Путь к звездам. Из истории советской космонавтики - Анатолий Александров

— Кто будет докладывать? Вы, Евгений Федорович? — Королев обратился к руководителю сектора, в котором, в основном, проектировался космический корабль.

Рязанов развернул листы ватмана, уверенно доложил о решенных и нерешенных проблемах. Сергей Павлович внимательно выслушал доклад, задал несколько встречных вопросов, назвал инстанции, которые, по его мнению, могут помочь в их решении.

Закончив обсуждение, Королев подвел его итог:

— Мы работаем коллегиально. Но это не снимает ответственности персонально с каждого из нас. Решение должен принять один человек — тот, который в случае неудачи, понесет всю ее тяжесть. Таким человеком в ОКБ являюсь я. Так что, уважаемые коллеги, на мои замечания прошу не обижаться.

Еще в феврале Главного конструктора мучил актуальный вопрос: «Что же такое по существу космический полет?» К 3 марта, когда состоялся его принципиальный доклад в правительстве, он вполне определился: «Летательный аппарат совершает полет вокруг Земли, хотя бы в течение не менее одного оборота, не падая на Землю. Такой полет и является космическим».

Перед этим, вечером, Сергей Павлович долго разговаривал со своим заместителем Мишиным. Они обсудили основные положения доклада, а потом Королев вдруг спросил:

— Как ты смотришь, Василий Павлович, если я внесу в правительство предложение о создании Государственной комиссии по запуску человека в космос? Зачем нам брать всю ответственность на себя по такой важнейшей проблеме?

— Какие обязанности, по-твоему, она должна выполнять? — поставил встречный вопрос Мишин.

— Вначале она возьмет на себя проведение летных испытаний пилотируемых космических комплексов, — пояснил Королев. — Разумеется, сюда войдут не только ракета-носитель, но все наземные и космические средства обеспечения полета в околоземное пространство.

— А кто, Сергей Павлович, будет решать вопрос о допуске и составе экипажа на первый космический полет?

— Мы будем предлагать составы экипажей, очередность их запуска, а Государственная комиссия будет их утверждать или отклонять. Получится все очень логично.

— У тебя имеется хоть какая-то уверенность, что это твое предложение будет одобрено правительством?

— Конечно, есть, Василий Павлович, — в уверенности Главного конструктора трудно было усомниться. — Наше предложение о создании Центра подготовки космонавтов принято. Создание же Государственной комиссии по летным испытаниям — естественный следующий шаг в том же направлении.

— Согласен, предлагай, Сергей Павлович, — доводы Главного конструктора показались Мишину убедительными.

Из ЦК партии Королев вернулся к исходу рабочего дня. Он был при всем параде — в черном костюме, со Звездой Героя Социалистического Труда на лацкане. Сразу при входе, он поручил секретарю, Антонине Алексеевне, срочно пригласить к нему руководящий состав ОКБ и завода. Когда в его просторном кабинете на втором этаже конструкторского корпуса стало тесновато, Сергей Павлович поднялся, громче обычного сказал:

— Уважаемые товарищи! Я так экстренно собрал вас сюда вот по какому вопросу. Я только что вернулся из ЦК партии, где докладывал о возможности создания космического аппарата для полета человека. Вы все прекрасно знаете, что на данный момент имеются условия и средства, необходимые для того, чтобы пилот-исследователь мог совершить космический полет. Но необходимо предварительно накопить опыт по запуску таких аппаратов и благополучному возвращению их на Землю. Нужно не один раз надежно отработать всю сложнейшую технику этого дела. Вы должны понимать, какое огромное доверие нам оказывается. И наша задача — доверие оправдать.

Сделав небольшую паузу, Королев заключил:

— Я нисколько не сомневаюсь, что такую задачу мы вполне можем решить. Поэтому я прошу всех присутствующих самым тщательным образом продумать то, о чем я только что сказал. Продумать порядок наших действий, как лучше организовать работу на каждом участке, на каждом рабочем месте в конструкторском бюро и на заводе. Для беспристрастной оценки нашей работы будет создана Государственная комиссия по летным испытаниям нашей техники. К этому нам надо быть готовыми.

Весна пролетела для Главного конструктора, как один день. Но лето он встречал в хорошем расположении духа. Работы, конечно, у него не убавилось, даже напротив. Но наконец обозначился важный ее итог. Был собран первый космический корабль, правда еще не отработанный до конца, и все же Королев решил показать его будущим космонавтам. Сам назначил дату — среда, полдень, 18 июня. За неделю до этого срока сообщил начальнику Центра подготовки Карпову о своем решении.

