Шесть дней июля. О комкоре Г.Д. Гае - Владимир Григорьевич Новохатко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что тут такое?
— Вон там был какой-то отряд конных, — Тоникс взмахнул плеткой правее дороги. — Увидели нас, стали стрелять. Ну мы их пулеметом и пугнули.
— Ну и что они?
— Зашли за горку возле дороги, не видать их. Гай поскакал к цепи, отыскал Устинова.
— Что думаешь делать?
— Буду сближаться. Если не собью сразу с высотки, подожду артиллерию, тогда вместе с Тониксом пойдем в атаку.
— Действуй.
Гай отдал поводья Иванову, велел отвести лошадей в лощину, сам пошел рядом с Устиновым. Прошли метров сто, с высотки ударил пулемет, около цепи взметнулись фонтанчики земли.
— Ложись! — закричал Устинов. — Короткими перебежками вперед!
Гай лег рядом с Устиновым, глядя, как отряд двинулся перебежками к высотке. Гай остановил бойца:
— Давай быстро в лощину, там мой ординарец с лошадьми. Скажи ему, чтоб скакал к батарее и скорее привел сюда три орудия. Понял?
— Понял, товарищ Гай!
Перед высоткой залегли — пулемет прижимал к земле, стреляли и из винтовок. Устинов послал связного на правый фланг — велел обходить высотку с фланга, оттуда вскоре донеслись выстрелы и разрывы гранат.
— Ну что, ударим? — Устинов посмотрел на Гая.
Гай ощутил холодок напряжения — сейчас нужно вставать и бежать под огнем, заставил себя встать. Взмахнул рукой с маузером, закричал гортанно:
— За мной, храбрецы! Вперед!
И побежал по заросшей травой земле, ощущая спиной бегущую цепь. С высотки бешено строчил пулемет, впереди поднялись фонтаны гранатных разрывов. «Бежать быстрее, бежать быстрее», — колотилось в мозгу. До вершины оставалось метров двадцать. Гай увидел, как вскочили и бросились бежать белогвардейцы, выстрелил несколько раз на бегу. Глянул вправо — там, у пулемета, шла рукопашная, лязгало железо, кричали что-то. Гай остановился, мимо пробежали бойцы вниз, под горку, за убегавшими белогвардейцами. Гай не сразу отыскал Устинова, тот тяжело дышал, глаза блестели, он то и дело облизывал языком губы.
— Сбили! — радостно сказал Гай Устинову. Тот коротко кивнул, бросил:
— Будут знать, чертовы дети!
— Скажи Тониксу, чтоб выслал дозор человек в пять, если встретят кого, пусть в бой не ввязываются. Я поеду орудия потороплю.
Гай вернулся в лощину, вскочил в седло и поскакал вдоль дороги навстречу отрядам.
Вдали показались три упряжки с орудиями. Гай подождал, когда они подъедут, сказал Кожмякову:
— Давай к Устинову, он скажет, что делать. Вперед пехоты не лезь, у белых там кавалерия есть.
— Понятно.
Гай доехал до отряда Андронова, приказал ему обогнать обоз и идти вслед за Устиновым, быть в резерве на случай боя. Андронов громко скомандовал идти быстрее, говор в колонне стих, отряд в молчании прошел мимо сидевшего на лошади Гая.
Гай решил проехать вдоль колонны, рассказать отрядам об успешном бое, люди томятся неизвестностью — что там за стрельба была. Поравнявшись с отрядом Анфимова, Гай приподнялся на стременах и выкрикнул:
— Белые выставили заслон с пулеметами. Бойцы отряда Устинова сбили его и пошли дальше. Нас никто не остановит, товарищи бойцы!
Так доехал он до замыкающего колонну отряда Жданкина. Остановился рядом с ним, оглядел горизонт за колонной, подозрительного ничего не было.
— Появлялся кто с утра? — спросил он Жданкина.
— Да вроде нет. Проехали тут верхом двое поперек дороги, но это, наверное, местные.
— Дозорные пусть все время на виду держатся, не отстают. А то налетят и поминай как звали.
— Да наши дозорные сами нам на пятки наступают, — засмеялся Жданкин. — Отгонять приходится.
— Ну, бывай тут, — Гай стеганул лошадь, кивнул Иванову: — Пошли вперед.
Пока ехал, думал о совещании с командирами/Вот сейчас будет разговор с Андроновым — как склонить его на свою сторону? Почему командиры так держатся за выборность? Наверное, потому, что они независимы от вышестоящего начальства, которое не сможет сменить командира, раз он выбран коллективом. Дорожат этой независимостью. Зависимость от мнения коллектива стреноживает командира. Бывают случаи, когда вместо исполнения, приказа начинается его обсуждение, и ничего командир не может сделать, отряд решает по-своему. А как быть в этом случае вышестоящему командиру, который ждет исполнения своего приказания, рассчитывает на одно, а на самом деле получает другое? Самостийность путает все карты. Как переломить это бесконечное новгородское вече? Завтра тоже будет вече, и неизвестно, чем оно кончится.
Доехали до боевой дружины коммунистов Самары. Гай подозвал Андронова.
— Как дела?
— Идем помаленьку, — кряжистый, неторопливый Андронов держался со спокойной уверенностью. — Привала на обед, я слыхал, не будет?
— Покорми людей всухомятку на привале. Как у тебя в отряде?
— Да вроде все в порядке.
— Слушаются тебя?
— Уговоришь — слушаются. На командирской должности язык работает без устали.
— Это-то и плохо! У командира рот должен пореже раскрываться, тогда цена словам будет больше. А у вас каждый пустяк семь раз обсуждается.
— Ну разъяснить же надо что к чему.
— Опять же это плохо — каждое распоряжение семь раз растолковывать. На войне ты не новичок, Андронов, а того не хочешь понять, что тут порядки не гражданские должны быть.
— Почему же не хочу, я это давно вижу, что трескотни много.
— А чего ты терпишь?
— Так не я эти порядки завел! Меня самого командиром выбрали. Да и тебя тоже выбирали, когда ты в Самарскую дружину пришел.
— Это уже дело прошлое. Нам нужно настоящую армию создавать, не то мы все время битые будем. Пока белые воюют, мы митингуем. А в итоге бежим, как зайцы, не знаем, где наши находятся.
— Да, у белых дело поставлено серьезно.
— А кто нам мешает сделать свою крепкую армию? Сами же мы себе и мешаем партизанщиной. Выбираем, митингуем, заменяем, чуть что не так вышло. На войне прежде всего об общей обстановке думать надо. Бывает, что для отряда тяжко, для общего дела хорошо. Без убитых на войне не обходится — на то война.
— Да кто против этого спорит, — сказал Андронов.
— Вот ты и скажи свое слово на совещании. Ты командир авторитетный, к тебе прислушаются.
Он хотел поговорить еще с Павловским, но на пути к нему услыхал далекую винтовочную трескотню и прибавил ходу. Проехал мимо отряда Павловского не останавливаясь. Отряд Устинова застали опять в цепи, только теперь он был повернут вправо от дороги. Устинов стоял на возвышении, глядел в бинокль в сторону далекого леска.
— Что тут у вас?
— Кавалерия белых
