И сердце на куски - Марина Князева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ты неисправим, Смоленцев! – я села в машину и завороженно застыла.
Дорогая, мощная, красивая тачка. Я на такой еще ни разу не каталась.
- Надежда умирает последней, – Ваня сел за руль и с интересом посмотрел на меня.
Как истинный автоман, он испытывал безграничное удовольствие, наблюдая, как я медленно изучала панель легким прикосновением пальцев. Судя по его довольной улыбке, я неплохо разбиралась в тачках.
- Нравится?
- Очень.
- Хотела бы себе такую?
- Хотела бы. Но ведь это нереально. Я даже не могу представить себя за рулем этого зверя.
- Надо верить в чудеса, Суворова.
- Да какие чудеса? Уверена, этот малыш стоит немереных денег и принадлежит какому-нибудь наглому, зажравшемуся мажору.
- Почти в точку, – согласился Смоленцев.
- Чья она?
- Моя! – раздался голос из-за спины.
Это было так неожиданно, что я вскрикнула и подпрыгнула на месте от испуга.
Обернувшись, я увидела разлегшегося на заднем сиденье Горячева, который, криво усмехаясь, холодно смотрел в мои глаза.
Я не ожидала его увидеть так быстро. Я наивно верила, что вчера была наша с ним последняя встреча. И уж точно не хотела, чтобы он поехал с нами завтракать. Я была не готова проводить время с Ваней под тяжелым опасным взглядом Клима Горячева.
Увидев его вчера за рулем феррари, я испугалась просто до чертиков.
Я никогда не оставалась наедине с парнем, кроме Ваньки. А уж с таким наглым и самоуверенным тем более. Пусть он хоть сто раз друг Смоленцева. Мне было все равно. Я просто чувствовала эту дурную энергетику, исходящую от него тоннами и понимала, что надо бежать. Но тело словно парализовало, язык онемел, и я судорожно вцепилась в ручку автомобиля, ежесекундно молясь всем богам, чтобы мы не разбились на каком-нибудь крутом повороте.
Горячев гнал как сумасшедший, что означало ему и вправду не понравилось мое общество, и я была ему в тягость. Наше общение обещало быть кратковременным. И мне бы радоваться, но вместо этого я украдкой изучала Горячева, не в силах отвести взгляд.
Сильные, мощные руки с четко очерченными мышцами. Стоило ему чуть-чуть напрячься, как на них появлялись дорожки вен. Зрелище было захватывающим. Ладони с длинными ровными пальцами были ухоженными и как-то слишком бережно сжимали руль. Я даже не поняла в какой момент поймала себя на мысли, что хотела бы почувствовать их прикосновение к себе. И сразу же лицо и шею залила краска стыда, а воздух вокруг стал горячим, тягучим. И желание смотреть не пропало. Оно стало сильнее. До тех пор, пока Клим не поймал меня снова за разглядыванием своей персоны.
Мне хотелось провалиться сквозь землю. И будь я немного посмелей, то согласилась бы выпрыгнуть из машины. Но я была трусиха. И я боялась не только Горячева. Я боялась еще и себя. Потому что не могла бороться собой. До самого дома украдкой я продолжала исподтишка бросать взгляды на Клима. По непонятным мне причинам он был так притягателен.
Коротко остриженные волосы и лохматый, небрежно зачесанный назад чуб, сощуренные немного глаза и сосредоточенный на дороге взгляд. Клим больше не смотрел на меня, но я так остро чувствовала его присутствие, что, как только он остановился около моего дома, я трусливо сбежала. Даже не попрощавшись и не сказав банальное спасибо.
Пока бежала к подъезду думала о том, что мне никогда не было так страшно, как во время этой поездки. Но я так ошибалась.
Оказавшись в плену рук Горячева, я просто застыла как статуя и не понимала какая сила меня держит. Я не чувствовала ног, но ощущала его запах. Острый, дурманящий. Он въелся в мои ноздри, и я знала, что теперь узнаю его из тысячи.
Клим не дотронулся до меня даже пальцем, но я вся горела. Меня бросало то в жар, то в холод. И я не могла справиться с дрожью, охватившей все мое тело.
Странно, но Горячев тоже дрожал. Он словно дикий зверь склонился к моей шее и с упоением втягивал мой запах. Еще несколько часов назад я бы в жизни не поверила, что такое бывает. Что можно вести себя, словно животное. И чувствовать, как животное. Невыносимо дико хотеть прикосновения. И пьянеть от этих желаний.
Я не помню, как сбежала. Помню, что было стыдно жутко. Лежа в кровати, я мечтала забыть все то, что неожиданно почувствовала рядом с Климом. Потому что так не должно было быть. Этого не должно было случиться. Я очень любила Смоленцева, собиралась за него замуж и хотела быть счастливой именно с ним. И мне достаточно было просто избегать Горячева, чтобы не оказаться рядом с ним снова. Всего делов-то.
Но не прошло и двенадцати часов, как мы снова оказались с ним в одном и том же замкнутом пространстве. И пусть рядом был Ванька, легче мне не стало, скорее наоборот. Мне еще стало стыдно за то, что рядом с Климом я испытала нечто опасное, неизведанное и лишающее воли. Чего никогда не было со Смоленцевым.
Рядом с Ванькой мне было уютно, спокойно. И это было правильно. А от Клима нужно было бежать без оглядки. Впервые в жизни я была согласна со своей интуицией, поэтому отвернулась от Клима и поклялась, что больше не посмотрю в его сторону никогда.
- Наглый, зажравшийся мажор! – рассмеялся Ванька над моим предположением, трогаясь с места.
- Какой есть, – пробурчал Клим за моей спиной, – я спать! Просьба не беспокоить!
Я с облегчением выдохнула. Мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя. И оба парня дали мне эту передышку. Клим спал или делал вид, а Ванька включил негромко радио и просто молчал. После бессонной ночи он был не слишком разговорчив.
Проехав несколько кварталов, мы остановились около заправки. Ванька вышел, а мы остались наедине с Климом. Горячев не нарушал тишину. Значит и вправду уснул, подумала я и