Но утром того дня в кабинете Сергея Павловича неожиданно, без предупреждения, появился генерал-полковник Агальцов. Разговор начал на ходу, в шутливом тоне:

— Заместителю Главкома ВВС стало известно, что сегодня Главный конструктор ракетно-космических систем принимает у себя первую группу космонавтов… Это правда, Сергей Павлович?

— Конечно, правда, Филипп Александрович… Что тут из ряда вон выходящего, особенного? Скоро ребята полетят на орбиту, а живого космического корабля еще не видели.

— Все правильно, но вопрос не согласован с руководством Комитета государственной безопасности.

— А зачем нам такое согласование, Филипп Александрович? Все летчики имеют допуск к совершенно секретной работе. Что же еще требуется? Или я что-то не учитываю?

Только теперь Агальцов раскрыл секрет своего приезда:

— Понимаешь, Сергей Павлович, вчера вечером мне позвонил генерал Серов и предложил, чтобы по этому поводу Главком ВВС обратился в КГБ за специальным разрешением.

— Но это же настоящая чушь, Филипп Александрович, — возмутился Главный конструктор. — Маршал Вершинин знает каждого из летчиков лично. Ты возглавлял всю работу по их тщательному отбору в отряд космонавтов. И вот теперь, чтобы показать ребятам живой космический корабль, надо оформить еще какую-то особую сверхбумагу!.. Поверь, это требование я не понимаю.

— Ты, Сергей Павлович, не горячись. Нужна такая особая бумага госбезопасности, значит, мы должны ее сделать, — заместитель Главкома ВВС попробовал успокоить Королева.

— Нет, Филипп Александрович, я не горячусь, но хочу, чтобы у нас было меньше несуразных помех в работе.

— Сергей Павлович, давай подготовим такую бумагу, приложим список летчиков и направим их генералу Серову, а ты пару дней повремени с приездом космонавтов, — предложил Агальцов.

— Нет, Филипп Александрович, я не согласен откладывать встречу с летчиками ни на один день. Сейчас, при тебе, я позвоню в ЦК партии Сербину, и пусть он сам решает вопрос с генералом Серовым. Ему намного сподручней это сделать.

Главный конструктор тут же набрал нужный номер, поздоровался, громче обычного, сказал:

— Иван Дмитриевич, у меня находится крупный авиационный начальник, генерал Агальцов. Он заехал ко мне по очень важному делу. Я наметил сегодня познакомить будущих космонавтов с кораблем, а генерал Серов потребовал на это посещение от командования ВВС специальную бумагу. Все летчики имеют допуски к совершенно секретной работе. Я думаю, что этого достаточно.

Заведующий отделом ЦК по оборонной работе Сербин, не раздумывая, пообещал Королеву решить вопрос с КГБ о посещении его конструкторского бюро кандидатами в космонавты без всяких дополнительных допусков.

Главный конструктор, опустив трубку на рычаг, продолжил разговор с генералом Агальцовым:

— Сколько крови попортили мне, да и тебе, Филипп Александрович, медики при отборе. То вестибулярный аппарат неустойчив, то кровяное давление чуть выше нормы. Безжалостно браковали боевых летчиков по росту и весу.

— Ты считаешь, что кого-то отчислили не совсем справедливо? — уточнил заместитель Главкома ВВС.

— Конечно, несправедливо. По несущественным причинам был отчислен из отряда старший лейтенант Карташов. За Гагарина пришлось бороться. Вычитали в его личном деле, что он полтора года находился на оккупированной фашистами территории. Но мальчишке было всего восемь лет. Теперь он стал коммунистом, великим тружеником, да Юрий вообще парень с головой. Это же надо учитывать.

— Вот об истории с Гагариным я слышу от тебя впервые, Сергей Павлович, — признался генерал Агальцов.

— Мне о ней рассказал Карпов. Стоит ли тебе доказывать, как не просто было Юрию из пэтэушника махнуть в военные летчики-истребители. Он поставил себе такую цель и блестяще ее осуществил. Нам радоваться за него надо.

— Мне тоже с первых встреч понравился этот смоленский паренек, Сергей Павлович… Очень понравился.

Королев, словно не слыша последних слов заместителя Главкома ВВС, продолжил свой монолог: