Арабский Геродот - Дмитрий Валентинович Микульский

всей видимости, уже тогда, когда Масуди был одним из многих туллаб ал-илм — «искателей знания», наибольший интерес в нем стала пробуждать географическая наука. Есть основания полагать, что он был лично знаком с одним из крупнейших географов первой половины X в. Кудамой ибн Джафаром (ум. в 948 г.). Высоко ценил наш автор труды известного географа и путешественника IX в. Ибн Хордадбеха (ум. в 885 г.). Интерес Масуди к географии воплотился в его сочинениях, и поскольку в этой книге рассматриваются главным образом географические аспекты его творчества и совершенные им путешествия, то уместно рассказать о том, что же собой представляла средневековая арабская география, какой путь развития она прошла к тому времени, когда наш автор начал овладевать ее основами, а затем внес в нее значительный вклад.

Масуди жил и формировался как ученый в то время, когда география стала играть весьма важную роль в культурной и политической жизни арабо-мусульманского государства. Одна из причин этого заключалась в том, что в связи со сменой правящей династии в Халифате первоначально усилились центростремительные тенденции в государстве — аббасидские халифы всеми средствами пытались установить свой личный контроль над провинциями, которые управлялись наместниками. Для этого им и их окружению были нужны точные сведения о местоположении, природных особенностях, полезных ископаемых, населении стран, оказавшихся под владычеством мусульманского государства. Халифат был одной из крупнейших держав средневековья. Его отношения с соседями складывались по-разному, и государству нужна была также подробная информация о соседях. Перенос столицы в Багдад привел к усилению роли морской торговли, укреплению связей со странами, находящимися на берегах Индийского океана, и, следовательно, к развитию приморских городов Персидского залива, жители которых издавна славились как искусные мореходы. Возросший в IX-X вв. объем морской торговли повысил спрос на географические сочинения, в которых рассказывалось о морских плаваниях и о диковинных заморских странах. Таковы были причины расцвета арабской географической науки к началу X в.

Географические представления и навыки появились у арабов задолго до возникновения ислама, в то время, когда они еще обитали на Аравийском полуострове, будучи в значительной степени оторванными от остального мира.

Верблюда часто называют кораблем пустыни, а путешествие по аравийским пескам сравнивают с морским плаванием. Широко известен анекдот об одном европейском арабисте, который, читая старинное арабское стихотворение, принял описание шествия верблюжьего каравана за рассказ о морской прогулке. Очевидно, что обитателям внутренних областей Аравийского полуострова, арабам-бедуинам, практические географические сведения были нужны в не меньшей степени, чем мореходам, ведь бедуины так часто перекочевывали с места на место в поисках пастбищ, и им необходимо было уметь хорошо ориентироваться на местности. Арабы не только прекрасно знали топографию Аравийского полуострова, что подтверждается данными арабской доисламской поэзии, но также хорошо умели находить дорогу по солнцу, луне и звездам. Они полагали, что наступление благоприятной или неблагоприятной для проведения хозяйственных работ погоды зависит от захода или восхода определенных звезд. Положение звезд, связанное со стабильным состоянием погоды, бедуины называли термином «навс». Что касается стран, лежащих за пределами Аравийского полуострова, о них аравийцы имели весьма смутное представление. Однако им было известно о существовании двух крупнейших рек Месопотамии — Тигра и Евфрата. Известны им были и названия некоторых соседних народов — ромеев (византийцев), иранцев, тюрок.

Арабо-мусульманские завоевания, образование новой мировой державы — Халифата — способствовали расширению географического кругозора арабов, познакомившихся со многими новыми странами и народами. На основе этих впечатлений складывается новый географический жанр, который, видимо, первоначально бытовал устно, — фадаил, составленные рифмованной прозой сообщения о достоинствах или недостатках тех или иных стран и народов. Некоторые из уникальных образцов этого жанра были зафиксированы Масуди в «Золотых копях» и благодаря ему дошли до нас. Например, по словам Масуди, некий мудрец характеризовал Египет следующим образом: «Река Нил в Египте — это чудо, земля Египта — золото, богатство Египта — рабы, власть в Египте принадлежит тому, кто захватит ее и пожелает распоряжаться сокровищами, прикрикнет на египтян, приобретет их покорность, возмутит их покой, поразит их бедой; и страна эта подчинится тому, кто ею овладеет». В другом афоризме эта страна характеризуется следующим образом: «Три месяца — белая жемчужина, три месяца — черный мускус, три месяца — зеленый изумруд, три месяца — слиток червонного золота». Житель Басры описывал свой родной город следующим образом: «Что касается Басры, то низ ее — камыш, середина ее — дерево, верх ее — свежие финики… Я ухожу из Басры поневоле, а прихожу в нее покорным». В переводах, конечно, не удалось передать ритм и рифму саджа — рифмованной прозы.

В начале VIII в. у арабов уже существовали географические карты. Известно, что в 708 г. омейядский наместник Ирака Хаджжадж ибн Йусуф приказал своему полководцу Кутайбе ибн Муслиму, совершившему немало походов в Среднюю Азию, или, как арабы ее называли, Маварранахр, прислать ему географическую карту окрестностей Бухары, на основе которой Хаджжадж дал указания относительно завоевания этого города.

Аббасиды стремились возродить культурные традиции доисламского Ирана. В арабо-мусульманской культурной среде получают распространение географические сведения, заимствованные у иранцев. Подражая Сасанидам, иранским царям, Аббасиды заводят у себя при дворе астрологов, предсказывавших судьбу халифов по положению светил на небе. Знанием астрологии издавна славились также и индийцы. Арабские хроники сообщают, что ко двору второго аббасидского халифа, основателя Багдада Мансура, в составе индийского посольства прибыл ученый по имени Манка или Канка. Он привез астрономический трактат, который в арабской обработке получил название «Китаб ас-Синдхинд» («Книга Синда и Хинда»). Текст этого трактата не сохранился, однако арабистам удалось установить, что он восходит к знаменитому индийскому астрономическому и географическому сочинению «Брамаспутасидданта», которое было написано Брамагуптой в 623 г. Знания, заимствованные у индийцев, господствовали среди арабо-мусульманских ученых вплоть до времени правления халифа Мамуна, когда преобладающим стало влияние античной географической традиции.

Индийское влияние осуществлялось в арабо-мусульманском мире через посредство иранской географической мысли, которая, в свою очередь, испытала значительное влияние индийской астрономии и географии. Большой популярностью в Халифате пользовался трактат «Зидж аш-Шах» («Шахские таблицы») — арабская переработка персидского сочинения «Зик-и-Шатрояр», которое было составлено при последнем шахе сасанидского Ирана Йаздиджарде III (632—651).

Греческая географическая система начинает приобретать широкое распространение, вытесняя иранскую и индийскую системы, с начала IX в., а в середине того же столетия она уже становится господствующей. Преимущество греческой системы перед иранской и индийской заключается в том, что, в отличие от них, она носила не только сугубо практический, но и теоретический характер. Большую роль в распространении греческой географической системы сыграл уже упоминавшийся Дом Мудрости, основанный Харуном ар-Рашидом и существенно расширенный его сыном Мамуном. Под эгидой этого научного учреждения