Баба-яга Бессмертная - Никитина Елена Викторовна

И он начал разливать искристое вино.

– Алене не наливай, – сразу предупредил Александр, заметив, как внимательно я наблюдаю за процессом наполнения бокалов.

– Почему? – У Степана даже рука замерла в воздухе, и он перевел недоуменный взгляд на меня. – По-моему, она имеет полное право составить нам компанию.

– Потому что откачивать ее потом будет некому.

– Что вы все время из меня немощную делаете? – возмутилась я. – То нельзя, это нельзя…

– Хочешь повторить прошлый опыт? – сразу напрягся князь.

– Не хочу, – потупилась я. – Но я и сама за себя сказать могу.

Ну сколько можно все решать за меня? Я, конечно, и так пить не собиралась, но можно было и мне самой слово предоставить. Или мне уже не доверяют?

– Просто у нее несколько нестандартная реакция на алкоголь, – поспешил пояснить Александр для несведущих, игнорируя мои обиженные взгляды.

Степан пожал плечами, но настаивать не стал, предоставив нам самим разбираться.

– Это потому, что некоторые пили в прошлый раз какую-то неимоверную дрянь, прокисшую и жутко крепкую. – Я многозначительно посмотрела на Виктора. – Наверняка намешали чистый спирт с забродившим вареньем.

– Неправда, – оскорбился в лучших гурманских чувствах советник. – Мы с Елисеем пили «Камелитту» – одно из лучших вин Фарландии, между прочим. Да, оно крепкое, но качества наивысшего. А если кто-то не разбирается в благородных напитках и может себе позволить отравиться, то это его проблемы.

– Ты отравилась «Камелиттой»? – в свою очередь удивился Степан. – Ничего себе!

– От нее всего ожидать можно, – хмыкнул советник.

Я собралась уже достойно отомстить, упомянув про количество выпитой ими тогда этой самой благородной «Камелитты», но мне не дали.

– Хватит уже, – строго прервал Александр наши пререкания, больше посматривая на Виктора, чем на меня. – А то вы так и до ночи обмениваться любезностями будете, вам только волю дай.

Виктор бросил в мою сторону взгляд, который, по его мнению, должен был обратить меня в нечто среднее между пеплом и сосульками, но благоразумно промолчал. Я же его просто проигнорировала и даже смотреть в его сторону перестала, хотя это довольно проблематично, когда человек сидит напротив.

За ужином разговор пошел по принципу «начали за здравие, закончили за упокой».

Сначала нас с Александром дружно поздравило семейство Степана с помолвкой, а белый и пушистый прохвост еще и нагло потребовал скрепить наше окончательное решение на столь безумный шаг поцелуем. Его единодушно поддержали все. Мое слабое замечание, что я стесняюсь, было просто-напросто не услышано. Подозреваю, что не по причине неожиданно появившейся массовой глухоты. Пришлось идти на поводу у общественности. Причем мой жених сумел быстро меня (и, кажется, не только) убедить, что его решение на мне жениться остается непоколебимым и обжалованию не подлежит. Собственно, я в этом и не сомневалась. Мне ничего не оставалось, как только поддержать его.

На нас смотрели с умилением и немым обожанием. Родители Катерины-то точно. А вот моя новая подруга почему-то их оптимизма и радости не разделяла. Нет, она, конечно, всячески делала вид, что очень за нас рада, но только я ей не верила. Не чувствовалось искренности. Это-то меня и настораживало. Неужели она все-таки влюблена в князя, несмотря на все ее заверения в обратном? От такого предположения настроение стало катастрофически портиться. Как вести себя, если вдруг это окажется правдой, я даже не представляла.

Разговор за столом плавно перешел на проблемы и вопросы, накопившиеся за время отсутствия князя, и моего непосредственного участия, слава богу, не требовали. Да я и не прислушивалась особо, честно говоря, голова другим забита. Ну почему у меня все не как у людей? Или как раз именно так на этот раз? Вот опять угораздило.

Неожиданно я поймала себя на том, что слишком внимательно наблюдаю за тем, как Александр берет бокал с вином и делает несколько глотков. И, честно говоря, я ему позавидовала. Уж чего-чего, а немного выпить я бы точно сейчас не отказалась, для успокоения, можно сказать. Не думаю, что со мной все так уж безнадежно плохо.

