Кукловод - Андрей Троицкий

Акимов решил действовать быстро, без передышки. Нужно искать надежных людей, не откладывая это дело ни на минуту. Он заперся в своем тесном кабинетике, из единственного узкого окна которого можно было разглядеть все живописные детали местной, весьма обширной помойки.

Присев на подоконник, он поставил на колени телефонный аппарат, раскрыл записную книжку на первой странице и начал обзвон знакомых. Так всегда, если человек позарез нужен, то он в командировке. Или в отпуске. Или в больнице. Или уже на погосте. Акимов набрал номер верного человека, своего старого приятеля, представился, когда ответила жена.

– Он тяжело болен, – ответила жена.

– Так болен, что и к телефону подойти не может?

– У Пети неприятности. Все утро лежит на диване. У него даже понос открылся.

– Жаль. А я хотел предложить ему работу на две с половиной тысячи долларов.

– Ой, подождите. Пожалуйста. Ой, он сейчас встанет.

– Не стоит беспокоиться. На мою работу люди с поносом не нужны.

Короткие гудки отбоя.

Боже мой, в городе, где живут почти три миллиона автомобилистов нельзя найти приличного водилу. Акимов даже вспотел от натуги. Он скинул пиджак, распахнул форточку. Не обращая внимания на густые помоечные ароматы, продолжил свое дело. Перевернув двадцатую страницу записной книжки, Акимов матерно заругался.

Палец, которым он накручивал телефонный диск, онемел до полного бесчувствия. Хватит дергаться, как карась на уде. Надо остановиться, сосредоточиться, вспомнить конкретные имена.

Акимов поставил телефон на подоконник. На ходу мысли яснеют. Он стал расхаживать по бугристому, покрытому линолеумом полу кабинетика, безотчетно принюхиваясь к запахам, идущим сквозь форточку.

«Вот он подлинный аромат жизни – помоечная вонь», – подумал Акимов. От бесполезного хождения мысли не прояснились, кажется, наоборот, голова только затуманилась. И тут телефон разразился неприятной металлической трелью. Акимов снял трубку и сразу узнал голос своего молодого знакомого Коли Рогожкина, который официально числился музейным экскурсоводом, но на самом деле прокручивал какие-то темные делишки. Угонял машины на заказ, приторговывал ворованными со складов автомобильными запчастями.

Короче, крутился, как умел. Но не слишком преуспел в своем бизнесе. «И как я о Рогожкине сразу не вспомнил?» – хлопнул себя по лбу Акимов. Даже не обменявшись с Рогожкиным общими фразами, Акимов сходу предложил тому хорошую работу. В нескольких фразах описал, что именно предстоит сделать, и какой хороший навар выходит с дела.

– Если ты в принципе не против, то надо срочно встретиться, – сказал Акимов. – Это не для телефона.

Рогожкин старался не показать своей радости.

– Я не против. А еще один человек не требуется?

– Что за человек?

– Хороший. У него в Москве неприятности. Он хочет на время слинять.

– Обсудим при встрече. Приезжай немедленно.

Акимов тоже не хотел показать своей радости. Так, сразу два водителя найдены. Правда этот мужик с неприятностями… И что это за неприятности? Мужик под вопросом. Но тут выбирать, задницей крутить некогда. Кто попадется – тот попадется.

– Жду тебя, – закончил разговор Акимов.

Положив трубку, он снова принялся лопатить записную книжку. Стоп. Как же он забыл про Величко? Вот память. Сейчас Величко кантуется у своей подружки, какой-то сучки. Акимов перевернул несколько листков, нашел нужный телефон. Голос Величко показался ему невеселым.

– Работаю в какой-то лавочке, где зарплату обещают выдать макаронами, – сказал Величко. – Но пока только обещают.

– Может, найдется для тебя хорошая работа. Давай вечером часиков в восемь подсасывайся в «Пупок».

– Эту рыгаловку еще не закрыли?

– Пока пыхтит. Жду.

Акимов потер ладони. Все решилось даже скорее, чем он предполагал. До отъезда три дня. Нужно все обкашлять с Величко и Рогожкиным. Остальное время уйдет на то, чтобы затарить грузовики. Короче, в график он укладывается.

А завтрашний вечер придется посвятить Джеку, своей любимой собаке породы колли. Можно сказать, единственному члену семьи. И единственному настоящему другу. Надо выполнить тяжкую обязанность…

В то утро Рогожкин спустился на первый этаж, в буфет.

Прошло уже три дня его гостиничной жизни. А хороший приличный заработок пока не светил. Первую половину вчерашнего дня Рогожкин обзванивал знакомых, предлагая свои услуги в качестве водителя. Поступило одно предложение, но согласиться Рогожкин не спешил, обещал дать ответ через пару дней. Над таким предложением еще думать и думать…

Вторую половину дня он валялся на боку, штудируя объявления в рекламной газете. Утром Рогожкин решил, что пора действовать решительно. Так, лежа на диване, можно совсем опуститься. Ниже московской канализации.

