Без любви (ЛП) - Бланко Изабель Н.

На самом деле, она не злится. Я знаю ее слишком хорошо. Для нее Джордан не более чем знакомый. Она ушла не потому, что рассержена на нас. И не потому, что хочет увидеться с ним.

Она ушла, чтобы мы могли побыть наедине.

Я чертовски люблю ее за это.

‒ Илайджа, ‒ Пейдж тянет меня за руку, ‒ прости, что увязалась с вами. Я не хотела тебя расстраивать.

‒ Я не хочу, чтобы ты уходила.

‒ Что?

‒ Да, ‒ отрывисто говорю я, затем медленно поворачиваю голову и, наконец, смотрю на нее. Она сидит на золотистом кресле. В узком белом платье. Ее волнистые волосы перекинуты на одно плечо. Большие голубые глаза подведены карандашом. Чертовски сексуальная и столь же беззащитная. Ее губы зовут меня.

‒ Я хочу тебя еще раз усадить к себе на колени.

‒ Что? ‒ Повторяет она. Выражение ее лица смягчается, я вижу, как голод проступает в ее глазах.

Я отодвигаю кресло, на котором сижу, широко расставляю ноги. Теперь у нее есть возможность рассмотреть, что находится у меня между ног. А именно, двадцать сантиметров боли, которая мучает меня. Я тяну ее за руку.

‒ Иди ко мне, детка.

Ее глаза фокусируются на моем стояке. Замирают. Богом клянусь, ни одна женщина еще не смотрела на мой член такими глазами. Она выглядит так, словно умрет если не получит его.

‒ Но… здесь же люди.

‒ Никто не увидит. Иди ко мне. Я не могу больше ждать, детка.

Она прикусывает губу. Я рывком поднимаю ее на ноги, помогаю пройти ко мне и усаживаю боком к себе на колено. Я кусаю ее губу и рычу, стоит только этой округлой попке приземлиться ко мне на член. Мои бедра вжимаются в нее.

Ее веки трепещут.

Я прижимаюсь к ее щеке, касаюсь губ своим языком, дохожу до мочки ее уха и прикусываю ее.

‒ Поцелуй меня, Пейдж, я целую долбаную неделю этого ждал.

Задохнувшись, она негромко всхлипывает. Это заставляет меня улыбнуться. Затем она поворачивается ко мне и накрывает своими губами мои.

Я отдаюсь поцелую, запрокидываю голову назад, открываюсь для нее, позволяю ее языку проникнуть мне в рот.

Стоит мне только почувствовать ее язык, все то напряжение, что копилось целую неделю, прорывается внутри меня.

Пейдж стонет. В ее стоне нет фальши, он полон желания. Она наклоняет голову, пытаясь еще сильнее прильнуть ко мне.

Да. Мне не терпится снова услышать, как она кончает. Это самые сексуальные звуки, которые я когда-либо слышал.

Ее рука обвивает мою шею. Она скользит по моим коленям, прижимаясь ближе, отчего мне становится еще приятнее. Она прижимается ко мне так, словно хочет также сильно, как, впрочем, и я, лишь одного, ‒ чтобы мы оба оказались без одежды. Я задыхаюсь как сумасшедший в нашем поцелуе. Я позволяю ей самой задавать темп, мне нравится, как она играет с моим языком.

‒ Ты хочешь кончить, так ведь, детка?

Она кивает и заставляет меня сильнее наклониться, и мне чертовски нравится, как она всегда контролирует меня. Она требует, не испытывая при этом чувства стыда.

Я помню, как яростно она тянула меня за галстук, чтобы опять добраться до моих губ, а вот сейчас едва ли не кончает.

Двигая бедрами, я трусь своим возбужденным членом об нее, касаясь ладонью ее задницы.

‒ Я тоже, Пейдж, ‒ говорю я, обхватывая другой рукой ее бедро и поднимаясь выше. ‒ Когда я думаю о тебе, я только и делаю, что мастурбирую, не могу остановиться, не могу перестать желать этого.

Она дрожит под моими руками, огни бара отражаются в ее глазах.

‒ Ты… ты и в самом деле?

‒ О да, детка, ‒ я поднимаю руку чуть выше и кладу между ее ног. Все это время я не отрываю от нее глаз.

Внутри меня пульсирует что-то, и это чувство находится за пределами простой похоти, оно намного сильнее.

Ноги бьет мелкая дрожь, она тянется навстречу моей руке. Она дает мне зеленый сигнал, позволяя запустить руку ей между ног.

Она так горяча, что меня начинает бить дрожь.

