Любовь, морковь, свекровь - Наталья Александрова

– Опять, ироды, дебош устраиваем? Опять, бескультурники, общественный порядок нарушаем?

– Уберись, бабка, пока я тебя не затоптал! – рявкнул Костик и потянулся в сторону любознательной старушенции. Та мгновенно захлопнула дверь и пискнула из-за нее:

– А я уже полицию вызвала, так что теперь тебя, родимый, непременно заберут!

– Ах ты, жаба старая! – завопил Костик и изо всех сил пнул соседскую дверь босой волосатой ногой.

– Костенька, уймись, тебе же нельзя! – голосила Оксана, пытаясь втащить своего разбушевавшегося дружка в квартиру.

Снизу по лестнице уже гремели шаги поднимающихся полицейских.

– Непременно заберут! – радостно верещала из укрытия старушка.

– Убью! – отвечал ей неугомонный Костик.

На площадку высыпали четверо полицейских, которые тут же облепили Костика, как собаки медведя.

– Ну, Сопрыкин, я знал, что тебе недолго на воле гулять! – пропыхтел один из них, судя по всему, старший, заламывая руки Костика за спину. – Трех дней не отгулял!

– Это все ты, шалава! – Костик с ненавистью глядел на свою подругу. – Все ты со своими хахалями!

– Да что ты, Костенька, – всхлипывала Оксана, утираясь полой халата, – говорю же тебе, первый раз этого мужчину вижу. – И она с явным интересом покосилась на Маркиза.

– Но явно не последний! – удовлетворенно проговорил полицейский, защелкивая на запястьях Костика наручники. – Так что не волнуйся, Сопрыкин, баба твоя скучать без тебя не будет, общественность не допустит!

– Убью! – заревел Костик, пытаясь вырваться из рук полиции, – Убью, козлы!

– Плюс оскорбление сотрудников полиции при исполнении, – обрадовался полицейский. – Это кроме нарушения режима, дебоша в общественном месте и рукоприкладства. Так что загремишь ты, Сопрыкин, на полную катушку…

– Гады! – стонал скованный уголовник.

– А у вас, гражданин, документы имеются? – полицейский повернулся к Маркизу.

– А как же! – Леня, в чьи планы совершенно не входило попасть в поле зрения полиции, с верноподданнической улыбкой протянул полицейскому новенькие водительские права на имя Василия Ивановича Чапаева. – Я только усы сбрил, – добавил он, умильно заглядывая в глаза полицейского.

– Зря, – неодобрительно заявил тот, возвращая Лене документ, – с усами вам лучше. На актера какого-то были похожи. Фамилию никак не могу вспомнить.

– Отращу! – пообещал Маркиз и едва удержался, чтобы не щелкнуть каблуками.

– Ну, это я не настаиваю, – покладисто разрешил полицейский. – Усы – это личное дело каждого.

Полицейские подхватили сопротивляющегося Костика под локти и поволокли его вниз по лестнице. Оксана еще несколько раз всхлипнула, запахнула халат и повернулась к Лене:

– Ну, заходи, что ли… его теперь не скоро выпустят…

– Ни стыда у некоторых, ни совести! – донесся из-за соседней двери визгливый голос настырной старухи. – Мужика еще увести не успели, а она уж другого заманивает! Тьфу, подсматривать противно!

– Уймись, крыса старая! – крикнула Оксана и запустила в дверь свалившимся с ноги тапком. – Уймись, пока тебя в унитаз не спустили! В самый раз пройдешь!

– Руки коротки! – взвизгнула соседка.

– Или кремировать тебя досрочно, в порядке поощрения! – добавила Оксана, закрепляя моральную победу. – Да вы не обращайте на нее внимания. – Она повернулась к Маркизу и кокетливо улыбнулась: – Что с нее взять, некультурная женщина!

Свежий синяк уже налился цветом спелой сливы, и лицо Оксаны приобрело законченную симметрию. В сочетании с призывной улыбкой это создавало неповторимый эффект.

– Культурная или не культурная, – продолжала бабка из-за двери, – а только я Костику все непременно передам! Как только он вернется, полностью поставлю в известность! У меня на тебя, шалаву, душа ярким пламенем горит!

– Да к тому времени, как он вернется, тебя уж давно схоронят! – ответила Оксана, подбирая тапок и впихивая в него крупную загорелую ногу.

– Верю в силу отечественной медицины! – убежденно прошамкала старуха, чтобы оставить за собой последнее слово.

Но на этом жизнеутверждающем заявлении дискуссия благополучно завершилась, поскольку Маркиз и его новая знакомая вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.

– Зачем только таким личностям жилплощадь дают! – обиженно проговорила Оксана, проходя на кухню. – Ей квартира без надобности, ей давно в дурдом пора, в палату восьмиместную! Неужели и мы в ее возрасте такими же будем?

