Розовый блейзер: нахальная меланхоличная история - Александр Кононенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы на трамвае добрались к месту, где, по воспоминаниям Эми, проживал Август. Эми рассказала, что всегда встречалась с ним в подвале одной из девятиэтажек. И мы стали ходить от здания к зданию, находив или закрытые двери, или грубости от дворников, которые принимали нас за искателей закладок, которые в последние годы стали встречаться особенно часто.
Когда мы пошли к очередному подвалу, Эми подпрыгнула и завизжала. Я подумал, что она увидела здоровенную крысу, но Эми радостно запищала, указывая пальцем:
– Вот! Это его подвал! Видишь, маркером змея нарисована, это, как его, уроборос! Он любитель такой фигни.
Мы зашли в подвал. Через узкий проход со старыми покрытыми множеством слоёв краски трубами мы попали в крохотную комнатку. Внутри было накурено и, вероятнее всего, не только табаком. Лампочка, покрытая сотнями следов от мух, свисала на проводе с потолка, потрескивая и едва испуская свет. На сыром бетонном полу располагался старый покрытый пятнами матрас. Человек в коричневой куртке не по размеру лежал на нём спиной к нам.
– Чёрт, он ведь там живой? – шёпотом спросил я у Эми.
– Чего надо?! – Август поднял голову. На его голове была чёрная шапка, из-под которой вырывались патлы немытых волос, и толстые очки в роговой оправе. Немытая шевелюра вырывалась у него из-под шапки. – Эми, ты, что ли?
– Привет, Август! Не помешали? – ответила Эми.
– Да разве я не найду времени для своей розовой радости, – голос Августа неприятно хрипел. – Уже не думал тебя когда-нибудь встретить. Чем старик может тебе помочь?
– Никакой ты не старик, Август! Мы просто хотим с тобой посоветоваться.
– Судя по тому, что ты снова вернулась в этот грязную берлогу, мои прошлые советам ты не особо следовала… Ладно уж, спрашивайте.
– Такое дело, – заговорил я. – Мы, как это сказать помягче, попали на крупную сумму. Нас убьют, если мы их не вернём. Эми подумала, что ты можешь подсказать, что делать.
Август ничего не отвечал. Я поймал себя на мысли, что мы просто зря тратим время. Что толкового может посоветовать нам накуренный бомж?
– Интересно… – наконец задумчиво сказал Август.
– Что? – ответил я без энтузиазма.
– Ты говоришь о том, что вас убьют со страхом, но при этом я не чувствую в тебе сожаления. Словно часть тебя желает умереть. Ты наверняка и убить себя как-нибудь пробовал?
– Я… э… – У меня пересохло во рту. Раскрывать душу перед бродягой совсем не было в моих планах.
– Так и думал. И как, получилось?
– Ты же видишь, что я стою тут живой, – небрежно ответил я.
– То есть ты уверен, что ты живой? А ты знал, что агонизирующий из-за недостатка кислорода мозг способен создавать крайне правдоподобные и невероятно долгие галлюцинации. Религиозные люди часто ошибочно принимают их за Рай. Но ведь тебя вряд ли можно назвать таким, поэтому мозг тебе и подсовывает вместо Рая и ангелов девочку из фантазий и неприятного вида старика, – Август нашарил возле матраса недокуренную самокрутку и вставил её в пожелтевшие зубы. – Так что живой ли ты… Я не могу сказать.
Август умолк, занятый похлопыванием по карманам в поисках спичек. Эми достала из кармана зажигалку и угостила его огнём. Август сделал глубокую затяжку, чуть задержал дыхание и выпустил струю плотного серого дыма. Затянулся ещё раз и продолжил:
– Впрочем, у меня, как и у любого постороннего человека, нет шанса увидеть другого человека живым. Ведь жизнь, по своей сути, это процесс постоянных изменений. Никто другой не может воспринять тебя в течение твоей трансформации. Тебя способны увидеть лишь в одной конкретной точке. Получается, что глаза других всегда видят нас как готовый продукт. Поймать процесс изменений им не под силу. Мы каждый раз умираем в чужом взгляде.
– Я, конечно, соскучилась по твоей заумной фигне, – вставила Эми. – Но мы всё же надеялись, что ты подскажешь, что нам с долгом делать.
– Если вы хотите узнать, у меня, как быстро заработать, то вы явно ошиблись… – Август глухо засмеялся, затем его смех перешёл в кашель.
– Так и знал, что мы не получим от него разумного совета, – сказал я разочарованно.
– Вместо этого я расскажу вам одну притчу. Когда-то давно астролог шёл по берегу реки. Он держал путь домой из города, где долгих пятнадцать лет изучал разные науки и искусство предсказания. Астролог увидел следы на песке. Он изучил эти следы и понял, что они принадлежат не человеку, а Владыке Вселенной Чакравартину. Астролог пошёл по следам, которые привели его в деревушку, где он встретил мужчину в старой поношенной одежде. Это был Будда Просветлённый. Астролог не мог поверить своим глазам, потому что увиденное им противоречило всем знаниям, которые он получил за много лет.
– Я вижу тебя, но всё, что я читал, говорит, что это невозможно, – обратился астролог к Будде. – Неужели все книги ошибаются, и их можно сжечь?
– Не нужно ничего сжигать, – ответил Будда. – Твои книги будут верны во всех случаях кроме моего. Я никогда не совершал одни и те же ошибки и не являюсь ни человеком, ни машиной, поэтому мои действия невозможно предсказать.
– И как это относится ко мне? – спросил я.
– Любая жизненная ситуация предполагает три сценария поведения: самоустранение, капитуляция перед судьбой и сопротивление, даже если шансы практически отсевают. Два из трёх вариантов являются ошибочными. Надеюсь, ты не ошибёшься, когда придётся выбирать.
Август сделал последнюю затяжку и вдавил остаток самокрутки во сырой пол подвала. Тлеющий край сигареты зашипел, и последним издыханием от него поднялся столбик дыма, перемешанного с паром. Отвернувшись от нас на своём лежбище, Август обозначил, что наша беседа ему наскучила.
И мы ушли.
Мы брели через дворы к трамвайной остановке. Амелия с лицом мрачнее тучи курила тонкую сигарету и еле переставляла ноги. Она явно ожидала от Августа чего-то полезнее пространных рассуждений. Я не был сильно расстроен. Впрочем, я ничего особенного и не ждал. Однако меня заинтересовала одна деталь. Почему странный бомж смог увидеть суицид в глазах, а друг-сосед нет? От этой мысли даже захотелось закурить.
Глава 11.
Через пару дней разочарование от встречи с Августом окончательно выветрилось. Амелия продолжала жить в нашей квартирке и, вопреки моим опасениям, мы втроём неплохо уживались. Чувство юмора, за которое я ценил Илью, пришлось Амелии также по душе, что даже вызывало во мне подобие ревности,
