Биробиджан - земля обетованная - Александр Мелихов

В 1928 г. союзным советским правительством утверждено новое положение о Комзете (Комитет земледельческого труда евреев при ЦИК СССР), в котором предусмотрены заботы по линии вовлечения еврейских рабочих в промышленность. <…>

Сейчас еврейские ремесленные рабочие (и кустари) не в малом количестве стремятся превратиться в земледельцев, разочаровавшись в возможности далее продержаться в ремесле и не будучи вовлекаемы в крупную промышленность. Но явно нецелесообразно с точки зрения общих интересов государства превращать в начинающих земледельцев уже обученных мастеров и подмастерьев, когда в них нуждается развивающаяся фабрично-заводская, горная и лесная промышленность страны. В земледельцев надо обращать торговцев и другие непроизводительные элементы, а лиц с ремесленными навыками надо использовать для удовлетворения требований растущей промышленности. Географически места, где надо приложить новый труд в промышленности, не совпадают с местами, где имеется избыточное кустарное и ремесленное население. Отсюда — нарастающая задача: наряду с сельскохозяйственным переселением организовать промышленное переселение ремесленников и кустарей в места возможного индустриального приложения их труда. Частным случаем этого должно быть и промышленное переселение еврейского ремесленного люда. Комзет в 1928/29 г. приступил к первому плановому опыту в этом направлении, по соглашению с Дальневосточным краем, направив на Амур осенью 1928 г. несколько сот лесных рабочих из еврейских кустарей Белоруссии и Украины, которым затем может быть обеспечено там постоянное занятие. Расходы по промышленному переселению гораздо ниже расходов по переселению сельскохозяйственному (даже засчитывая стоимость постройки новых жилищ и определенного технического оборудования). <…>

Если брать СССР в целом (или отдельно наиболее населенные евреями Украину и Белоруссию), то развитие антисемитских настроений среди части городских рабочих и служащих, ясно обозначившееся в 1928 г., никак нельзя объяснить чрезмерным переполнением евреями работы по найму и службы, якобы далеко превышающим их удельный вес в городском населении. Наоборот, в общей массе городских рабочих и служащих евреи составляют пока еще меньший процент, чем в населении всех городских поселений СССР. Антисемитские настроения являются здесь ответом не на чрезмерность участия евреев в наемной работе и службе, а на начало исправления той неправильности, какая существовала при царизме до революции. В самом деле, при царизме на территории СССР было лишь около 270 тысяч человек еврейских рабочих и служащих, а теперь почти 500 тысяч человек. Этого прироста еще недостаточно, чтобы сравнять долю евреев в городской работе по найму с долей их в городском населении.

Но уже довольно, чтобы вызвать рост антисемитских настроений среди некоторых слоев в тех пунктах, где этот прирост особенно заметен в абсолютных величинах (как Москва).

Если взять отдельно рабочих и отдельно служащих, то получатся такие соотношения. Среди всех несельскохозяйственных служащих (3600 тысяч человек) евреи составляют около 8 процентов (почти 300 тысяч человек). Среди всех несельскохозяйственных рабочих (7400 тысяч человек) евреи составляют около 2,7 процента (около 200 тысяч человек), а в том числе среди городских рабочих — 4 процента.

Во все эти сведения включены по данным ЦСУ также безработные (и для евреев и для всех вообще). Среди еврейских рабочих и служащих безработица оказалась гораздо более значительной, чем среди всех рабочих и служащих вообще. На полмиллиона еврейских рабочих и служащих приходится почти сто тысяч безработных или до 20 процентов. А для всех рабочих и служащих этот процент чуть не вдвое меньше. Впрочем, о таком соотношении было известно и раньше: уже более полугода назад опубликованы были сводные данные по биржам труда Украины, согласно которым число евреев на биржах труда составляло 24 процента к еврейским членам профсоюзов, а количество остальных рабочих и служащих на биржах труда Украины составляло только 12 процентов к соответственной сумме членов украинских профсоюзов. По Белоруссии опубликован по национальностям итог переписи безработных профсоюзами в ноябре 1927 г., причем процент евреев среди безработных (35,7 процента) оказался значительно выше процента евреев среди членов союзов (причем не вошел еще в перепись союз совторгслужащих, см. № 2 „Бюллетеня“ Орта, стр. 19). По переписи ЦСУ 16 декабря 1926 г. в Белоруссии безработных среди еврейских рабочих и служащих 17 процентов, а среди прочих рабочих и служащих только 8 процентов. В Москве по переписи 16 декабря 1927 г. безработных среди еврейских рабочих и служащих около 20 процентов, среди остальных — 15 процентов (там же).

