остановил отступление местной полиции, охваченной паникой, но и сумел убедить ее вернуться и вновь захватить брошенную позицию. Когда пораженный Пакон позднее спросил его, как он смог отреагировать так быстро, Франко ответил — он увидел в бинокль, что командир отряда полиции ранен. Поскольку это могло вызвать «общее паническое бегство, потерю важной позиции, которую тут же займет противник», ему пришлось срочно принимать меры.
По словам Пакона, хотя Франко и держал в страхе своих людей, они чувствовали себя спокойней, видя, с каким самообладанием он принимал решения на поле боя, под пулями, среди страшного кровопролития. Его подчиненные всегда испытывали облегчение, когда Франко возвращался из увольнения или отпуска, и, если он возглавлял боевую операцию, в войсках ощущалась «уверенность в победе… не было вытянутых лиц и вопросительных взглядов». И тем не менее, несмотря на все его мужество на поле боя и тогда, и позднее, ходило много сплетен о сексуальной ориентации Франко. Полковник Висенте Гуарнер, служивший вместе с Франко в Африке, позднее рассказывал: «Поскольку Франко никогда не выказывал влечения к девушкам и не был замечен ни в одном любовном приключении, ходили слухи о его гомосексуализме». Гуарнер как-то говорил на эту тему со вторым адъютантом легиона Фермином Галаном, и тот признался, что подобные подозрения возникли, когда Франко отказался разделить общую палатку для офицеров корпуса. Вместо этого он установил еще две палатки: одну для себя и молодого немецкого легионера, а другую — для двух своих адъютантов. Галан рассказывал, что «Франко всегда питал склонность к хорошо одетым лицам мужского пола… Суд» по голосу и поведению, он выглядел самовлюбленным женоподобным нарциссом, хотя это и не является доказательством гомосексуализма».
Впрочем, какова бы ни была его скрытая сексуальная ориентация, Франко решил перемежать подвиги на поле брани с периодическими поездками в Овьедо, чтобы видеться с Кармен Поло. К тому же в этом городе, по утверждениям все более льстивой прессы, местная аристократия стала настойчиво обхаживать его. Нет ничего удивительного, что уверенность Франко в себе теперь заметно выросла. Обычно столь почтительный со старшими по званию, ныне он был готов противостоять даже внушающему всем ужас командиру легиона. Однажды, когда Мильян только что повысил в звании своего личного секретаря, но отказал Франко в ходатайстве о продвижении одного из его унтер-офицеров, молодой майор с нескрываемой иронией спросил, не вызвано ли это тем, «что его унтер-офицер плохо печатает на пишущей машинке». Люди Франко были в восторге от этого выпада против Мильяна. Пакон вспоминает, что по мере восхождения Франсиско по иерархической лестнице он «предоставлял нам, своим подчиненным, все больше инициативы при выполнении приказов. То есть он не донимал нас незначительными деталями и оставался всегда спокойным». Такой подход, по-видимому, был полезен на полях сражений в Марокко, но оказался заметно менее эффективным, когда Франко вступил в мир большой политики. Уже будучи верховным главнокомандующим и политическим лидером, он руководствовался скорее необходимостью распределять «вину» среди максимального количества подчиненных, чем желанием добиться у них большего чувства ответственности.
В сентябре 1921 года во время одной из контратак Мильян Астрай был тяжело ранен в грудь. Рухнув на землю, исходя кровью и находясь на
