Черта с два ! - Татьяна Полякова

- Да. С деньгами пока порядок. Зайдем в кафе, перекусим, не думаю, что это особенно опасно.

- А потом? - спросил мальчишка. Хороший вопрос. Действительно, а что потом? Планы будем осуществлять поэтапно, сначала есть, потом думать.

Мы забрели в совершенно пустынную столовую и смогли потрясти как раздатчицу, так и кассира: на четыре наших подноса они взирали с благоговением, а потом еще минут двадцать с изумлением на нас. Набив желудки, мы немного поскучали на скамейке в парке: Денис оттого, что хотел курить, но вроде бы бросил, а я оттого, что надо было приступать к размышлениям, а в голове пусто. Я совершенно не знала, что мне делать. Однако признать перед мальчишкой свое полное и безоговорочное поражение было совестно, и я попыталась изобразить кипучую деятельность.

- Нам нужно узнать, как себя чувствует Степаненко. Если это возможно, попытаться с ним встретиться.

- Чего ты прицепилась к этому менту? Пользы все равно не будет.

- Будет. Давай мыслить логично: кому-то понадобилось от него избавиться, думаю, в связи с нашим делом. Если это так, значит, он друг: враги наших врагов - наши друзья.

Денис посмотрел на меня с некоторым уважением и почесал нос.

- Как узнавать-то будем?

- Есть идея, - кивнула я, поднимаясь со скамьи.

Направились мы к детскому саду номер семнадцать, он находился в трех троллейбусных остановках и пришел мне на ум по двум причинам: во-первых, недалеко, во-вторых, связать меня с этим детским садом мало кому придет в голову. А между тем заведующую я хорошо знала, так как полгода назад расписывала у них зал. Объем работ был приличным, и мы успели подружиться. Завидев детский сад, Денис насторожился:

- Зачем нам туда?

- Пойдем, узнаешь.

- Нет, я тебя здесь подожду.

- Хорошо. Только никуда не уходи. Вдруг моей приятельницы нет на месте и...

- Да понял, понял... иди.

Заведующую я застала в кабинете, она мне вроде бы обрадовалась и спросила: какими судьбами? Я честно созналась, что мне нужен телефон и справочник. Получив и то и другое, я нашла в справочнике фамилию Степа-ненко. Их оказалось человек тридцать, не меньше. Для начала я выбрала тех, кто имел инициалы Н.П. Таких было трое. Два абонента не ответили, а набрав следующий номер, я услышала детский голос и поинтересовалась:

- Николай Петрович дома?

- А папа в больнице, - ответила девчушка. Мамы дома тоже не было, и мы побеседовали. Дела у Николая Петровича, судя по всему, были неважные: он все еще находился в реанимации. Задав девочке массу дополнительных вопросов, чтобы исключить ошибку, я убедилась, что Николай Петрович лежит во Второй городской больнице. И что мне это дает? Если честно: ничего. Номер телефона я на всякий случай записала, а потом позвонила в больницу. Там тоже не порадовали: состояние тяжелое. Я задумчиво смотрела в окно, надеяться, что меня вдруг озарит и я найду выход из создавшейся ситуации, уже не приходилось.

Заведующая вознамерилась напоить меня чаем и вышла из кабинета. Чая мне не хотелось, но уйти, не дождавшись хозяйки, я не могла, тосковала, глядя в окно, и прислушивалась к голосу диктора, долдонившего что-то по радио. Потом вскочила, сделала звук громче, одновременно пытаясь не упасть в обморок. По областному радио передавали буквально следующее: разыскивается Максимова Александра Сергеевна, то есть я. Далее следовало описание моей внешности, даже костюм не был забыт. Кто-то всерьез решил, что я похитила ребенка, его приметы тоже передали, а также просьбу ко всем, кто видел или знает... Я опрометью кинулась из кабинета и, только оказавшись на улице, смогла перевести дух. Что ж это делается-то?

Я еще не успела оправиться от одного удара, а меня уже подстерегал другой. Денис куда-то запропастился.

Я выругалась и пообещала надрать ему уши. Позвала его, сначала тихо, потом громче, и направилась в сторону магазина, решив, что если он куда и пошел, так, должно быть, туда. Я уже собиралась свернуть за угол, когда услышала донесшийся со двора жалобный крик. Скорее не крик даже, а судорожное всхлипывание. Порядком испугавшись, торопливо вошла во двор. Здоровенный мужик лет тридцати держал Дениса за ворот и наотмашь бил по лицу. Тот отчаянно пытался вырваться и даже предпринимал попытки лягнуть своего мучителя.

- Отпусти ребенка! - заорала я, бросаясь на выручку.

- Тебе что за дело? - рявкнул детина.

- Отпусти, - повторила я, начиная трястись с ног до головы, причем голос мой тоже дрожал.

- Пошла отсюда, - отмахнулся парень. Я перехватила руку, которой он держал Дениса, парень рассвирепел и толкнул меня в грудь. Я упала, а Денис завизжал.

- Я тебе голову оторву, гаденыш, - прошипел парень и ударил мальчишку ногой.