Гораздо большее развитие безработицы среди еврейских рабочих и служащих, чем среди прочих, объясняется двумя причинами. Во-первых, еврейские рабочие в гораздо большей мере сосредоточены в отсталых ремеслах, где процент безработных особенно высок в силу конкуренции фабрики и унаследованной от царизма чрезмерной искусственной скученности трудящихся в ремесленно-торговых городках и местечках Белоруссии и Украины. Во-вторых, еврейские служащие на Украине, в Белоруссии и РСФСР при сокращении штатов и рационализации аппарата, как показывает результат, подвергались увольнениям и встречали затруднений в новом приискании работы значительно больше, чем служащие украинцы, великороссы и т. д.

Гораздо большее развитие безработицы среди еврейских рабочих и служащих в сравнении с остальным пролетариатом страны; устойчиво-безнадежное состояние безработицы в силу самого состояния некоторых отраслей ремесла и курса на нерасширение служебного аппарата; отсутствие мер по вовлечению обученных технически или культурно рук в нуждающуюся в них промышленность географически других районов СССР; невозможность существовавшей до революции эмиграции за границу для получения там занятия в промышленности — эти четыре причины создали совершенно новое, экономически реакционное, но вполне понятное явление в советской хозяйственной действительности. Именно, в наш век индустриализации начался отлив индустриального еврейского населения СССР в сельское хозяйство, началось „распромышливание“, деиндустриализация части советского пролетариата и кустарей-ремесленников.

Дело перехода значительной части городского еврейского населения СССР к занятию сельским хозяйством постепенно, вообще говоря, все более прочно становится на ноги. Многих с самого начала смущал вопрос: насколько такое явление, как переход горожан к занятию земледелием и животноводством, вообще лежит по линии исторического прогресса. До сих пор экономическое развитие сопровождалось обычно отливом населения из деревни в города, индустриализацией страны, а не аграризацией.

Как общее правило, это верно и для современного Союза ССР — его путь на ряд лет вперед есть именно путь роста индустриализации. Однако в отдельных частях громадной страны и для отдельных групп населения может одновременно наблюдаться переход новых слоев к земледелию, не нарушая этим общей картины. Лишь бы речь шла о таких группах, переход которых к земледелию означал бы движение вперед от доиндустриальных форм экономики, а не возврат назад от индустрии к сельскому хозяйству.

Когда в 1918–1920 гг. — вследствие разорения страны контрреволюционными мятежами и частичной потери в связи с этим сырьевых и топливных источников — фабрично-заводские рабочие Москвы и Ленинграда уходили в деревню, это было реакционным в хозяйственном отношении событием, проявлением развала. Когда же в 1928 г. к земледелию переходит кочевое население Казахстана (бывшей Киргизии) — никому не придет в голову видеть в этом политику, противоречащую линии на индустриализацию СССР.

Но одной рукой воспитывать новые индустриальные кадры (ценой немалых затрат), в то же время другой рукой окрестьянивая часть уже наличных индустриальных кадров (тоже не без заметных затрат на это странное занятие) — таково одно из противоречий и проявлений недостатка плановости советской действительности. Когда к земледелию переходит общественно-бесполезный мелкий торговец, вытесняемый кооперацией, и другие деклассирующиеся непроизводительные элементы — это хозяйственно прогрессивно. Но когда к земледелию стремится перейти, не видя другого выхода, обученный промышленному мастерству ремесленник или ремесленный рабочий, то для нашей страны с ее недостатком промышленной культуры — это неразумная растрата накопленного у нас уже капитала промышленных навыков и опыта.

(Ларин совершенно прав с экономической точки зрения и совершенно не прав с точки зрения пропагандистской: евреи, работающие на земле, порождают некий поэтический образ, который не порождается работой в промышленности, ибо только земледелие в России овеяно поэтической грезой. — А.М.)