Идеальное тело Пятачка - Дарья Донцова

Степан кашлянул в кулак.

– Не смотрю телевизор, не обзавелся.

Я обвела взглядом избушку и потупилась.

– Что-нибудь еще скажете?

Дед встал.

– Охо-хо, грехи наши тяжкие. Погадать пришла? Так я не раскидываю картишки, цыганским ремеслом не владею. Да я о тебе и без королей с дамами правду скажу. Училась много, психологом стала, но не людским, а для животных. Родителей рано схоронила, живешь в маленькой квартире на шумной улице. Судьба тебе, как всем, подбрасывала шансы, да ты ими не воспользовалась. Знаешь закон ступенек?

– Нет, – быстро ответила я.

– Иди в избу, – велел колдун. – Только тапки сними, нельзя в чистую комнату грязь нести.

Мне пришлось послушаться. Степан пошел за мной, не прекращая говорить:

– Человек разом счастья ждет, хочет во вторник больным да бедным заснуть, а в среду здоровым и богатым проснуться. А вот когда десять лет деньги тяжелым трудом зарабатывал, то это и не радость вовсе, а рутина. Но ведь если получил капитал, так радуйся! Однако надобно все одним махом получить, вот тогда сладко. Сказки почитай, в них все народные мечты: щука, которая желания выполняет, фея, дарящая богатство, кот, помогающий хозяину. А где собственные усилия? В жизни все иначе – судьба подставляет первую ступеньку: поступи в институт и учись отлично. Потом идет вторая – работай хорошо. Ну и дальше, пока в президенты не вышел. Нет такого, чтобы в двадцать лет и царь! Иди по ступеням, благодари, что они есть, старайся, и воплотишь мечту. А то прибегут, заноют: «Дедушка, примани жениха! Хочу богатого, молодого, красивого, чтоб на курорты возил, колечки дарил, меня обожал, на руках носил, ноги целовал». Во какого им надо и ни на пылинку меньше! Спросишь у девки, сама-то она что для своего счастья делает, а та глазья вылупит и блеет: «Муж меня обеспечит, раз женился, то обязан и от всех забот избавить».

Ладно, посиди тут, поскучай пару минут.

Степан вышел за дверь, а я стала осматриваться. Мебель «времен Очакова и покоренья Крыма», на книжных полках толстые старинные книги. Стол покрыт скатертью, поверх лежат газеты и стоит фарфоровая тарелка с синим узором, на ней крошки от пирога. Стулья с чехлами, на диван наброшено протертое гобеленовое покрывало, под потолком оранжевый абажур с бахромой. Пол из крашенных в темно-коричневый цвет досок кое-где прикрывают домотканые половики.

Я постаралась бесшумно встать, на цыпочках подошла к неплотно закрытой двери и заглянула в щель. Да, в соседней комнате другой пейзаж: хорошая мягкая мебель, пушистый ковер и плазменная панель на стене. Может, намекнуть Степану на прорехи в его легенде, мол, если громогласно заявляешь о том, что не имеешь в доме телевизора, зачем тебе антенна на крыше?

Глава 11

Я могу совершить глупость, и чаще всего это происходит, если оказываюсь в неожиданной ситуации. До сих пор я не в состоянии забыть, как в школьные годы ездила с классом в Ленинград на экскурсию. Красоты города я не заметила, потому что всю неделю смотрела на Ваню Романкина, в которого влюбилась по уши. Ваня считался королем класса и не обращал ни малейшего внимания на толстуху с последней парты. Пять лет я мечтала очутиться с Романкиным на необитаемом острове, выжить, например, после авиакатастрофы и остаться с Ванькой там, где нет ни одного человека. Сейчас я понимаю, что избалованный девичьим вниманием Иван не снизошел бы до дружбы с уродиной Сергеевой, даже очутившись на Марсе. Но в юные годы нам свойственны иллюзии, и я думала: вот бы случайно оказаться с ним наедине…

И судьба неожиданно предоставила мне такой шанс. В один из дней нас повезли на экскурсию в Ленинградскую область, привели в очередной дворец и начали гонять по комнатам, набитым пыльной мебелью. Я, конечно же, смотрела не на экскурсовода, а следила за Ваней, который внезапно отделился от толпы и метнулся в коридор. Я побежала за своим любимым и нашла его в полуподвале, перед дверью с прозаической табличкой «Туалет». Справа от нее сидела на стуле старуха с вязаньем, слева на веревочке висел рулон бумаги.

– Ну тетенька, – ныл Романкин, – мне туда очень надо.

– У нас за деньги, – меланхолично отвечала бабка. – Три копейки малое дело, пятачок большое, если то и другое, то выйдет восемь. Гривенник не приму, сдачи нет.

– Бабушка, – плаксиво тянул Ваня, – в тубзик всегда бесплатно пускают!

Напомню вам, что речь идет о моем детстве, тогда никто не слышал об отправлении естественной нужды за деньги.