Князь перехватил мой жадный взгляд и чуть не подавился.

– Алена, перестань так плотоядно смотреть, – предупредил он. – Не налью.

Я состроила самую жалостливую физиономию и вздохнула так, что вселенская скорбь по сравнению с моей могла бы показаться просто вопиющим равнодушием. Нет мне места на этом празднике жизни, раз даже вина пригубить вместе со всеми не дают. Я же напиваться не собираюсь в конце-то концов.

– Александр, может, не стоит так сильно ее ограничивать? – вступился за меня главнокомандующий. – Что может случиться от легкого десертного вина? А то действительно сидит человек как на похоронах.

Ага, причем на своих собственных. Ну хоть кто-то меня понимает – уже приятно.

Сенька многозначительно фыркнул, что могло означать только одно – со мной и от простой родниковой воды может случиться все что угодно, главное – не мешать.

Я кинула на него убийственный взгляд. Этот хвостатый поганец давно уже просек, что на меня наконец-то нашлась управа в лице князя и теперь можно особо не волноваться. Сдал, так сказать, с лап на руки. Хотя, зная меня, полной уверенности у него все равно не было.

Александр долго и задумчиво изучал меня, видимо с трудом принимая какое-то решение. Я даже редким музейным экспонатом себя почувствовала. За столом воцарилась полная тишина. «Будто приговор выносит», – мелькнула в голове мысль. Ну-ну.

Но вот рука князя неуверенно потянулась к бутылке с вином, и он плеснул мне в бокал ровно на четверть. Там и пить-то нечего. Даже если бы у меня была смертельная реакция на один запах алкоголя, я не смогла бы умереть от того количества, которое мне выделили, но в данном случае я даже возмущаться не стала. Пока.

– Заметь, это была не моя идея, – сразу выступил Виктор, заставив Александра еще больше напрячься, и с видом инквизитора уставился на меня.

Я сделала несколько осторожных глотков. Вот это, я понимаю, вино. Приятное, сладковатое и без мерзкого привкуса сивухи, которая, мне показалось, присутствовала в «Камелитте». И пусть советник говорит все что угодно про благородство последней, а я бы предпочла ей чистый самогон.

Александр следил за мной с таким видом, будто я у него на глазах пью сильнодействующий яд. Хотя, наверное, с его точки зрения так оно и было, и он уже сильно пожалел, что пошел у меня на поводу. В глазах остальных затаилось здоровое любопытство. Тоже мне, нашли подопытного кролика.

– Ну как? – нетерпеливо спросила Катерина, едва я успела поставить быстро опустевший бокал на стол. Интересно, что она уже успела себе напридумывать? В каком платье будет провожать меня в последний путь?

– Нормально, – пожала я плечами. – Представление со смертельным исходом отменяется. Или все было рассчитано именно на это?

– Алена, перестань. – Александр накрыл мою руку ладонью. – Давай все-таки обойдемся без дальнейших экспериментов. Будь благоразумна.

Виктор с Сенькой одновременно хрюкнули, показывая, что очень сомневаются в возможности последнего. Я гневно глянула на обоих. Нет, у меня точно сегодня кто-то попадет под раздачу.

– Кстати, вы так и не объяснили, почему столь поспешно сорвались из Бемирании, – затронул больную тему Степан. – Даже не предупредили заранее.

Вот тут уже напряглась я. Сейчас начнется. Я и так устала слушать, как Александр в каждой деревне, где мы останавливались, устраивал, в первую очередь старейшинам, допрос, не было ли кого посторонних за последнее время. Я понимаю: он за меня беспокоится, но почему-то покушение мной не воспринималось уже как что-то страшное и ужасное. Мало ли дураков на свете ходит. Еще не хватало от каждого косого взгляда шарахаться. Но Александр мою точку зрения не разделял, поэтому все началось сначала.

– Алену пытались убить. – И он сильнее сжал мою руку.

Лицо Степана вмиг стало серьезным и сосредоточенным. Катерина и Мария одновременно охнули и испуганно уставились на меня.