Исповедь отца сыну - Шалва Амонашвили
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Можно попросить что-то? Только если ты не обидишься!» Я в это время в очередной раз копался в своем сейфе.
«Можно, конечно. А в чем дело?»
«Ты не можешь подарить мне твой сейф, когда умрешь?»
«Могу, конечно! А зачем тебе этот сейф?»
«У меня есть тайна. Я хочу хранить ее там!»
«Тогда зачем же ждать, когда я умру? Может быть, сейф нужен тебе сейчас же? надо же хранить тайну надежно!»
«Но он ведь пока нужен тебе!»
«Ничего. Мои бумаги не содержат особых тайн… Ты только вот что: сделай из досок такой же маленький ящичек, в который я переложу эти бумаги и вещицы!»
Ты смастерил мне ящичек и получил мой сейф вместе с ключом. Ты был рад и, взяв сейф, куда-то скрылся. Я знал, зачем он был нужен тебе.
Ты вкладывал в сейф письма от Карлсона с Крыши, а в твой ящик я клал твои письма Карлсону.
Прошли годы, и ты доверил мне сейф вместе с письмами. Я присоединил к ним хранящиеся у меня твои письма, разложил их по датам и запер в сейфе.
До последнего времени ты больше не вспоминал о Карлсоне. Означало ли это, что ты забыл о нем? Нет. Будучи в девятом классе, неожиданно для меня ты вдруг спросил:
«Скажи, пожалуйста, кто был этот Карлсон, который писал мне письма?»
«А ты помнишь его?»
«Как же не помнить. Я до сих пор жду его возвращения!»
«А зачем тебе Карлсон?»
«Он меня учил, я ему доверял… Вот почему. Скажи, вернется он или нет?»
«Откуда мне знать?»
«А куда пропал Невидимка, который писал секретные письма Нинульке?»
«Тоже не знаю!»
Письма от Невидимки твоя сестра получала два года. Она проходила приблизительно тот же курс воспитания, что и ты. Нинулька доверяла тебе свои секреты, она показывала и письма от Невидимки, согласовывала с тобой свои ответы.
«А кто этот Невидимка, тоже не знаешь?»
Ты улыбнулся своей доброй улыбкой, и я тоже улыбался. Наши улыбки говорили друг другу:
«Конечно, знаем, мы все знаем!» Но я смог устоять.
«Я не знаком с Невидимкой!»
«Хорошо. Но все же передай Карлсону, и Невидимке тоже, пусть вернутся. Скоро мой день рождения!»
В твой день рождения ты получил поздравительную телеграмму от Карлсона…
Настало время сказать тебе, что в нашем сейфе хранятся не только письма с Крыши, но и письма, отправленные на Крышу. Ты этого до сих пор не знал.
О чем же вы секретничали в ваших письмах?
Вот о чем.
«Я придумал самый сложный ребус в мире. Разгадай его. Срок — два дня. Можешь ли ты придумать более сложный ребус, который я не смогу разгадать? Ха-ха! Пришли его срочно. Карлсон. Плим».
«Твой ребус я, конечно, разгадал: „Прометей“. Ха-ха! Только там ошибка, пропущена буква „о“, и потому получается „Прметей“. А вот и мой ребус». Далее следует ребус в полстраницы и «Паата. Плим».
«Я очень занят важными делами. Выручай. Реши эту задачу за меня и вышли завтра утром. Карлсон. Плим».
«В твоем сочинении, я обнаружил 25 орфографических ошибок. Вот они». Далее следует правильное написание 25 слов и «Паата. Плим».
«Я не знаю значения слов, которые подчеркнуты красным фломастером. Найди их объяснения в словаре и припиши в конце. Карлсон. Плим».
Прилагается вырезка из газеты, в которой подчеркнуто десять слов.
«Мне нравится твой прием решения сложных примеров. Он предупреждает мои ошибки. Научи еще таким приемам. Паата. Плим».
«Советую тебе проявлять воспитанность — надо благодарить, когда тебя чему-нибудь учат. Только после этого я научу тебя другим приемам. Карлсон. Плим».
«Ура! У меня открытие. Если заранее два раза прочесть параграф, который завтра будут объяснять на уроке, то научишься в четыре раза большему. Если решать задачи и примеры, которые следуют за заданными, то понимаешь их лучше. Проверь это на собственном опыте. Карлсон. Плим».
«Я хочу знать, как ты рисуешь. Пришли мне несколько твоих рисунков. Паата. Плим».
«Последнее время мне не спится по ночам. Напиши мне длинную-предлинную сказку. Карлсон. Плим».
«Я обидел бабулю, и она не хочет со мной разговаривать. Посоветуй, пожалуйста, как мне с ней помириться. Паата. Плим».
«Ветер забросил ко мне эти три билета в цирк, я очень занят — работаю еще над одним научным открытием. Может, пойдешь ты с сестренкой и папой, а потом напиши мне обо всем, что там увидишь. Особенно о клоунах и отчаянных трюках. Карлсон. Плим».
«Большое спасибо, за билеты в цирк. Было очень интересно». Далее следует длинный рассказ о впечатлениях и «Паата. Плим».
