Возвращение в никуда. Всегда вперед - Мартин Сикорский

Друзья подошли к пульту. Суи долго натаскивал Дюваля по этому предмету и теперь тот знал, какая клавиша для чего предназначена, и какая комбинация клавиш какой давала эффект. Если учесть, что Дюваль имел необходимую квалификацию частного пилота, то лекция носила больше символический харакетр. Но вдруг он остановился: он увидел черную кнопку сбоку от всех остальных, она не вписывалась в стандартную конфигурацию пульта космического корабля такого класса, и Дюваль недоуменно повернулся к Суи:

– Суи, это еще что?

– Послушай, Морис. В Космосе сейчас развелось немало бродячих пиратов. Так говорят.

– Ну и…?

– Короче говоря, эта кпонка приводит в действие лучемет, который я вмонтировал чуть левее носа корабля.

– А ты не знаешь, что это противозаконно?

– Грабить частные яхты тоже противозаконно. – Резонно ответил Суи. – Но пока правительство и военные не признают существование пиратства, фактически эти яхты ничем не защищены.

В тот день ближе к вечеру он благополучно поднялся в воздух. Провожал его только Суи и два скучающего вида представителя правительственных органов – один от миграционной службы и один от военного ведомства, удостоверивший в своих документов мирные цели полета и факт управления корабля гражданским лицом. Все регистрационные документы, соответствующие реквизиты были получены накануне.

Все шло превосходно. Несмотря на то, что яхту вела автоматика, все время он проводил в рубке в кресле пилота. И это время не прошло даром: через несколько дней он, с помощью разных справочников и собственных наблюдений, начал робко переводить космолет на ручное управление.

Дюваль блаженствовал; яхта была послушна, словно собственное тело. Ему очень понравилось управлять им, ощущать легчайшую вибрацию при изменении курса, напряженно следить за экраном (больше для своего удовольствия, нежели для дела, так как на нем практически ничего не менялось).

Но так продолжалось недолго. Однажды, совершив очередной Прыжок, «Черный призрак» вынырнул в еще неизведанной области Космоса. Это стало ясно после того, как компьютер, сверившись с картами, смог лишь указать координаты ближайшей планетной системы. Дюваль недолго думая, направил свой корабль туда. Путь до цели длился около двух недель, но вскоре на экране стало появляться изображение яркого шарика, сначала величиной с горошину, потом – с теннисный мячик, а в один день он так вырос, что заполнил почти весь монитор.

Дюваль и сам-то толком не знал, зачем ему исследовать какую-то систему, каких в Галактике множество. Очевидно, его тянуло что-то неизвестное, неизвестное разуму, но отлично знакомое сердцу. Он хотел представить себя первооткрывателем, поэтому он улыбался, и в его улыбке было что-то детское, озорное и неуловимо знакомое каждому человеку. Каждый сталкивается с подобным чувством, рано или поздно. Пребывая в таком состоянии, даже в какой-то степени, предвкушении чего-то интересного Дюваль благополучно нарушил один из основных пунктов документа, который подписывал накануне своего отлета: он не поставил в известность Центр исследования на Земле об обнаружении новой планетной системы.

Дюваль, как и множество людей, был прагматиком, поэтому относился довольно скептически к мнениям ряда энтузиастов о наличии в Космосе высокоразвитиых цивилизаций. Однако при этом в силу своей ученой принадлежности он понимал, что невозможно отрицать то, невозможность чего доказать невозможно. Та же математика подсказывала абсурдность предположения об уникальности человечества, то есть мнения о том, что человеческая раса и цивилизация являются единственными в своем роде во Вселенной. Дюваль знал, что до сего времени люди открыли две цивилизации в сравнительной близости от Солнечной системы. Обе были в зачаточном состоянии, негуманоидные, обе были нисколько не похожи на людей. Ни внешне, ни внутренне. Это были совершенно чуждые человеку существа, хотя и с довольно высоким, пока не развитым в силу эволюции, интеллектом. Есть ли в Космосе не просто разумные существа, но похожие на нас, с одинаковым мышлением, видом общества и прочим? Таким вопросом задавались на Земле не одно поколение, но ответа реального не было. Дюваль и думал не мог, что именно ему суждено ответить на него, и как! Он часто потом думал о том, не было ли все это предрешено каким-то образом, зачем он вообще пустился в космическую одиссею, почему оставил дорогую сердцу науку взамен волнующего одиночества космического корабля? Ведь что-то заставило его сделал такой поворот в своей жизни, но что, он так и не сможет понять. А кто может объяснить тот или иной свой важный шаг, сделанный в минуту энтузиазма и наплыва необъяснмых чувств?

Конец ознакомительного фрагмента.