Ткачиха теней - Марси Кейт Коннолли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лукас улыбается и наклоняет голову:
– Я тут подумал, что мог бы стать пекарем, когда вырасту. Уверен, что буду самым быстрым поваром в округе.
Альфред смеётся и кладёт руку на плечо сыну:
– Сначала закончи с домашним обучением, тогда и поговорим о твоей карьере.
Я поворачиваюсь к Миранде:
– Спасибо, что позволили мне остаться у вас на какое-то время. Чем я могу быть полезна?
Тревога струится по моим жилам, но я прилагаю все усилия, чтобы не замечать её. Я никогда ничего не делала по дому, но я не могу рисковать: они не должны узнать, кто я на самом деле. Не сейчас. И если ради этого нужно заняться домашней работой, я готова принести эту жертву. Я только надеюсь, что не испорчу всё окончательно и не выдам себя.
– Можно Эммелина поможет мне сегодня принести воду с реки? – спрашивает Лукас.
Миранда какое-то время раздумывает:
– Да, думаю, на сегодняшнее утро этого достаточно. Ты разбираешься в растениях?
Я качаю головой, не желая открывать набитый рот. Мама всегда мне говорила, что это невежливо, и я не хочу оскорбить Миранду. Хотя, может быть, здесь и не придают этому значения? Я уже не знаю, как правильно себя вести, и это сбивает с толку.
Она пожимает плечами:
– Это не страшно. Мы тебя научим. Бо́льшую часть еды мы выращиваем сами, хотя покупаем зерно и мясо, когда раз в неделю ездим в местную деревню, чтобы продать излишки урожая. Завтра можешь к нам присоединиться. И, возможно, мы даже закажем тебе новое платье, в котором тебе будет удобнее.
Мои щёки пылают. Мне действительно стоило подумать о том, чтобы взять с собой одежду. Боюсь, к самостоятельной жизни я подготовлена ещё хуже, чем предполагала.
– Я бы с радостью поучилась работать в саду, – говорю я. Если мы долго будем в бегах, умение выращивать всякие растения будет только на руку.
Когда тарелки пустеют, Лукас ведёт меня наружу.
Я закрываю глаза и позволяю солнечному свету оседать на моей коже – раньше я никогда об этом не задумывалась. Лукас прав: утреннее солнце чуть более нежное, чем полуденное или дневное. Я всегда была так поглощена своими тенями, что не обращала внимания на свет.
Я расплываюсь в улыбке, и опередивший меня Лукас смеётся:
– Эммелина, что ты делаешь?
Я открываю глаза и тоже смеюсь:
– Я проверяла свет. Ты прав, он мягче.
– Здесь нет ничего удивительного. Я много всего знаю о свете.
Дара фыркает у моих ног:
– Тени всё равно лучше.
Я улыбаюсь, но не смею ответить ей сейчас.
Лукас ведёт меня к сараю за домом. В сарае много странных инструментов, в том числе и вёдра, подвешенные на привязанных к шестам верёвках. Лукас берет одну такую конструкцию и кладёт шест себе на плечи, отчего вёдра свешиваются по бокам. Я морщу лоб:
– Что это?
Он с любопытством разглядывает меня:
– Ты никогда раньше не видела вёдер для воды?
– Не такие. В моём поместье был колодец.
Я прикусываю язык: не стоило называть усадьбу «моей», но, к счастью, Лукас не обратил на это внимания.
– Ну, тут всё просто. Просто поднимаешь шест и кладёшь его себе на плечи. Когда мы наполним вёдра, следи, чтобы они не зацепились по пути за ветки. Иначе придётся возвращаться обратно к реке.
Глаза Лукаса сверкают, и я быстро отвожу взгляд. На его лице написано простодушие и беззаботная радость, как будто солнечный свет исходит из его пор. Я беру одну конструкцию с вёдрами. Управляться с ней легче, чем я ожидала.
– Река вон там. Мама всегда говорит мне быть предельно осторожным, когда мы уходим так далеко от дома. Веди себя как можно тише и не разговаривай с незнакомцами, – он смотрит на меня, тёмные ресницы бросают тень ему на щёки. – Только, боюсь, с тобой я нарушил это правило. Поэтому теперь я думаю, что не все незнакомцы плохие.
Я смеюсь:
– Может, это касается только странных взрослых.
– Точно.
Лес здесь замечательный, и пока мы с Лукасом идём по узенькой тропинке к реке, Дара ныряет, выгибается и играет с местными тенями у нас за спиной. Я слышу её радостные визги, и узел напряжения у меня внутри ослабевает. Мы делаем то, что необходимо, но ведь нет ничего плохого в том, чтобы ещё и немного повеселиться.
Кажется, что свет вокруг Лукаса всё время гнётся и меняется, окружает его руки, освещает ему дорогу, когда требуется. Интересно, он специально это делает – или это свет сам по себе так реагирует на его магию?
Я держу язык за зубами. Я ещё не знаю этих людей. Но надеюсь, что это ненадолго.
Сначала до нас доносится звук бегущей воды; затем, когда деревья расступаются, я вижу между ними бурлящий поток. Свет мерцает в нём поблёскивающими звёздочками.
Когда мы подходим к берегу, Лукас оборачивается ко мне, собираясь что-то сказать, но вдруг недоумённо дёргает головой.
– Эммелина, – тихо говорит он. – Куда пропала твоя тень?
Волна жара проходит по мне от макушки до пяток. Обычно люди не замечают, когда Дара резвится, но, разумеется, к Лукасу это не относится. Он настолько тонко чувствует свет, что не может не видеть, как меняется противоположная стихия.
«Дара!» – мысленно кричу я, хотя не уверена, что она меня слышит. Я забыла, что она играет позади, связанная со мной только тонкой нитью.
– О чём ты? – спрашиваю я, встряхивая подол платья и молясь, чтобы Дара меня услышала.
– Прости, – шепчет она, скользнув ко мне и изо всех сил стараясь сделать вид, что её скрывал мой подол.
Лукас удивлённо смотрит и чешет в затылке.
– Я… мне, наверное, показалось, – говорит он. – В общем, вот как нужно набирать воду.
Я знала, что у нас в поместье есть колодец, но до сегодняшнего дня не утруждала себя мыслями о том, где наши слуги каждый день берут бесчисленные вёдра воды. Лукас показывает, как наполнить оба ведра и не пролить ни капли. Я копирую его движения, но у меня нет такой сноровки.
Лукас наблюдает за мной, и когда я проливаю второе ведро себе на ноги, намочив при этом и платье, заливается смехом. Я поражена: он находит столько радости во всём, даже в самых трудных поручениях. Он сильно отличается от тех нескольких детей, которых я встречала в нашем поместье, и уж точно не имеет ничего общего с Кендрой. Даже Дара по-настоящему радуется, только когда мы играем с тенями.
– Нужно двигаться более
