Терем желаний - Ольга Сакредова

Она облокотилась на гору подушек и сказала:

- Расскажи о бабушке, Валера.

- Она умерла два года назад, - ответил он, нарезая хлеб.

- Ты любил ее?

Валера задумался на минуту, повернул голову в сторону, показывая точеный профиль, и возвратился к прерванному занятию.

- Я проводил здесь все каникулы, а потом и отпуск. Каждое лето она ремонтировала дом, и я был единственным ее помощником. Других она не признавала, хотя отец мой тоже строитель.

- Она его мать?

- Нет, мамина. - Он не спеша делал бутерброды и складывал их в тарелку. Просто она прожила жизнь одна. Дед погиб на фронте. Бабка была самостоятельной и очень гордой. Меня подпустила к хозяйству скорее в воспитательных целях, и до последнего года я был у нее в подмастерьях.

- А как же сестра?

- Лиля? Она бывала здесь реже, чем я. Бабка души в ней не чаяла и баловала, как принцессу. Они даже внешне похожи друг на друга, а характером и говорить не приходится. Лиля не могла сидеть сложа руки, а бабка не позволяла ей ничего делать. Вот сестра и сбегала на третий день.

- У тебя было больше свободы, да?

- Она воспитывала во мне мужчину, как она говорила. - Валера наградил Машу мимолетной улыбкой, оглядел комнату. - Подноса нет и заменить нечем, объяснил он.

- Мы поедим за столом. - Маша стала подниматься; одной рукой ухватила край пледа, а другой утонула в подушках.

- Не вставай, - остановил ее Валера. Он достал из шкафа скатерть и, не разворачивая, положил на укрытые пледом Машины ноги. На скатерть он поставил тарелку, подал Маше чашку кофе и примостился рядом, подогнув под себя одну ногу и локтем упираясь в колено другой.

- Отличный стол, - довольный собой, заявил Валера.

- Рада, что хоть чем-то стала полезной, - пошутила в ответ Маша.

Она отпила горячий напиток, выбрала бутерброд с сыром.

- От кого твоя бабушка слышала о графе? Легкий тон не обманул Валеру, и он попытался увести разговор в другое русло:

- Здесь жили мои предки. Лиля и я - седьмое поколение. Мама выросла здесь и встретила отца - он и увез ее в город.

Валера положил остаток бутерброда в рот и тут же взял следующий.

- Твой отец тоже родом отсюда?

- Нет, здесь они строили клуб. Тогда строители были в почете, и бабка считала за счастье выдать дочь замуж за солидного мужчину, к тому же молодого и красивого.

- Ты похож на него? - Маша с хитрецой посмотрела на Валеру, вонзая зубы в хлеб с сыром.

- На маму, - улыбнулся он.

- Тогда твоему отцу повезло больше. - Она скромно потупила глаза, чтобы не видеть вспышки напротив.

- Это комплимент, мисс? - Валера поставил пустую чашку на пол и притянул к себе Машу. - И кому: родителям или мне?

- Всем, - коротко ответила она, смакуя кофе маленькими глотками. Валера ждал, внимательно следя за каждым глотком. Его рука гладила тонкую кожу ее шеи, пальцы повторяли изгиб маленького ушка, раскачивали сережку; темные глаза ласкали бархатистую кожу лица, и лишь губы бездействовали в ожидании.

Маша не торопилась. Для себя она все решила и теперь только оттягивала момент перелома, момент решающего, может быть, главного испытания себя. Терпение Валеры истощилось.

- Ты будешь пить всю оставшуюся жизнь? - Не выпуская Машиных плеч, он взял тарелку с остатками еды и поставил на пол.

Маша вскрикнула, вцепилась одной рукой в простыню, чтобы не свалиться вниз головой.

- Обманщица, - укорил Валера, забирая у нее пустую чашку и ставя рядом с тарелкой. - Поговорим теперь о комплиментах?

- Больше не скажу! - Маша капризно надула губы. - Ты хотел уронить меня в недоеденные тосты.

Взрыв хохота изгнал молчаливую заброшенность, комната ожила, дохнула теплом и старинным уютом. Маша завертелась в поисках удобного положения, Валера крепче обнял ее.

- Я твой должник. - Он коснулся губами ее виска, не прекращая смеяться. А ты ставишь меня в неловкое положение.

- Это я в неловком положении, - парировала она. - Сейчас сломаюсь пополам.

Валера отстранился и оценивающе осмотрел замысловато изогнутую фигуру Маши, закутанную в плед.

- Давай сюда колени. - Он нашел их и перекинул через свои бедра. Плед запутался в ногах, затрудняя движения. Пока Маша устраивалась, край пледа съехал с плеча, открывая взору тоненькую бретельку белого лифчика. Маша словно не заметила этого, но глаза Валеры цепко хватали каждую деталь. Заботливый разум подсказывал укрыть девушку от холода, а жадные глаза обнажали ее все больше и больше. Валера накрыл рукой ее плечо. - Так удобнее?

- Наверное. - Маша прижалась к нему бедром, обхватив его плечи.