‒ Я тоже, ‒ застенчиво произносит она, от такого тона ее голоса у меня буквально крышу сносит.

Я останавливаюсь, убирая руку от ее киски.

‒ Что «ты тоже»?

‒ Ну… все начинается, ты понял, о чем я говорю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Резкий звук вырывается из моего горла, моя рука проникает под ее юбку, касаясь ладонью пылающего лона. Ее трусики чертовски намокли, еще один звук, но уже полный отчаяния, воспоминания противоречат реальности и не дают мне покоя.

Моя. Эта киска принадлежит мне. Чтобы прикасаться. Наслаждаться ею и вкушать.

И чтобы трахать.

Она никогда не поймет, чего мне стоит осознавать, что я буду ее первым мужчиной. Первым мужчиной, добивающимся ее подобным образом.

‒ Что ты думаешь обо мне, черт возьми, малышка? ‒ спрашиваю я, мой голос звучит хреново, словно его посыпали гравием. Когда она кивает, двигаясь ближе к моей руке, два мои пальца скользят вверх и вниз по ее клитору, наслаждаясь его влажностью.

‒ Ил, ‒ стонет она, дрожа всем телом.

‒ Черт, ‒ рычу я, отодвигая в сторону ее трусики. ‒ Я хочу услышать этот стон еще раз. Я потираю ее клитор двумя пальцами, касаясь мягкой, горячей, скользкой кожи.

‒ О боже. О боже, Ил.

Она закатывает глаза, все больше выделяется влаги, обволакивающей мои пальцы.

Почему-то меня больше заводит слышать ее стон, чем то, как она произносит со стоном мое полное имя. Со стоном я сжимаю ее задницу, придвигая ее еще ближе к себе.

‒ Мне нужно быть внутри тебя, детка. Нужно чувствовать твою киску своими пальцами.

Она впивается ногтями в кожу на голове, дергая меня за волосы, раздвигая ноги еще шире.

Я чувствую, как она открывается, и замечаю препятствие на своем пути, мои бедра приподнимаются, когда я осознаю, что я чувствую.

‒ Охренеть, Пейдж. Я очень хочу тебя.

‒ Возьми меня. Боже, Ил, просто трахни меня.

Врезаясь своим затвердевшим членом в ее зад, я прижимаюсь к ее шее, лижу ее, кусаю, рычу ей в ухо, как дикий зверь, в которого я обратился благодаря ей. Медленно, с усилием, я начинаю проталкивать палец внутрь ее киски, стенки которой очень узкие.

Умирая от желания, я сантиметр за сантиметром продвигаю свой палец дальше вглубь нее.

Кажется, мой член сломается пополам, прежде чем это закончится.

Черт возьми, какая страшная была бы смерть! Но мне все равно. Я даже и не думаю останавливаться.

Пейдж запускает пальцы в мои волосы. Потянув за них, она заставляет меня поднять голову. Она ищет мои губы, бесцеремонно завладевает моим языком.

Боже, она просто сводит меня с ума.

Во время того, как мой палец скользит внутри нее туда и обратно, проверяя, насколько узкое ее влагалище, она сосет мой язык. Из ее груди вырывается гортанный стон.

Затем она начинает двигаться, трахая мой палец, при каждом раскачивании она старается как можно теснее прижаться задницей ко мне. Меня сотрясает от удовольствия. Все, что касается этой девушки, буквально атакует мой разум.

Я ввожу средний палец внутрь нее, большим пальцем прижимаю ее клитор.

Она тут же сжимает мой палец, запрокидывает голову, выгибает спину и кончает.

‒ Трахни меня, детка. Вот так. Возьми его. Оседлай мой палец. Представь, что это член. Давай глубже. Вот оно, ‒ я продолжаю говорить с ней, наблюдая как она теряет голову из-за меня.

Я никогда прежде не испытывал такой боли, какую чувствую сейчас, глядя на нее, но самое отвратное не в том, что у меня гудят шары. У меня болит грудь. Болит голова. Все внутри у меня содрогается от боли, стоит мне представить, что мне придется отпустить ее этим вечером, так и не проникнув в нее членом.

‒ Илайджа, ‒ она вся дрожит, последние волны оргазма заставляют ее тело извиваться.

Эта боль в моей груди лишь усиливается, глядя на нее.

Подтягивая ее к себе, я, не убирая пальца, впитываю уже прекращающуюся пульсацию, от которой вздрагивает ее тело. Я целую ее, потому что это единственное, что мне остается. Только так я могу заставить замолчать то, что творится внутри меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я понятия не имею, что это такое, но чувство самосохранения подсказывает мне, что так я смогу избавить себя от всей этой хрени.