«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА - Глеб Дойников

Капитан первого ранга Миклухо-Маклай, командир «Сунгари», с удовольствием смотрел на дело рук своих. Вернее, на дело рук своих комендоров — снаряды ложились у борта «Якумо» кучно, и если тот не начнет маневрировать, то с пистолетной дистанции в 25 кабельтовых его удастся нашпиговать еще пятью-шестью восьмидюймовыми снарядами. После чего погреба обеих башен опустеют уже по-настоящему. Похоже, что именно так японцы расценили молчание восьмидюймовок его крейсера, когда подпустили его на убийственные 25 кабельтовых, обстреливая только редким огнем из орудий среднего калибра. Вообще с остатком восьмидюймовых снарядов именно на «Сунгари» творилось что-то, чего Миклухо и сам понять не мог. Стоило ему сообщить Йэссену, что у него «осталось мало снарядов ГК», как тот приказал ему с парой поврежденных эсминцев отходить на север полным ходом. На запрос «прошу остаться в строю» адмирал его послал… В общем, не на север, а гораздо дальше. Сигнальщик, принесший расшифровку сигнала, даже пробормотал, что не знал, что «эдакое можно передавать флажным кодом». Только в Артуре в приватной беседе с Йэссеном Миклухо-Маклай выяснил, что его рапорт «осталось мало снарядов главного калибра» по пути к адмиралу трансформировался в «не осталось снарядов главного калибра». После чего адмирал решил не рисковать и убрать почти безоружный корабль из боя, невзирая на мнение командира этого самого корабля.[13] Весьма удачно, почти одновременно с открытием огня орудиями Миклухи, свое слово решила сказать и пара русских бронепалубных крейсеров. До этого они весь бой болтались под берегом, пресекая попытки японских легких сил пройти к транспортам, обойдя сцепившиеся колонны броненосцев. Последние пять минут они пытались обстреливать головную «Сикисиму», повторив удачный маневр Руднева при Кодзиме.

Разглядев в подзорную трубу, что носовая башня головного японца прекратила огонь, командир «Паллады» Сарнавский решил атаковать противника торпедами. Увы, «Паллада» и «Светлана» были вооружены стандартными для русского флота торпедами калибра 15 дюймов, с весьма небольшой дальностью хода. Из-за этого сближение на дистанцию выстрела заняло у них слишком много времени. На «Сикисиме» успели привести в порядок носовую башню, временно «контуженную» попаданием 6-дюймового снаряда, и отстреляться по «Палладе» в упор, с 10 кабельтовых. Обе стороны отделались тяжелым испугом — японцы при уклонении от трех торпед сломали последнее подобие строя, русские… Даже при стрельбе на циркуляции японцы всадили в «Палладу» один 12-дюймовый фугас и полдюжины шестидюймовых снарядов. От немедленной гибели русский крейсер спасло только то, что попавший 12-дюймовый снаряд был фугасным. Он сделал огромную пробоину, через которую мгновенно затопило две угольные ямы и куда следом влетел один из попавших снарядов среднего калибра. С креном на правый борт «Паллада» медленно начала поворот от японской колонны. Следующая за ней «Светлана» пока попаданий не получила, так как японцы вели огонь по более опасной «Палладе». Если бы на «Светлане» тоже был носовой торпедный аппарат, то от двух торпед в первом залпе и от двух во втором «Сикисима» или «Фудзи», наверное бы, не увернулись. Но «Светлана» была попыткой построить в «одном флаконе» крейсер и комфортабельную яхту для наместника Дальнего Востока. В результате, как и большинство гибридов «ужей и ежей», она не была ни достаточно колючей, ни необходимо длинной. Несмотря на авральное обдирание роскошной отделки и довооружение перед выходом из Кронштадта, «Светка», как ее фамильярно называли на эскадре, все же так и осталась полуяхтой. Но своей неудачной атакой русские бронепалубники добились весьма неожиданного результата.

Того машинально посмотрел на часы — 11.42. Надо было на что-то решаться, и реально у него осталось два варианта действий. Или командовать первому отряду разворот на юг, выводить броненосцы из боя, попутно оттягивая за собой и броненосные корабли Макарова. Это, с одной стороны, даст свободу Камимуре, ведь три русских «Пересвета» никак не смогут помешать атаковать транспорты и Камимуре и третьему боевому отряду: одним отрядом два более скоростных не остановить. А у младшего флагмана ведь есть еще и приданный отряд эсминцев… С другой стороны, есть хорошие шансы поймать тройку русских броненосных крейсеров, которые сейчас, очевидно, завязли в перестрелке с «Микасой», «Фусо», «Хатсусе» и кучей старых кораблей. При подходе основных сил японского флота эти наглецы окажутся зажатыми между двух огней. И если Руднев со своими более быстрыми «шеститысячниками» скорее всего успеет сбежать, то поврежденные и потерявшие ход «Рюрик» и «Баян» можно и утопить до подхода Макарова. Но есть и второй вариант… Если скомандовать Камимуре атаковать главные силы русских с востока, а его линкорам пойти в торпедную атаку, чего русские от него уж точно не ждут, то тогда между этих самых огней окажется весь русский линейный флот! Да, каждый из атакующих отрядов слабее кораблей Макарова, но русский адмирал не может позволить себе сближаться с японцами, у которых более дальнобойные и мощные торпеды. И если Камимура сможет подойти одновременно, то в получившейся каше можно подорвать несколько русских броненосцев! Но какой ценой? Что останется от Объединенного флота, и с чем ему, или его преемнику (если «Мияко» не переживет торпедной атаки на русский флот), придется встречать идущую с Балтики Третью эскадру русских?? А ведь в нее входят четыре броненосца типа «улучшенный „Цесаревич“», который вместе с «Александром» полчаса терпели сосредоточенный огонь всего японского флота, а сейчас после короткого ремонта опять в строю и идут в атаку…