Она не успела договорить. Валера коснулся губами ее губ, смягчил языком и нежно накрыл ртом. Она игриво сопротивлялась вторжению языка, но вскоре губы раскрылись, и они вступили в изысканный поединок. Рука Валеры незаметно опустилась на округлость груди, пальцы осторожно сжали гипюровый покров.

Маша слабо застонала и теснее прижалась к Валере. Поцелуй стал глубже, а пальцы теребили маленький сосок до тех пор, пока он не затвердел, потом двинулись ниже, к талии, перебирая косточки ребер, гладя втянутый живот, и замерли у полоски трусиков в нерешительности и томительном распутье. Ее рука, повторяя тот же путь, опустилась с плеча и проникла под сырую рубашку. Валера не сдержал стона, когда ее пальцы поймали заостренный сосок его груди. Он оторвался от губ Маши и начал жадно покрывать поцелуями ее лицо, плечо, отодвигая мешающую полоску и склоняясь к упругому полушарию. Валера приподнял Машу, усадил к себе на колени и приник губами к ее груди. Плед упал, зябкая сырость воздуха окутала хрупкую фигурку.

- Боже, какой ты холодный! - рассмеялась Маша, изгибаясь в его руках, подставляя грудь его горячему дыханию.

- Я?! - Валера отпрянул и ошалело посмотрел на Машу. Он весь пылал огнем, кровь прилила к лицу и гулко билась в висках.

- Ну, - замялась Маша, - может, не ты, а одежда. - Она тяжело съехала с его колен, руки потянулись к пуговицам на рубахе. - Твои джинсы мокрые и жесткие.

- Холодный, говоришь? - Валера рывком скинул рубашку и повалил Машу на спину, высвобождая из-под нее ноги. - И джинсы тебе не нравятся?

- А тебе? - с вызовом бросила она, демонстративно отодвигаясь от его ног и безотрывно глядя в горящие уголья его глаз.

Металлически прошелестела молния, Валера отпустил Машу. Джинсы полетели на пол, и он снова лег рядом с ней.

- Никто не обвинял меня в холодности, - хрипло прошептал он. - Я спалю тебя на медленном огне, мисс.

Валера проник в открытые губы, коленями обхватил ее бедро.

Маша сдерживалась сколько могла. Первоначальная паника постепенно уступила место незаметно подкравшемуся желанию. И скоро ток пробежал по ее телу, она заметалась на простыне, цепляясь пальцами за мягкую ткань; дыхание прерывалось.

Валера уловил ее состояние. Его язык успокаивающе скользнул по горячим губам девушки.

- Я обещал медленно, - пробормотал он, едва сдерживая рвущуюся на свободу плоть.

Он перевернул Машу на живот, пробовал на вкус жаркую кожу, обводил губами край лопаток. Маша выгнулась, когда его язык пополз по позвоночнику, теребя каждую косточку. Щелкнул замочек лифчика, и она против воли облегченно вздохнула и снова затаила дыхание: его руки стягивали последний лоскуток...

- Лера, - застонала тихо Маша и устремилась навстречу его ласкам.

Валера снял с Маши последний покров, туда же полетели его плавки. Перекатив Машу на спину, он стал на колени меж ее ног, победно разглядывая ее наготу.

Увидев возвышающегося над собой обнаженного мужчину, гордого своей красотой и мужественностью, натянутой как стрела в ожидании полета. Маша задрожала. Огромные изумрудные глаза смотрели с испугом и вожделением.

- Маша!

Она с усилием взглянула ему в глаза.

- Я хочу целовать тебя. Я хочу трогать тебя. Пить тебя. Чувствовать каждую клеточку тебя. Я хочу тебя. Всю. - Голос Валеры дрожал, поражая глубиной желания. Его слова взрывной волной подействовали на нее. В них не было угрозы и нетерпения. Они ласкали так же, как его губы и руки.

Никогда раньше с ней не разговаривали в такие моменты. Она слышала лишь надрывное дыхание, чувствовала боль дикой необузданности. Но с Валерой все было по-другому. Он не переставал шептать слова восхищения, его требования звучали просьбой, угрозы превращались в мольбу. Маша хотела ответить, но ни звука не слетело с открытых губ, лишь две слезы выкатились и повисли на ресницах.

Валера рухнул на нее всей тяжестью тела, вонзился глубоко внутрь. Разум покинул его. Остался лишь яркий солнечный шар, ослепляющий бликами при новом, все более глубоком вторжении, обволакивающий влажной тягучестью. Он купался в море света и любви, отдавая себя стихии и принимая ее силу. Яростное извержение повергло его в трепет и восторженность.

Сознание медленно возвращало его на землю. Он пытался выровнять дыхание и чувствовал, как уходит последняя сила. Тело было опустошено, а душа взмыла в счастливом возрождении к новой жизни. Под ним распласталось женское тело, лишь слабое, прерывистое дыхание говорило о том, что в нем теплится жизнь. Валера понял, что нужно освободить Машу от своей тяжести, но утомленное тело лишилось последних сил.