– Нам бюджета на ремонт не дают, – окрысилась пенсионерка, – райотдел культуры разрешил туристов за плату обслуживать. Давай монетки и заходи.

– У меня нету денег, – застонал Романкин, – я купил стаканчик с мороженым, мама больше не дала.

– Нет наличных – нет толчка, – философски ответила служащая.

Ванька засопел, и тут настал мой час. Я вынула из кошелька восемь копеек, бросила их на фарфоровое блюдечко со щербинкой и воскликнула:

– Здесь за все, за малое и большое. Иди, Вань, угощаю от чистого сердца.

Романкин обернулся, увидел меня, покраснел, как свекла, и растерялся. Я сообразила, что совершила бестактность, попятилась и налетела на двух прыскающих в кулак одноклассниц: Лену и Олю, самых отвязных сплетниц и врушек. Старуха заржала, как пьяная лошадь:

– Иди, женишок, невеста тебя пожалела!

Романкин кинулся в сортир, Лена и Оля от хохота сползли по стене, я предпочла удрать. А вскоре вся школа знала, что Сергеева совсем потеряла голову от любви к Романкину. Народная молва сильно исказила факты, одни уверяли, что мы целовались, сидя на унитазе, другие сообщали, будто обнимались у рукомойника, а потом я ему заплатила.

Смешно, но мой рейтинг сильно повысился, Ванькин же, наоборот, упал. Но интересно другое: мое горячее чувство к Романкину испарилось без следа в тот момент, когда я, провожаемая повизгиванием девчонок и гоготанием старухи, летела вверх по лестнице, мечтая очутиться за тридевять земель от туалетного подвала.

Вот какая хрупкая вещь любовь, никогда не предлагайте кавалеру денег для посещения сортира, последствия могут быть непредсказуемыми.

Я улыбнулась своим воспоминаниям и посмотрела на стол. Однако, симпатичная посуда у деда! Я взяла тарелочку и перевернула ее. Она была изготовлена в Германии на всемирно известном заводе, специализирующемся на производстве дорогой столовой посуды, а крошки, упавшие на клеенку, похоже, ранее принадлежали песочному пирогу с черникой, вон лежит одна смятая ягодка.

– Так чего ты хотела? – спросил Степан, входя в комнату.

– Говорят, по дому привидение ходит, – прошептала я.

Колдун не стал меня успокаивать.

– Верно, его Клаусом зовут.

– Он опасный?

– Запросто убить может.

– Ой! – взвизгнула я. – Дедушка, а за что?

Степан погладил бороду и весьма складно изложил сказку. Она практически ничем не отличалось от историй, услышанных мною ранее. Но надо отдать деду должное: он был великолепным рассказчиком, в нужных местах делал драматические паузы, то повышал голос до визга, то понижал до баса, сопровождая повествование живой мимикой. После того как Степан умолк, я спросила:

– А днем, при белом свете, Клаус не появляется?

– Нет, – усмехнулся дед, – если в развалины не пойдешь, жива останешься. А вот как только стемнеет, сиди тихо!

– О каких развалинах вы говорите? – заинтересовалась я.

Степан положил на стол тяжелые руки с натруженными работой пальцами.

– Раньше здесь деревня была, в Харитоновке много народа жило, имелась и церковь, знаменитая, даже в Москве про нее известно было. В ней на Рождество чудо случалось, являлся народу ангел белый с крыльями. Я сам этого не видел, храм большевики разрушили, иконы сожгли, а здание под зернохранилище приспособили. Но мама моя лицезрела божьего посланника.

Сообразив, что Степан завел новую историю, я решила не перебивать старика. И скоро узнала еще одну местную легенду.

Здешний батюшка, увидев, как бывшие прихожане разносят церковь в щепки, попытался усовестить мужиков, но те, озлобившись, убили священника. Ночью к зачинщику безобразий Пантелеймону Фролову явился дух казненного и печально сказал:

– Я вас простил, а Господь не хочет. Пропала Харитоновка.

И с той поры обрушились на деревню несчастья: здесь рано умирали взрослые, не рождались дети, плохо росли овощи на огородах, яблони, сливы и вишни вечно съедал червь. Если по всей области светило солнце, то в Харитоновке лил дождь. В конце концов тут остался один Степан да развалины той самой церкви.

– Когда новый барин землю покупал, – талдычил дед, – я его предупредил: «Лучше не связывайтесь с проклятым местом, найдите другой участок». Но разве богач нищету послушает? Вот он и получил Клауса! Тот из церкви на охоту выходит, я видел его много раз. Не шастай туда, можешь пропасть. Гиблое место. Там всегда скотина пропадала, зайдет в развалины коза или корова, ан нет ее потом. Клаус ее забьет и сожрет! Из-под земли иногда жуткие звуки несутся – крик, вой, рычание. Это черти с Клаусом играют. Хочешь в живых остаться?