«Уже десять дней ты мне не пишешь писем. В чем дело? Может быть, ты заболел? Я поднялся сегодня на крышу нашего дома, но там не нашел тебя. Почему не отвечаешь на мои письма? А знаешь, что было у нас в школе сегодня»? Далее следует рассказ об открытом уроке по математике и «Паата. Плим».
«В вашем учебнике для чтения напечатан рассказ, о каком-то Малхазе. Говорят, рассказ очень интересный. Напиши мне его краткое содержание. Карлсон. Плим».
«Получил твой подарок. Все десять книжек я уже прочел. Спасибо, дорогой Карлсон! Посылаю тебе плитку шоколада. Ты ведь любишь шоколад? Паата. Плим».
«Я самый предусмотрительный человек в мире. Каждое утро составляю план на весь день, а каждый вечер делаю отчет самому себе — как выполнил план. Советую поступать так же. Карлсон. Плим».
«Вот тебе материалы для твоего доклада о пчелах. Какая у них удивительная жизнь! Все это я выписал из детской энциклопедии. Паата. Плим».
Прилагается выписка на двух страницах.
«Советую тебе прочесть за две недели „Винни-Пух и все, все, все“. Я приступаю к чтению сегодня. Кто закончит первым, пусть напишет письмо со своими впечатлениями сразу же. Карлсон. Плим».
«У меня заболел зуб. Пошел сам к врачу. Он сказал, что зуб надо удалять и будет больно. Но я же самый храбрый: открыл рот, врач тянул-тянул щипцами мой зуб и еле вытащил. А я, как ни чем не бывало, ни звука, даже улыбнулся. Надеюсь, ты тоже храбрый. Ведь не зря я с тобой подружился. Напиши, как тебе будут вырывать зуб. Карлсон. Плим».
«Карлсон, когда же ты прилетишь ко мне? Ты же обещал! Мама вчера сказала, что я хороший мальчик. Может быть, открыть им тайну? Они никому ничего не скажут. Паата. Плим».
«Я уже посадил в нашем дворе деревце рядом с первым. Буду каждый день ухаживать за ним и поливать. Второе дерево, которое я посадил по твоему совету, назвал твоим именем — „Дерево Карлсона“. Я покажу его тебе, когда ты прилетишь ко мне. Паата. Плим».
«Карлсон, не улетай! Я тебя очень люблю. До твоего возвращения я прочту сто книг, может быть, еще больше. Но ты не улетай. Скоро начнутся летние каникулы. Мы с тобой могли бы поехать в деревню к прабабушке. Она очень обрадуется. Обещаю, что буду дружить со всеми ребятами нашего двора. Мне не жаль своих игрушек, своего велосипеда для них. Не улетай, Карлсон!.. Возвращайся скорее! Я буду ждать тебя. Паата. Плим».
Карлсон улетел, оставив тебе свои 55 писем, часть из которых приведена здесь, и заставил тебя отправить ему 80 писем, часть из которых также приведена здесь.
Он учил тебя находить удовольствие в преодолении трудностей.
Он нацелил тебя на радость познания и учения.
Он будил в тебе потребность к содержательной жизни.
Он дал тебе возможность ощутить красоту общения с людьми.
Карлсон улетел, оставив в твоей душе, добрые воспоминания, о детстве.
Когда вернется Карлсон?
Как — «вернется»? Ему никогда и в голову не приходило отдалиться от тебя. Он всегда был рядом с тобой. Он просто перевоплотился.
ОТМЕТКИ
Ты готовишь домашние задания. Они отнимают у тебя львиную долю времени. Твои учителя, по-видимому, решили придерживаться принципа «чем больше, тем лучше», имеющего под собой, как я убедился, наблюдая за тобой, песчаную почву. Из класса в класс объем домашних заданий все возрастал и все чаще запирал тебя в твоей маленькой комнатке. Ты заучивал, списывал, повторял, выполнял упражнения, решал задачи.
«Какая скука и однообразие!» — сказал ты как-то раз, когда был не то в пятом, не то в шестом классе. Тебя начал тяготить сам процесс обучения. Может быть, это произошло потому, что отметки как побудительные силы потеряли для тебя всякий смысл — ты не стремился к ним, так как в семье мы не придавали им никакого значения. Пусть не обидятся твои учителя, которые ставили тебе отметки и порой ожидали нашей строгой реакции. Мы в нашей семье свергли этих идолов, эти цифры от одного до пяти. Наши отношения с тобой они никак не колебали, как не меняли наши планы и намерения по отношению к тебе. В общем, отметки не служили нам основой для твоего поощрения или порицания.
Почему мы так восстали против отметок? Нет, мы восстали не против них. Мы просто указали им свое место — быть добрыми показателями качества знаний, но никак не устанавливающими погоду в нашей семейной жизни; быть надежным ориентиром в процессе учения, но никак не мотивом, определяющим суть этого процесса. Для нас было вовсе не все равно, ради чего учиться. Мы не хотели, чтобы ты учился ради отметок, ради похвалы и наград или из-за страха лишиться радости общения с нами, близкими тебе людьми. Мы избегали того, чтобы создавать тебе искусственные условия, которые бы вынудили тебя говорить нам неправду.
