Миры Уильяма Тенна - Том 02 - Уильям Тенн

— Командир, я, считай, уже внутри! Получилось! — До входного люка оставалось всего шесть ярдов, то есть восемнадцать футов! Гарри Луц потерял голову. Пользуясь возможностями своего скафандра, он взвился вверх в последнем гигантском прыжке. Он прыгнул по направлению к открытому люку входного шлюза, намереваясь, по-видимому, на лету схватиться за край и, подтянувшись, залезть внутрь. Но Луц не долетел.

В двенадцати футах перед ним материализовалась зеленая сфера, и Луц, уже не в силах остановиться, столкнулся с ней. Он еще не начал кричать, его еще не вывернуло наизнанку, а другие четыре шара уже

были по ту сторону шлюза, — то ли наблюдали, то ли участвовали в пиршестве.

Для Карлтона путь был свободен. Он прыгнул внутрь, чуть не задев шар, налившийся красным. «Неизвестно еще, — успел подумать он, — что было бы, если б этот шар не подкараулил Гарри Луца первым».

— Бедная малышка Джанет! — Когда крик Луца вонзился ему в уши, царапая барабанные перепонки, Вик чуть не заплакал. — Бедный ребенок, ему ведь всего три месяца! — выкрикнул он, щелкнув красным переключателем на пульте управления и на всякий случай отскочил назад. — Бедная малышка Джанет, девочка со светлыми волосами, она же еще младенец! Она даже не узнает, каким был ее папа! — кричал он, вторя пронзительному крику Луца, пока крутил регулятор устойчивости, устанавливал величину ускорения, чувствуя, как корабль идет на взлет и вонзается в небо, — и все это время он перебегал с места на место — ведь неизвестно, совершенно неизвестно, что еще могут выкинуть эти зеленые шары.

Но — удивительное дело, — включив дюзы дальнего полета, он понял, что в ушах у него по-прежнему безумно громко звучит крик Луца, а сам он прыгает по кабине то назад, то вперед, то в сторону, не в силах остановиться. Тогда он подсоединил к своему шлему основной резервуар с кислородом и включил сигнал тревоги на автоматическую передачу.

Три дня спустя его подобрал патрульный корабль. В суденышке совсем не оказалось воздуха: входной люк при взлете автоматически закрылся, но дыра в носу осталась незаделанной. Вик Карлтон, совершенно измученный, с глазами, похожими на порченые помидоры, был еще жив, — его скафандр был рассчитан на поддержание жизни в самых невероятных условиях. Он отключил в своем шлеме наушники, а когда его сняли с корабля, продолжал бить себя по ушам руками в перчатках.

В медпункте патрульного корабля ему сделали анастезию, и корабль взял кратчайший курс на Солнечную систему.

— Бедная Джанет Луц, — горестно шептал он перед тем, как уснуть. — Ей ведь всего три месяца.

— Вы уверены, что он выживет? — спрашивал в госпитале на Ганимеде вспотевший комиссар. — Если есть вероятность, что он умрет, надо использовать гипноз. Нам необходимо получить информацию, которой он обладает, — даже если мы повредим его рассудок навсегда.

— Мы его вылечим, — сказал доктор. Он облизал губы и состроил страдальческую гримасу человека, которому не дали выспаться. — С ним все будет в порядке. Судя по его карте, он уже переносил интенсивную терапию. Не стоит щупать ему мозги гипнозондом — через неделю-другую он сам расскажет вам все, что нужно.

— Я все им рассказал, — сообщил Вик Кэй три недели спустя, встретив ее на первом этаже здания Управления разведоперациями. — И заодно отругал их. Я их спросил: почему вы требуете от одного человека того, с чем не может справиться целая служба? Дыра все еще слишком опасна для любой экспедиции — так решили умники в руководстве патруля. Так что они подождут, прежде чем посылать туда новую партию исследователей. Я сказал: это правильно...

Он замолк, увидев, как открылись двери лифта и толпа кадетов, окружившая трех товарищей в шлемах, двинулась к двойным дверям. Они болтали, поддразнивая друг друга.

— Ребята, смотрите-ка на Спинелли! Он уже помер!

— Бедный Спинелли, он первый раз за командира! Эй, Спин, на такое дело не послали бы даже Карлтона! Как это тебе удалось?

— Эй, Тронк! Чего это ты так позеленел!

— Ты, Спинелли, там с ними построже. Ты же теперь командир!

Когда они прошли мимо, Вик пошарил рукой у себя на груди. Он нащупал золотую звезду, сиявшую теперь на том месте, где всего час назад висела серебряная ракета.

Кэй тоже потрогала звезду. Она повернулась спиной к людям, шествовавшим к кораблю, она смотрела в глаза Вика.

— Комиссар Карлтон! Звучит так, будто это звание придумали специально для тебя. Подходит к твоей

фамилии! Ах, Вик, мы ведь знали, что это случится, — мы оба так этого хотели. Ты теперь зрелый мужчина, знаешь, чего хочешь, и в тебе не погас этот огонь...

Издалека раздавалась песня:

Если девочка случится,

Пусть оденется в шелка,

А мальчишка в космос мчится, —

Дай под зад ему пинка.

— Мой милый, — шептала она, прижав его руку к своей щеке. — У нас будут шелка, и с космосом мы тоже не расстанемся. У нас все это будет.

Вик не отвечал. Он стоял, совершенно не обращая на нее внимания, пока трое мужчин, певшие песню, не скрылись в изящном кораблике с синей полосой вдоль всего борта. Когда люди из наземных служб рассыпались по полосе с предостерегающими криками: «Старт! От струи, всем от струи!» — он решительно шагнул вперед, остановился, — и сунул руки в карманы.

Потом раздался пронзительный грохот и гул пламени, затихшие еще прежде, чем стали слышны; и вот серебряный карандаш уже взмыл в небеса, оставляя за кормой ярко-алую полоску. Корабль исчез из виду, и самый след его потерялся в облаках, а Вик все стоял, задрав голову вверх. Кэй молчала.

Когда он наконец перевел на нее глаза, это были глаза пожилого человека.

Она гуляет только по ночам

В наших краях люди думают, что док Джадд носит в своем черном саквояже колдовские книги — такой он мастер.

Я прислуживаю у Джадда с той поры, как потерял ногу на лесопилке. Зачастую, когда у дока выдается тяжелый денек, а его вызывают ночью к больному, он слишком устает, чтобы вести машину, и поднимает с постели меня, и я становлюсь еще и шофером. Той блестящей пластмассовой ногой, которую док мне достал со скидкой, я могу жать на газ не хуже прочих.

Мы подлетаем к дому, и, пока док внутри принимает роды или прочищает глотку старой бабушке, я сижу в машине и слушаю, как местные наперебой расхваливают старину дока. В округе Гроппа вам про дока чего только не нарасскажут! А я слушаю и киваю, слушаю и киваю.