— Поднять предварительный сигнал «к повороту», — отдал он приказ молодому командиру авизо и вперился в русские броненосцы биноклем, словно пытаясь разглядеть там единственный верный ответ.

Как всегда, когда судьба ставила его перед выбором из нескольких неочевидных вариантов действия, Того применил старую семейную хитрость, которой его, еще молодого лейтенанта, идущего в первый поход, научил дед. Он поднес бинокль к закрытым глазам и мысленно воззвал к Оми Ками Аматерасу. В первый раз он вспомнил рассказ старика о благоволении богини матери к их роду, командуя «Нанивой» во время войны с Китаем. Тогда он перехватил транспорт, полный китайских солдат, который шел под британским флагом… С одной стороны — очевидный вражеский десант требуется уничтожить. С другой — осложнения с Британией — главным поставщиком кораблей, орудий, котлов для японского флота — из-за оскорбления ее флага… На мгновение поддавшись панике и в попытке оттянуть принятие решения, не отнимая от глаз бинокля, он зажмурился и отчаянно воззвал к богам. Практически мгновенно перед его закрытыми глазами возник образ несущегося в атаку на врага всадника-самурая, а в ушах зазвучали слова из Хаге Куре: «Если не уверен — атакуй!» Тогда он, утопив транспорт, добил всех барахтающихся в воде китайских солдат и вытащил из воды только английского капитана. Еще пару раз подобная практика выручала его в разных переделках, но на этот раз… Что может означать привидевшаяся ему история о Даймио, который, пробираясь в родной замок на телеге под грузом дров с единственным самураем в роли возницы, попался вражескому патрулю. Тогда бдительный ассигару вражеского клана стал тыкать в дрова мечом, чтобы убедиться, что под ними никого нет. Он проткнул Даймио бедро, но тот, не издав ни звука, вытер платком кровь с меча и продолжил свой тайный путь. Что, гадские демоны, хотят сказать ему боги, послав сейчас именно это видение? Никогда еще их совет не был столь неразборчив… И тут Того вспомнил, как, прочитав эту притчу в первый раз, побежал к отцу с вопросом «А почему Даймио, великий воин, не выскочил из-под дров и не зарубил наглеца?» Слова его почтенного отца, а не сама легенда, вот в чем ответ на его вопрос…

— Поворот влево последовательно на шестнадцать румбов, курс юг. — Его выход из сатори совпал с докладом о готовности кораблей к повороту.

— Мы отступаем и выходим из боя? — молодой командир «Мияко» был разочарован настолько, что забыл о субординации. — Но почему?

— Лейтенант, если вы не заметили — русские образовали единый кильватер из девяти броненосцев. И еще выделили быстроходный отряд из трех «Пересветов». Нам с шестью кораблями не прорваться…

— Но если мы и крейсера Камимуры одновременно ударим по русским с двух сторон, то мы наверняка сможем выйти на дистанцию пуска торпед, Буси До учит нас, что, «имея 500 верных людей, можно разбить армию неприятеля в 10 000 человек»! Да, возможно, мы все погибнем, но это будет смерть во славу Японии и Микадо, смерть, достойная самураев!

— Буси До[14] была и еще долго будет настольной книгой для многих поколений самураев, и поверьте — я ее читал, — усмехнулся горячности молодого лейтенанта Того, все больше убеждаясь в верности своего решения, следующую фразу он выделил голосом так, как будто кого-то цитировал: — «Даймио не может себе позволить роскошь думать только о своей чести или славе. Он обязан позаботиться о верных ему людях до того, как может начать думать о себе». Жаль, однако, что никто пока не написал книгу «Даймио До», по которой должны были бы учиться жить и воевать не рядовые самураи, а командиры эскадр и армий… Нам сейчас, например, надо больше думать не о том, как выиграть это сражение, а как не проиграть для Японии войну. А потеряв флот перед приходом свежей русской эскадры, мы ее проиграем гарантированно. Поднять приказ «к повороту»!