Оборотная сторона полуночи - Сидни Шелдон

– Хочешь еще чего-нибудь? – спросил Рон.

«Хочу ли я? Да, конечно! Я хочу медленно плыть в Китай. Я хочу, чтобы какой-нибудь людоед сварил меня в своем котле и пообедал мной. Я хочу к маме!»

Рон смотрел на нее и ждал ответа. Она глубоко вздохнула и ответила:

– Я... я ни о чем не могу думать.

– Ладно.

Он произнес это слово медленно, по складам и так тщательно, что, казалось, собирался поставить между ними кровать прямо здесь, на столе.

– Пошли.

Он поднялся, и Кэтрин последовала за ним. Возбуждение от спиртного прошло, и у нее исчезло приподнятое настроение, в котором она пребывала за столом. У Кэтрин задрожали колени.

Они вышли на улицу. Был теплый осенний вечер. Кэтрин вдруг пришла в голову спасительная мысль: «Он не собирается класть меня в постель сегодня ночью. Мужчины никогда так не поступают при первом свидании. Он пригласит меня на обед еще раз. Тогда мы пойдем в „Энричи“ и сможем получше познакомиться. Мы действительно узнаем друг друга. Возможно, он полюбит меня, а я его. У нас будет сумасшедшая любовь, он познакомит меня со своими родителями, и тогда ему будет хорошо... Я не стану так глупо впадать в панику».

– Какие мотели ты предпочитаешь? – спросил Рон.

Кэтрин уставилась на него, не в силах выговорить ни слова. Мечты о благородном, тихом, «музыкальном» вечере с его родителями мгновенно улетучились. Этот подлец собирается уложить ее в постель в мотеле! Но ведь этого-то она как раз и хотела? Разве не ради этого написала она свою идиотскую записку?

Теперь Рон положил Кэтрин руку на плечо и мягко опускал ее вниз, поглаживая ее кожу. Кэтрин почувствовала приятное ощущение в паху. Она сделала глотательное движение и сказала:

– Все мотели похожи один на другой.

Рон как-то странно посмотрел на нее. Потом он просто добавил:

– Ладно, тогда пошли.

Они сели в его машину и двинулись в западном направлении. Тело у Кэтрин заледенело, но мозг лихорадочно работал. Последний раз она останавливалась в мотеле в восьмилетнем возрасте, когда вместе с родителями пересекала страну из конца в конец. И вот сейчас она снова держит путь в мотель, чтобы лечь в постель с незнакомым человеком. В сущности, что она о нем знает? Только что он красив, пользуется популярностью и никогда не откажется переспать с женщиной, если та не против. Рон потянулся к ней и взял ее за руку.

– У тебя руки холодные, – сказал он.

– Холодные руки, горячие ноги.

«О Боже, что же я несу, – подумала она, – опять я выступаю». Кэтрин почему-то вспомнила слова старой песенки «О, сладкая тайна жизни». Теперь ей предстояло раскрыть эту тайну. Она едет с Роном в мотель, чтобы постичь ее до конца. В голове у Кэтрин проносились строки из книг, рекламных объявлений и весьма прозрачных стихов на сексуальные темы: «Покачай меня в люльке любви», «Прошу тебя, сделай мне это еще раз» и «Это делают птицы». Ну что ж, подумала она, теперь и Кэтрин собирается сделать это.

По обеим сторонам улицы мигали огромные красные огни и неоновые вывески, которые оживают по ночам, навязчиво зазывая нетерпеливых молодых любовников в дешевые и временные приюты. «МОТЕЛЬ ВЕСЕЛОГО ОТДЫХА», «НОЧНОЙ МОТЕЛЬ», «ГОСТИНИЦА „МИЛОСТИ ПРОСИМ“» и «ОТДЫХ ПУТНИКА» (название, которое теперь почему-то считалось фрейдистским!). Бросалось в глаза невероятное убожество воображения. Однако вполне возможно, что у владельцев этих заведений попросту не хватало времени на такие пустяки. Они едва успевали класть в постель молодые блудливые пары, а потом вынимать их оттуда. Тут уж не до литературной обработки.

– Вот, пожалуй, лучший из мотелей, – сказал Рон, показывая на светящуюся вывеску.

«ГОСТИНИЦА „РАЙ“. ЕСТЬ СВОБОДНОЕ МЕСТО».

Как это символично! В раю освободилось место, и она, Кэтрин Александер, готовится занять его.

Рон въехал во двор и остановил машину у побеленного здания конторы с надписью на дверях: «Позвоните и входите». Во дворе было около двадцати пяти пронумерованных деревянных бунгало.

– Ну как, тебе нравится? – спросил Рон.

«Здесь как в дантовом аду; как в римском Колизее, когда там собираются бросить христиан на съедение львам; как в Дельфийском храме, где весталка с ужасом ждет своей участи».

Кэтрин вновь почувствовала приятное возбуждение в паху.

– Потрясающе! – ответила она. – Просто потрясающе!

Рон понимающе улыбнулся.

– Я сейчас вернусь.