Я вскочила, чувствуя, как что-то в животе у меня сплетается тугим и тяжелым узлом, не очень соображая, что делаю, поднялась и шагнула к штабелям покореженных ящиков, краем глаза зацепив в трех шагах от себя обрезок доски, небольшой, но по виду тяжелый. Все остальное произошло для меня совсем неожиданно. Я схватила доску, рявкнула:

- Пусти парня! - услышала в ответ:

- Тебе чего неймется, сука? - а потом дважды огрела парня по голове. Наверное, сильно. Потому что он упал, а мы с Денисом побежали. К счастью, я успела подумать о сумке и на ходу подхватить ее.

Мы миновали детский сад, потом еще квартала три, прежде чем рискнули остановиться. Дышали с трудом и по сторонам озирались с беспокойством.

- Это он? - спросила я, сама точно не зная, какой смысл вкладываю в местоимение "он". Убийцы, преследователи - враги, одним словом. Денис немного помялся и ответил:

- Да нет... это не то...

- А чего он к тебе пристал?

- А... старые дела, - отмахнулся мой юный друг и зашагал по улице.

Я догнала его, схватила за плечо и решительно развернула к себе лицом.

- Что за дела? - спросила сурово.

- Говорю, старые, - нахмурился Денис.

- Откуда он здесь взялся?

- Черт его знает... Ему тут совершенно нечего делать.

- Я тебя спросила: кто он? - стараясь быть терпеливой, напомнила я.

- Кто, кто, дед пыхто.

- И за что он тебя так? Денис вздохнул.

- Я у него два баллона свистнул. Давно. Нечего рот разевать...

Я глубоко вздохнула, посмотрела на ясное голубое небо и, обнаружив в себе достаточно сил, сказала, не повышая голоса:

- Если ты еще раз что-нибудь свистнешь, я тебе сама голову оторву. Ясно?

- Ага, - хмыкнул он, глумливо ухмыляясь. Я дала ему подзатыльник и повторила:

- Ясно?

- Да ясно, ясно, отцепись.

Мы пошли дальше по улице, все еще тревожно оглядываясь.

- Неси сумку, - сказала я. - Хамить и пререкаться ты уже умеешь, учись и мужскую работу выполнять. Сумку он взял и принялся жаловаться:

- Как по башке мне заехал, гад, чтоб ему загнуться, заразе. Аж шум в ушах.

- Так тебе и надо. За воровство, между прочим, раньше руки отрубали.

- Ага, а кто сегодня с веревки одежонку свистнул? Считай, ты уже без рук.

- Все-таки ты у меня схлопочешь, - вздохнула я. Денис хмыкнул и стал поглядывать в мою сторону с любопытством. Потом сказал:

- А ты крутая.

- Точно... круче меня только яйца всмятку, - усмехнулась я.

- Нет, честно. Здорово ты его огрела, и вообще, в разведку с тобой можно.

- А с тобой куда можно? Просила возле детского сада подождать, так ты и тут умудрился нажить приключения. Будто без того забот мало. Кстати, нас ищут. Сама по радио слышала, приметы передавали.

- Заливаешь? - ахнул Денис.

- Чтоб мне пропасть.

- И мои?

- Конечно. Я тебя вроде бы похитила.

Он весело хрюкнул, мне же было не до смеха. Следовало срочно что-то предпринять. Самое разумное: пойти в милицию. Я покосилась на мальчишку и подумала: "Его мне не уговорить". И еще: "Вдруг он прав?" Мы доверчиво все расскажем, а там начнут проверять и перепроверять, и у этого самого Васи с дружком будет сколько угодно времени, чтобы от нас избавиться. Но болтаться по улице с одиннадцатилетним мальчишкой совершенно глупо. Особенно когда находишься в розыске.

Через полчаса я могла честно признаться самой себе, что не знаю, как поступить в такой ситуации. Говорить об этом Денису было совестно. Он вышагивал рядом, невероятно приободрившийся, с оптимистической верой в будущее на озорной физиономии, и убить его надежды на мою крутость и способность как-то решить наши проблемы я не могла. Если бы он был постарше, если бы у него были родственники...

Мы отшагали приличное расстояние, а он весело подпрыгивал рядом и даже не поинтересовался: куда мы идем? И слава богу, потому что ответа на этот вопрос у меня не было. Идем, и все.

- Хочешь мороженого? - спросила я. Мы вышли на Никольскую и свернули к центру города, где на углу радовал глаз рекламой фирменный магазин "Мороженое".

- А ты? - поинтересовался Денис.

- Да нет. Не очень.

- Ну его тогда. Надо деньги экономить. И я не маленький.

- Можно подумать, мороженое только маленькие любят.

Тут я впервые внимательно оглядела своего спутника, и сердце жалобно заныло. Во-первых, он, конечно, коротышка. Хотя ему всего одиннадцать, но и в одиннадцать многие его сверстники гораздо выше ростом. Узкоплечий и какой-то весь невероятно тонкий, он был похож на карандаш, точнее, на огрызок карандаша. Глаза на смышленой физиономии смотрели недоверчиво и дерзко, но я-то знала: он маленький, и ему страшно. Не стал бы он делиться со мной своими бедами и таскаться по городу без всякой цели, если бы мог довериться кому-то еще.