Соляное сердце (СИ) - Руслана Рэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, это ты моя навязанная ученица? И что ж ты умеешь? Дар твой какой? — закидал вопросами старик. Он будто не услышал просьбу Вайорики про весточку к князю и продолжил разглядывать сестру.
Иринь занервничала, но старалась страха перед волхвом не показывать.
— Я изучала врачевание, травы, настои. Хочу целителем быть, — ответила Иринь.
Ион сощурил глаза и хмыкнул:
— Но дара в тебе нет, девочка. Никакого.
Воздух вокруг нас стал почти холодным. Дышать стало труднее. Я метнула взгляд на Иринь, она же посмотрела на Вайорику. Она удивленно разглядывала в ответ. На Иона боялись смотреть все.
— Значит, я все правильно чувствую. Вернее, ничего не ощущаю от тебя. И почему же сам Василе за тебя просил?
— Потому что она умная, рассудительная, много читает и ценит жизнь, — мой голос звенел от сдерживаемого напряжения.
Ион посмотрел на меня своими выцветшими голубыми глазами, похожими на корку льда над неглубокими соляными озерцами.
— Я не учу бездарных девиц! — рявкнул Ион на нас. — Зачем мне такая обуза, которая наугад будет настои смешивать, а не по магическому кругу? Не лекарь она, и не целитель, а мечтательница глупая, — сухо проговорил старик.
— Как же вы людей лечите, если так засохли изнутри и не видите очевидного: дар — это еще не талант! — огрызнулась я в ответ на обидные слова.
Иринь и Вайорика на меня зашикали, а я уставилась упрямо в блеклые глаза и вдруг увидела, как внутри них заиграли огоньки, зажгли взгляд Иона, и старик рассмеялся от души.
— Ох, и княженька досталась Василе. Ну и характерец огненной, да жесткий. Ну коле и госпожа будущая настаивает, то приму я тебя, Иринь, в ученицы, но хоть одну слезинку проронишь — выгоню, — строго сказал Ион. — А теперь говорите, что за послание надо князю отправить и покиньте мою обитель.
Вайорика не стала тянуть, а сразу все быстро и сухо пояснила, попросив не медлить, Ион кивнул, сказал, что сейчас свяжется с господарем и хлопнул перед нашими носами дверью, при этом втянув Иринь внутрь. Так мы и остались стоять с Вайорикой перед закрытой дверью.
— Ну что ж, давай тогда я тебе кухню и погреба покажу, с помощниками нашими познакомлю, пока князя ждем.
— Хорошо, — кивнула в ответ.
Через двор вышли мы сразу к небольшой замковой пристройке, которую Вайорика отперла ключом на большой связке.
— Это погреба, ключи я тебе все передам, когда сама попросишь и будешь готова.
Мы вошли в полутемное помещение, все заставленное снедью. Дух тут стоял весь пропахший травами и настоями, навевая мысли о доме. Мы тоже к зиме заготавливали разносолы да вялили рыбу с мясом, ягоды перетирали с медом, а уж какие соленья у нас были! Батюшка же с Торга привозил соль разную, да травы полезные, вот мы все в дело пускали.
Я прошла внутрь, изучая все полки и бочки, заглянула и сундуки, где оказались травы, грибы и орехи. Овощей пока не было, лишь малосольные огурчики да помидоры, но погреб был большой и удобный. Все запасы на зиму вместит легко.
— Отсюда можно попасть в поварскую. Без надобности в погреб не заходи. Мартуш не любит, когда ему мешают и в его запасах лазают. Все, что нужно, он приготовит, надо лишь поваренка послать с пожеланиями.
— У вас готовит мужчина?
— Готовят у нас пять мужчин, — ответила Вайорика и рассмеялась. — Не ожидала?
— Нет, — подтвердила я. — Но, отчего же взрослые мужи и таким женским делом занимаются?!
— Ты только на кухне этого не скажи — обид будет, ох, — улыбаясь посоветовала Вайорика. — А у вас, что ли, совсем ни один молодец не умеет обед себе состряпать?
— Не видовала такого. Все мужчины у нас на промыслах: либо соль, либо охота и рыбалка. Кто послабее, те в лес за ягодами и грибами. А вот так, чтобы у печи стоял и готовил, а не лежал на ней… Нет, не знаю таких историй.
— Значит, вдвойне удивишься. Вчерашний ужин наши повара готовили.
Я вспомнила нежное мясо, и очень вкусную перченую подливку, сладкий морс и ягоды засахаренные в меду, и в желудке заурчало, уж больно все вкусно было и сытно.
— Никогда бы не поверила, пока своими глазами не увидала бы.
— Тогда пойдем, — весело сказала Вайорика и открыла неприметную дверь. А за ней оказалась та самая большая поварская, где около небольших печей стояли мужчины, проверяя горшки. По середине стоял огромный дубовый стол, на котором резали, смешивали, раскладывали молодые мальчишки. Работа кипела, аж дым валил в открытые окна. Из-за жара печей даже в таком большом помещении было душно, но какие вкусные стояли ароматы! А когда из печи достали хлеб, то желудок мой предательски заурчал.
— Здравствуйте, княженька. Добре вам здоровья! — послышался позади меня басовитый голос.
Мы с Вайорикой обернулись, и я увидела огромного мужчину. Он был на голову, а, может, и на две выше Василе. Ручища как бревна.
— Мартуш, а я нашей княжне показываю двор, скоро она ключницей станет, будете к ней с нуждами приходить. А это Мартуш, главный над всей поварской, — уже обращаясь ко мне, проговорила Вайорика.
— Рада видеть вас в здравии, Мартуш. Спасибо за вашу заботу.
Мужчина заухал от смеха и уперся огромными руками в свои бока.
— Ох, уважили, госпожа. Рад служить. Ежели будут у вас новые рецепты домашние, да хитрости вы со мной всегда можете поделиться, чтобы на столе были милые вашему сердцу блюда.
Не совру, если скажу, что Мартуш был первым и пока единственным человеком, который так радушно принял меня. Вон, даже про любимые блюда спрашивает, хотя без моего указа мог и не заниматься таким. Василе здесь очень любили и ценили, но ко мне отношение было иное. Я для многих была чужачкой, от которой не знали, что ждать — удел всех невест.
— Спасибо вам большое. Я обязательно поделюсь любимыми блюдами, но утруждать вас часто не буду.
Мартуш поклонился, протер руки о передник и хотел что-то еще сказать, но позади послышался звон разбивающейся посуды. Он вскинул голову и зло сощурился, аккуратно протиснулся между нами и рявкнул громко:
— Бездельники, дормоеды, черти проклятые! Руки откручу от причинного места и на место поставлю! Быстро все прибрали и весь пол вымыли. А что разбили, то из ваших порций уберу!
Охо-хо, значит, Мартуш и таким может быть. Мальчишки бросились все убирать с виноватыми лицами, но злости у них на лицах я не увидела: вину
