Одуванчик на ветру - Виктор Батюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плывут себе, плывут. Рыбу уже не то, что есть — видеть не могут. Пробовали осоку жевать, так такой жидкий стул их пробрал, что весь день братья плыли, свесив «свои нижние» головы с плота..
Совсем с лица спали братья. Но вот показался третий город. Да особо и не город, а городишко. Подплыли ближе, а это даже не городишко, а городочек какой-то. Даже ворот нету — видать, уволок кто- то. Только они собрались в город идти, а младшенький и говорит:
— Братья, а давайте ничего здесь не красть.
— Почему? — удивились они.
— Уж больно очень и не вкусно выходит.
— И то верно, — согласились они, — А что тогда делать, коль красть больно, а работать вредно?
— А давайте продадим чего, — вдруг придумал средний.
— Ну, голова, молодец! — похвалили его братья, — Айда на базар!
Пришли они на базар, стали за ряды. Стоят, друг на друга смотрят, никак в толк не возьмут, чего же они продают. А по рынку всё больше бабы да девки ходят, на братьев поглядывают да плечами пожимают: «Чего стоят? Что продают?»
Вот одна храбрая старушка подходит к одному из братьев, да и спрашивает:
— А чавой- та, милок, ты тут стоишь?
— Не видишь, старая — торгую я здесь, — с важным видом ответил тот.
— А чем, никак не разгляжу? — не унималась старуха, колупая ногтиком прилавок.
— Собой! — не нашелся чего другого ответить брат.
— Да неужто правда? — даже подпрыгнула старушка. — А почём просишь? По весу берёшь, аль поштучно? А срок годности имеется? А товар то не лежалый?
Глядь, а вокруг братьев уже толпа стоит. Торг идёт — ни одну свинью здесь так бойко не продавали. Враз раскупили братьев и по домам растащили. Кто себе, кто дочке, кто внучке. Дефицит на мужиков в тех краях оказался.
Вот обрадовались бабы! Хоть плохонькой, а всё мужчинка. Приволокли они их в хаты, отмыли, откормили, обстирали, и пошла у братьев жизнь, как у всех.
В скором времени у каждого родилось по семь сыновей. А как иначе? Ведь телевизоров тогда ещё не было. А чем ещё заняться длинными зимними вечерами?…
ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ И ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ.
В давние, давние времена, когда, когда… ну в общим именно в ту самую пору жил на земле страшный трехголовый змей. Летал он над разными странами, палил огнем посевы, наводил ужас на людей. В каждом селении требовал себе корову на ужин, и молоденькую девушку просто так, и никто даже самые отважные рыцари не могли с ним справиться. Звалось это трехголовое чудище — Змей Горыныч. Вернее, он всем говорил, что у него так в паспорте написано, но так как в те времена люди были не грамотные, то верили ему на слово. Но, не будем отвлекаться. Значит гуляло это зеленое коровоядное по разным там тридевятым царствам, наводило инфаркты на тамошних королей и рыцарей, да и нечаянно забрело на русскую землю. Летит он над лесами, летит над полями высматривает, где бы ему своего трехголового червячка заморить, как смотрит, на опушке леса стоит изба, рядом с ней пасется коровка, а из колодца набирает воду девица красавица. «Вот повезло! — всплеснул крыльями Змей. — И корова, и девушка все вместе, и не одного рыцаря поблизости. Сейчас я подкреплюсь».
Приземлившись на семейство ежиков, Горыныч, почесываясь, в припрыжку, помчался к колодцу. Бежит, спотыкается, из всех трех пастей пар валит. Подбежал, а девушка жалобно посмотрела на него, да и говорит: — Бедненький. От жары, видать, мучаешься. Всем водила нужна, даже такой страшненькой синичке как ты. — И сказав это она взяла ведро да вдруг раз в одну пасть всю воду, из другого в другую, из третьего в третью. От неожиданности у Змея Горыныча пасти захлопнулись, глаза выпучились, дыхание остановилось.
— Ой! Подавился шестиглазенький? — посочувствовала селяночка, взяла коромысло да как даст им Змею по спине. Тот всеми своими носами в землю и зарылся, будто вдруг ему захотелось червей понюхать.
— Уснул. Притомился мой летающий лягушонок. — умиленно улыбнулась девушка. — Надо бы его на сеновал отнести. Пусть отдохнет.
Взяла красавица Горыныча за хвост, да и потянула к сараю. Пока Змей до него доехал все бугорки да колдобинки брюхом перещетал, половины зубов лишился, и крылья так погнул, что не то что влететь, мух отогнать, и то не просто стало.
— Ай-яй-яй! Как же так?! — всплеснула руками девушка, увидев, что у чудища с летательными конечностями случилось. — Чем же ты теперь махать будешь? Чем от ос и оводней отбиваться? Надо бы тебе повязочку наложить, авось и заживут твои крылышки.
Перевязала она летающую ящерицу, уложила его в сарай, да и пошла корову доить.
Утром проснулся Змей Горыныч. Морды в соломе, хвост в навозе, крылья к бокам веревкой намертво примотаны, а рядом стоит его завтрак, хвостом помахивает, и ласково так на него смотрит.
— Вот молодец девка, что сама догадалась мне корову на завтрак отдать. Сейчас только веревку разорву.
Вдруг ворота скрипнули, и в сарай вошла красна девица: — Проснулся соколик. Сейчас завтракать будем. — поздоровалась хозяйка, и стала кормить непрошенного гостя. Как не отплевывался Горыныч, как не изворачивался, а все же пришлось ему проглотить мешок редьки, да три ведра кваса. Когда его живот перестал возмущаться столь неожиданной пище, Змей решил убраться, по добру по здорову из сарая, но как только он высунул головы из ворот как тут же ему на каждую шею по воловьему ярму набросили.
— Вот молодец, касатик, вот спасибочки, зелененький, что решил помочь бедной девушке по хозяйству. А то ведь лошаденка у меня старенькая, тяжело ей уже землю пахать. — Сказав так, красна девица прицепила к нему плуг, взяла в руки кнут, да как перетянет им по каждой голове между ушей. — «Но пошёл, жеребец трехголовый».
У Горыныча, от такой ласки, снегири из глаз посыпались. Рванулся он бежать по полю, да только куда там. Плуг не дает ему как следует разбежаться, крыльями не взмахнешь — к телу накрепко привязаны, да и девушка за чепраги крепко держится, а на поворотах за поводья дергает да кнутом спину Змею чешет. Так, убегая от красны девицы, он все поле и вспахал. Когда солнышко закатилось за лес упал наш зеленый конь со
