Рин. Книга I. Звезда и жернов. Экземпляр для свободного и бесплатного распространения в интернете - Макс Армай

Итак, что же тут всё-таки произошло? Явились ли они невольными свидетелями какой-то неведомой им драмы, действие которой ни в коей мере их не касается, и о которой теперь можно благополучно забыть, или же всё это – грозное и важное предупреждение, игнорировать которое ни в коем случае нельзя, и надо теперь всемерно готовиться к чему-то абсолютно неизвестному, но, без сомнения, чрезвычайно опасному? Что же именно ему теперь докладывать на совете?

Нгунги устало лёг на кровать и закрыл глаза. Он не нуждался во сне, но отдыхать, как и всем остальным обитателям этого мира, ему было нужно.

Судя по всему, он ещё не готов дать хоть какой-либо внятный ответ даже самому себе. По крайней мере сейчас… Наверное, должно пройти какое-то время, чтобы всё это улеглось в его голове, чтобы он сумел почувствовать скрытый ритм этих событий, и, быть может, тогда он и придёт к какому-нибудь выводу… Или поймёт, какие ещё вопросы и кому он должен будет задать... А до тех пор, он будет отдыхать, и ждать того, что выяснят его инткулы, отправившиеся в город на охоту за слухами и вообще всем, что может показаться интересным.

Глава 4.

На следующее утро Рин был разбужен неистовым перезвоном колоколов. Уж на что они все последние дни трезвонили, но сегодня – словно и вовсе ополоумели! Рин откинул одеяло и бросился к окну. Судя потому, что все горожане спешили направо и скрывались из виду за поворотом перед домом нди’а Ффунгри, причиной этого всеобщего переполоха было нечто, происходившее у Восточных городских ворот. Рин бросился к стулу за одеждой, и стал торопливо натягивать на себя вещи. Камзол он застёгивал уже на бегу. Перепрыгивая на лестнице сразу через несколько ступенек, он, буквально влетел на первый этаж и бросился к двери на улицу.

- Рин! Стой! Слёзы Господа нашего! – услышал он позади сердитый голос матери.

- Рин, возьми и меня! – вторил ей возбуждённым фальцетом Лик.

- И меня! – не отставала от младшего братишки Аша.

Рин про себя досадливо выругался и обернулся.

- Рин, не будь таким себялюбцем: возьми и нас с собой! – мама, одевшись по-праздничному, стояла перед стойкой, держа за руки Лика и Ашу, которые, от снедавшего их нетерпения, всё норовили вырваться на свободу. Но та держала их крепко, так что у них, несмотря на всё их старание, ничего не получалось.

- А куда?.. Что случилось-то? – развёл руками Рин.

- Вот ведь интересно! – мама аж притопнула ногой. И если до этого её удивительно красивые изумрудно-зелёные глазаискрились весельем, то едва Рин задал эти свои нелепые вопросы, как они тут же сердито засверкали, подобно, двум ярких звёздам, а её тонкие, словно бы нарисованные брови, озабоченно сдинулись. – Несётся сломя голову, и даже сам не знает куда! И за какие такие грехи Всесущий наградил меня подобной бестолочью? Ведь это ж надо – грубит самому господину герцогу, а потом мчится невесть куда, как ни в чём не бывало!

Рин виновато потупился.

“Ну вот, начинается!” – подумал он, лихорадочно пытаясь придумать хоть какое-нибудь оправдание.

- Мама, мама! Мы опоздаем! Там всё закончится! – Лик усиленно выдергивал из ладони матери свою руку, но безрезультатно. Тогда он поджал ноги, и повис всем своим весом. Мама отпустила Ашу и отвесила своему младшему сыну внушительный подзатыльник. – Не балуйся Лик! Сколько можно повторять?!

Лик заревел, и Аша, вслед за ним, тоже:

- Там же всё ко-о-о-ончи-и-и-иться ма-а-ма-а-а-а!!!