Постояв в раздумье у буфетного прилавка, он сосчитал деньги, взял три пирожка с капустой, тарелку гречневой каши и два стакана сладкого кофе с молоком. Устроился за столиком в углу у стеклянной витрины, не торопясь, принялся за еду. Через пару минут к тому же столику с тарелкой и стаканом в руках подошел Каширин, вежливо спросил разрешения присесть.

– Приземляйтесь, – разрешил Рогожкин.

Каширин сел на противоположный стул, надкусил пирожок и через стекло рассеянным взглядом стал разглядывать пожелтевшие деревья, словно пришел не завтракать, а любоваться осенним пейзажем.

Сухая гречка не полезла в рот Рогожкину. Он присмотрелся к соседу. Дорогой пиджак, золотая заколка в шелковом галстуке, швейцарские котлы с хрустальным стеклом.

Для командировочного или челнока с рынка – слишком шикарно. Вшивота, которая обосновалась в гостинице, не носит золотых заколок, швейцарских часов и твидовых пиджаков. Как сюда, в мелкое вонючее болотце, залетел этот важный гусь? Но выглядит мужчина каким-то расстроенным, побитым.

Наблюдательность не подвела Рогожкина, Каширин и вправду был расстроен. Только что он предпринял третью попытку дозвониться на квартиру родителей жены, поговорить с Мариной. Первый раз к телефону подошел тесть: «Марина гуляет с собакой». И все, бросил трубку. И через сорок минут Марина все еще гуляла с собакой.

Каширин выждал еще полчаса и снова накрутил номер. И снова трубку поднял тесть. На этот раз Сергей Иванович даже не потрудился сказать, вернулась ли его дочь с собачьей прогулки. Он сразу начал орать в трубку: «Ты вытряхнул жену из дома. Как кошку вытряхнул. И теперь совести хватает звонить сюда, мне домой».

«Я хочу поговорить с Мариной, а не с вами, – ответил Каширин. – Она моя жена. Я хочу с ней поговорить». «Да пошел ты к черту, – тесть перешел на высокую визгливую ноту. – И не звони сюда больше. Никто не подойдет. И не вздумай приехать. Охотничье ружье я зарядил. Получишь картечью в морду. Прямо в поганую морду. Пускай потом меня судят. Но за смерть такого подонка как ты, судить меня не станут. Спасибо скажут».

Дальше – отборный мат. Хватит маразма. Теперь бросил трубку Каширин. Побродив по тесному номеру, чувствуя странный зуд в сжатых кулаках, он спустился в буфет.

Рогожкин, кое-как справившись с гречневой кашей, снова взглянул на Каширина. Тот, отодвинув в сторону тарелку, пригубил кофе.

– Почему вы ничего не едите?

– Эта пища слишком жирная для меня, – сказал Каширин. – Слушай парень, ты хочешь заработать?

Рогожкин, в последнее время ломавший голову над этой проблемой, только пожал плечами.

– Смотря сколько. И каким способом.

– Много дать не могу.

Каширин назвал сумму – в пересчете на доллары – десятка.

– Но зато это верные деньги. Нужно отвезти письмо по одному адресу. Окей?

– Нужно бы накинуть. Впрочем, ладно, и этого хватит.

Рогожкин подумал, что лучше не борзеть. За такие деньги много желающих найдется письмо отвезти. Когда денег нет совсем – и десятка зеленых деньги.

– Заранее благодарю.

– Умоляю, не надо благодарности. Просто заплатите.

Через минуту Каширин с Рогожкиным вышли из буфета. В газетном киоске, помещавшимся в вестибюле гостиницы, Каширин купил конверт и тонкую ученическую тетрадь.

Каширин занимал номер на том же третьем этаже, в противоположном конце коридора, окнами не на улицу, а во двор. Комната Каширина были попросторнее, в отличие от номера Рогожкина, здесь стоял холодильник, телевизор и письменный стол. Пол покрывал истертый, но еще вполне приличный шерстяной ковер.

– Хорошо тут у вас, – Рогожкин с завистью оглядел номер. – Так жить – и помирать не надо. И сколько вы платите за эту роскошь? За телек и все прочее?

– Нисколько. Мой старый приятель тут администратор. Уступил мне номер на недельку. По дружбе.

– Ну, у вас хорошие друзья. Кстати, как вас зовут?

Каширин, представляясь, назвал себя по имени отчеству и фамилии. Рогожкин после короткого раздумья решил назваться подлинным именем, внешность Каширина внушала доверие.