– Не будем о неприятном! – прервал ее Маркиз. – Как вы относитесь к немецким полусладким винам? – И он выставил на кухонный стол бутылку «Царевны-лягушки».

– Нормально отношусь, – заметно оживилась Оксана, – а к сладким еще лучше.

При этих словах она вполне естественным образом взглянула в зеркало и громко ахнула:

– Ну, Константин, зараза, надо же, как он меня на прощание разукрасил! Поделом его менты загребли! Подожди минутку, я сейчас… – И она скрылась в ванной комнате.

Воспользовавшись отсутствием хозяйки, Маркиз огляделся.

Обстановка не то что говорила, а громко кричала о весьма небольшом достатке и полном отсутствии вкуса обитателей квартиры. Пол был покрыт дешевым, кое-где протертым линолеумом грязно-зеленого цвета. Кухонная мебель, разрозненная и безнадежно устаревшая еще в прошлом столетии, явно была куплена где-то по случаю. С потолка свисали струпья облупившейся краски. Кухонный стол покрывала дешевая оранжевая клеенка, во многих местах прожженная сигаретами. Впрочем, несмотря ни на что, чувствовалось, что хозяйка квартиры – женщина, кое-как пытающаяся украсить свой быт. На подоконнике красовался горшок с розовой геранью, на вбитых в стенку гвоздях висели нарядные прихватки. Главным украшением кухни был приличный и довольно новый электрический чайник.

– Не успел еще продать, паразит, – беззлобно проговорила Оксана, появившись в дверях кухни и перехватив Ленин взгляд. Синяки на ее лице были кое-как запудрены, и рыжие волосы наскоро приведены в относительный порядок.

– Константин? – поинтересовался Леня.

– А кто ж еще-то? – Оксана усмехнулась. – Не успел из тюрьмы притащиться, как всю морду мне разукрасил и из дому вещи принялся таскать! А я-то, пока его не было, подзаработала да прикупила кое-чего в хозяйство – и печку эту… микроволновую, и кофеварку… все продал, вот только до чайника не успел, паразит, добраться!

С этими словами Оксана поставила на стол два бокала и полезла в холодильник за закуской.

– Гнала бы ты его, – проговорил Леня, разливая вино по бокалам, – на фиг он тебе нужен!

– Другого-то нет! – вздохнула Оксана, в два глотка высосав вино, и, подперев кулаком подбородок, задумчиво поглядела на Маркиза.

Леня поспешно наполнил ее бокал и продолжил:

– Ты женщина видная, молодая еще, опять же с квартирой… непременно найдется приличный человек!

– Приличный? – Оксана захохотала. – Да где ж его взять, приличного-то? Они на дороге не валяются! А которые попадаются, так те больше из-за жилплощади интерес проявляют, а мне хочется, чтоб они во мне женщину увидели! – и Оксана, торопливо допив вино, громко всхлипнула. – Я ведь женщина! Мне хочется, чтобы меня любили! А они только и норовят за чужой счет поживиться! Ты-то вот – женатый, или как?

– Или как, – ответил Леня и долил в Оксанин бокал остатки вина.

– Компот, – поморщилась та, допивая, – покрепче-то чего-нибудь нет?

– Найдется, – Маркиз выставил на стол бутылку молдавского портвейна.

– Вот то-то! – всхлипнула Оксана, которую снова обуяло слезливое настроение. – Все вы «или как»! А нам, женщинам, нужно настоящее большое чувство… только по телевизору и увидишь, как оно бывает… когда Хосе-Антонио делал предложение Анне-Марии…

– Кстати, о большом чувстве, – заторопился Маркиз, заметив, как мутнеют глаза его собеседницы, – к тебе вчера девушка не приезжала?

– Какая еще девушка? – Оксана насторожилась. – Так ты все-таки женатый?

– Да не женатый, не женатый! – успокоил ее Леня, откупоривая портвейн. – Сестра у меня куда-то пропала… сестренка младшая… вроде на рынок возле Удельной поехала, хотела там на работу устроиться, а оттуда к тебе направилась…

– За каким это бесом? – удивилась Оксана. – Чего ей от меня надо было?

– Да уж не знаю… короче, приезжала она к тебе вчера? Люся ее зовут, Люся Савушкина!

– Никто ко мне вчера не приезжал! – Оксана для верности помотала головой и едва не потеряла равновесие. – Ни Люся, ни Дуся, ни Пелагея! Сидела тут весь день, как сова в дупле! А куда с такой рожей выйдешь? – и она гордо продемонстрировала запудренные синяки. – А ты что, правда не женатый?

– Правда, – подтвердил Маркиз. – Честное пионерское. А что, имеются какие-то предложения?

– Имеются, – энергично кивнула Оксана. – Ты не гляди, что у меня так небогато да неказисто, мне тетка наследство оставила!