Свет твоих глаз - Мира Айрон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * * * * * *
В один из вечеров в начале октября Люда и Юлька пришли из детского сада намного позднее, чем обычно. Михаил уже вернулся с работы и успел разогреть ужин, но потом ужин снова остыл.
Одному есть не хотелось, хотя раньше, в прежней жизни, это было для Михаила в порядке вещей. В прежней жизни, будучи председателем комитета комсомола целого завода, Михаил часто задерживался на работе, и Вера никогда не ждала его, чтобы поужинать вместе.
За прошедший год Михаил привык совсем к другому, и теперь даже представить себе не мог: как это — сесть и поужинать в одиночестве. Ужинали всегда втроём. А в выходные вместе и завтракали, и обедали, и ужинали. Даже когда Михаил работал на пилораме и возвращался порой очень поздно, Люда кормила Юльку раньше, а сама всегда ждала мужа, чтобы составить ему компанию.
А ещё собирала ему с собой на пилораму обед каждое утро. Даже сейчас, когда Михаил работал на фабрике, где была неплохая столовая, Люда умудрялась положить ему утром с собой пирожки, оладьи или бутерброды.
Пирожки, которые готовила жена, — это вообще отдельная тема, шедевр. Даже в такие моменты, когда с деньгами было совсем туго, Люда умела приготовить вкуснятину практически из ничего. А ещё она так, как никто больше, умела создавать уют.
Михаил, которого с детства воспитывали в спартанских условиях, да и после никто особым вниманием не окружал, очень быстро привык к теплоте и заботе Людмилы.
Даже жизнь в общежитии не казалась рядом с Людой какой-то бытовой неустроенностью. Михаилу всегда хотелось домой, хоть этот дом и находился теперь в тесной комнате общежития блочного типа.
Когда раньше они жили в общежитии с Верой и маленькой Светланкой, Вера буквально изводила Михаила постоянными жалобами, прочно обосновавшись в позиции жертвы. А уж что было, когда он уступил ордер Анатолию Долгих…
Теперь Анатолий живёт в той самой квартире с новой женой, — привёл девчонку, приехавшую из деревни, совсем молодую. Бывшая свекровь Люды как-то написала об этом в письме.
Люда только плечами пожала, прочитав, и сказала: "Пусть будет счастлив". Михаил, притаившись, ждал от жены какого-нибудь упрёка или жалобы — ведь они-то теперь живут в общаге, вдали от родных. Но Люда больше ничего не сказала и вообще перевела разговор на другую тему. Об Анатолии и его житье-бытье не было сказано ни слова, — ни в этот раз, ни после.
…Стрелки часов приближались к восьми, на улице уже стемнело, и стало бесполезно выглядывать в окно — всё равно ничего не видно. Где же они? Михаил хотел было пойти в сторону детского сада, но засомневался: а вдруг его девчонки зашли в магазин, и он с ними разминется?
Пока думал, в замке общей двери повернулся ключ, раздались родные голоса, и в комнату вошли весёлые Люда и Юлька.
— Ну наконец-то! Где вас носит? — Михаил очень хотел выглядеть строгим, даже сердитым, но от облегчения и радости ничего со строгостью и сердитостью не получилось.
— Мы в больницу ходили, дядь Миша, — бойко сообщила Юлька, снимая резиновые сапоги.
Люда молчала, кусая губу. Ей, конечно, очень хотелось попросить дочку, чтобы та молчала об их походе в женскую консультацию. Хотелось сделать сюрприз Мише, сообщить мужу обо всём с глазу на глаз. Но она с детства приучала Юлю никогда не лгать и ничего не утаивать, потому о молчании и скрытничестве не могло быть и речи.
— В больницу? — растерялся и испугался Михаил, но потом заглянул в лицо жены и вдруг всё понял.
Он всегда всё понимал про Люду, с самого начала их отношений. Увидев взгляд мужа, Люда смутилась ещё сильнее, покраснела до корней волос.
— Надеюсь, всё хорошо в больнице? — спросил Михаил у Юльки.
— Я маму в коридоре ждала, но мама потом сказала, что всё хорошо, — беззаботно ответила Юлька и выскочила в общий их с соседями из второй комнаты коридор — мыть руки.
— Наконец-то дождались сыночка, — прошептал Михаил на ухо Люде, прижавшись к её спине. — Юлька не знает пока?
— Пока нет, срок ещё маленький, всего шесть недель. Позже скажем, — тоже шёпотом ответила Люда, прижавшись затылком к плечу мужа.
Спорить не стала: сыночек так сыночек. Может, Миша прав как обычно.
Михаил быстро поцеловал Люду в макушку и в щёку, и отпустил, потому что услышал приближающиеся шаги Юльки.
Ужин пришлось снова разогреть. А когда пили чай, пришёл комендант и пригласил Михаила к общему телефону, находившемуся на вахте.
Михаил и Люда тревожно переглянулись. Родители Люды и Михаила звонили обычно по выходным, с переговорного, заказывали межгород. Таких вечерних звонков по будням не было ни разу за всё время.
Когда Михаил вернулся спустя десять минут, Люда сразу поняла по его лицу, что случилось нечто выходящее из ряда вон. Однако то, что муж решил дождаться, когда Юля ляжет спать, а потом поговорить, Люду немного обнадёжило: значит, большой беды ни с кем из самых близких не произошло.
— Что, Миша? — Люда заглянула в лицо мужа, когда они пили поздний чай.
— Ехать надо, Людочка, — очень серьёзно сказал Михаил. — Светик одна осталась, у моих родителей живёт третий день.
— Как одна? — испуганно прошептала Люда.
— Представляешь, Вера в сентябре поехала по путёвке в Финляндию и там соскочила, — растерянно и очень тихо ответил Михаил.
— Как понять — соскочила?
— Осталась, понимаешь? — почти одними губами произнёс Михаил. — С каким-то немцем из ФРГ. Сбежала от туристической группы.
— А Света? — Люда была в таком шоке, что не могла понять, как у неё вообще получается говорить.
— А Светик с бабушкой оставалась, с моей бывшей тёщей. Тёща ведь путёвку Вере достала через знакомых, по большому блату, а тут такое. Скрывала от всех сначала, когда Вера вовремя не вернулась, но позавчера сообщили откуда следует, и мать Веры увезли с инсультом. В реанимации была сутки, а вчера днём её не стало, не пережила.
— Боже, ужас какой, — Люда прижала ладони к губам. — Бедная Света… Как она?
— Мама говорит, не понимает ничего пока. В школу они не отпускают её, дома сидит. Но о том, что той бабушки не стало, сказали. Как не скажешь? Свете ведь не два года. Восемь будет через три месяца.
— Света ведь только в первый класс пошла…
— Может, и к лучшему то, что она ещё привыкнуть к той школе не успела. Здесь быстрее привыкнет.
— Надеюсь, — кивнула Люда. — Когда