- Да там ещё ничего и не начиналось!.. И не начнётся раньше полудня, – возразила мама, грациозным жестом отводя в сторону упавший на лицо локон. Повернувшись на пару секунд к зеркалу, она ловко поправила нехитрую свою причёску, а затем слегка одёрнула платье, отчего, и без того глубокий врез на её прелестной груди, опустился ещё чуточку ниже. Затем, видимо оставшись довольной увиденным в зеркале, она сменила гнев на милость и, успокаивающе потрепав по голове Лика, примиряюще улыбнулась своему старшему сыну. – Ладно, Рин... Видно ничего уже с тобой не поделаешь: такой уж ты уродился, нескладный... Ну что идём, чада мои горемычные?

- Да в чём же, всё-таки, дело? Из-за чего весь этот переполох? – растерянно вопросил Рин.

- Господин верховный квистол решил посетить наш город! – ответила, не оборачиваясь,мама, волоча за собой Лика и Ашу.

-А-а!.. – и как он об этом забыл? Это всё визит к верховному иту: он выбил его из колеи! Хотя, Рин, вроде бы, и не слишком тогда испугался. Нет, в первый момент ему, конечно, было страшно… Даже очень страшно… Особенно смотреть на это трёхногое, нелепое создание, которое так пугающе взирало на него своими зелёными вертикальными глазами без зрачков. Но это только в первое мгновение. Ибо, как только верховный ит заговорил, голос оказался у него, на удивление, мелодичным, а речь – вежлива и приятна. И, вообще, Дэдэн оказался прав: никаких причин боятся его не было, пусть даже он и выглядел, поначалу, столь непривычно зловеще. Под конец беседы, Рин, пожалуй, уже и не замечал, что его собеседник вовсе не человек, хотя, нельзя сказать, чтобы Нгунги что-либо специально для этого делал. Нет, он держался величественно, как и подобает лицу столь высокого ранга. И, тем не менее, он очень легко и быстро располагал к себе собеседника. Рин так и не понял, в чём же тут секрет? Но, в итоге, рассказал ему всё – всё что знал, и что сумел вспомнить.

Подойти ещё ближе не было решительно никакой возможности. Конечно, если бы ему не приходилось держать за руку Лика, а на плечах – Ашу, да ещё, в довершении всех этих неудобств, находится в пределах видимости мамы, то он обязательно бы нашёл возможность пробраться прямо к самой дороге, туда, где плотной цепью стояли гвардейцы, отпихивая и беззастенчиво награждая тумаками, наиболее настырных из зевак. Кое-кто из них был тут уже с самого раннего утра. А наиболее набожные – так те и вовсе пришли ещё с вечера, и теперь, на зависть всем, расположились прямо у подножия деревянного возвышения, наскоро сооружённого чуть в стороне от дороги, в тени старого ясеня. Позади помоста, застеленного богатыми коврами, широким полукружьем вздымались пять тахил, от маленьких по краям, к самой высокой посередине. А ещё дальше, был виден огромный шёлковый шатёр – лиловый, с серебряными слезами и изогнутой золотой лентой посередине – в точности такой, как герцогский герб. Рядом с ним в землю было воткнуто девять древков, на которых гордо реяли знамёна всех герцогств Имрии, с королевским штандартом посередине. Время от времени, там появлялся какой-нибудь нарядный всадник – весь в шёлке и мехах, и, нередко, в сопровождении маленькой кавалькады, а затем вновь уезжал куда-то прочь.

До полудня оставалось уже совсем немного, и хотя стоять на самом солнцепёке было довольно тяжело, никто на это не жаловался: собравшийся народ весело зубоскалил, увлеченно сплетничал, а если кто считал себя выше этого, то степенно обсуждал последние новости. А ещё, все развлекали себя тем, что покупали у снующих сквозь толпу, словно ужи, разносчиков кто воду с лимоном, кто пиво, кто пироги, кто печёные яблоки. По мере того, как солнце всё ближе поднималось к зениту, волнение в толпе заметно нарастало. Вдруг, в первых рядах, ближе всего стоящих к деревянному возвышению и шатру, зародился глухой и мощный гул.