Он положил руку на колено Кэтрин и погладил ее по бедру. Затем он быстро и бесстрастно поцеловал ее, выскочил из машины и помчался в контору. Кэтрин осталась сидеть в машине. Она смотрела ему вслед, стараясь ни о чем не думать.

Вдруг где-то вдали она услышала вой сирены. О Боже, пришла она в ужас, это же облава! В подобных местах всегда устраивают облавы! Дверь конторы управляющего отворилась, и появился Рон. Он нес в руке ключи и, по-видимому, не обращал никакого внимания на сирену, которая выла все ближе и ближе. Рон подошел к машине с той стороны, где сидела Кэтрин, и открыл дверцу.

– Все в порядке, – сказал он.

Сирена надрывалась уже совсем рядом, и ее леденящий душу вопль приближался с ужасающей скоростью. Может полиция арестовать их только за то, что они въехали во двор?

– Пошли, – поторопил Рон Кэтрин.

– А этого ты что, не слышишь?

– О чем ты?

Звук сирены пронесся мимо них и раздавался теперь на другом конце улицы, удаляясь. О черт!

– Птицы, – слабым голосом произнесла Кэтрин.

Лицо Рона выражало нетерпение.

– Что-нибудь не так? – поинтересовался он.

– Нет, ничего, – поспешила ответить Кэтрин. – Я иду.

Она вылезла из машины, и они направились к одному из бунгало.

– Надеюсь, что тебе достался номер, который принесет мне счастье, – весело обратилась она к нему.

– Что ты сказала?

Кэтрин подняла голову, посмотрела на него и вдруг поняла, что ее попросту не было слышно. Во рту у нее пересохло.

– Ничего, – недовольно буркнула она.

Они подошли к двери, на ней красовался тринадцатый номер. Поделом тебе, Кэтрин! Этим небо предупреждает тебя, что ты забеременеешь. Бог решил наказать Святую Кэтрин.

Рон отпер дверь и открыл ее, пропуская Кэтрин вперед. Когда он зажег свет, Кэтрин вошла в комнату. Она не верила своим глазам. Создавалось впечатление, что все пространство занято огромной кроватью. Из другой мебели в комнате были только стоявшее в углу мягкое кресло неприглядного вида, небольшое трюмо и рядом с кроватью старое радио с приемной щелью для двадцатипятицентовых монет. Попав в такую комнату, никто ни на секунду не усомнится в ее назначении – это помещение, куда молодые люди приводят девушек для удовлетворения своих половых потребностей. Здесь не скажешь: «Ну вот, мы наконец попали на лыжную базу», или «Мы находимся в зале для военных игр», или «Мы въехали в номер для молодоженов отеля „Амбассадор“». Нет, это просто дешевое любовное гнездышко. Кэтрин повернулась, чтобы посмотреть, что делает Рон. Он закрывал дверь на задвижку. Прекрасно. Если вдруг нагрянет полиция нравов, ей придется ломать дверь. Кэтрин тут же представила себе, как двое дюжих полицейских выносят ее, голую, из номера, а в это время предприимчивый фотограф делает снимок, который потом появится на первой полосе газеты «Чикаго дейли ньюс».

Рон подошел к Кэтрин и обнял ее.

– Ты нервничаешь? – спросил он.

Она подняла на него глаза и выдавила из себя смех.

– Нервничаю? Не будь идиотом!

Он продолжал изучающе смотреть на нее, подозревая в неискренности.

– Ты ведь занималась этим раньше, да, Кэти?

– Я не веду записей.

– Весь вечер у меня к тебе какое-то странное отношение.

«Ну вот и наступило самое страшное. Из-за моей проклятой девственности он возьмет меня за жопу и вышвырнет ко всем чертям. Но я не допущу этого. По крайней мере сегодня ночью».

– Какое отношение?

– Сам не знаю. – У Рона в голосе чувствовалась растерянность. – Иногда ты бываешь очень сексуальной; ну, понимаешь, у тебя есть физическое обаяние, «изюминка», а иногда ты где-то далеко-далеко и холодна как лед. В тебе как бы живут два человека. Так кто же из них настоящая Кэтрин Александер?

«Та, что холодна как лед», – машинально призналась себе Кэтрин. А вслух сказала:

– Сейчас я тебе это покажу.

Она обняла его и поцеловала в губы. В нос ей ударил запах только что съеденного яйца по-китайски.

Рон сильнее прижался к ней губами и крепче притянул ее к себе. Он взял в руки ее груди и стал ласкать их, одновременно стараясь поглубже проникнуть языком ей в рот. Кэтрин почувствовала, что где-то внизу у нее стало горячо и мокро и что ее трусики пропитываются влагой. Наконец-то, подумала она. Теперь это сбудется! Наверняка сбудется! Она еще крепче обняла его, и ее охватило растущее, почти невыносимое волнение.

– Давай разденемся, – предложил Рон хриплым голосом. Он отодвинулся от нее и стал снимать пиджак.

– Подожди, – сказала она. – Можно, я сама тебя раздену?